Последний маг Империи (СИ) - Щегулин Антон - Страница 13

Я лихорадочно начал вспоминать всё, что когда-либо говорил мне отец. Но в голову ничего не приходило. Ни одно его слово, ни одна его фраза, даже отдалённо не были связаны с фабрикой.

― А что произойдёт, если я прикоснусь к нему? ― спросил я у Никиты.

Тот пожал плечами, продолжая добродушно улыбаться. Я сделал два шага вперёд и исполнил задуманное. Меня будто током ударило, я отдёрнул руку, а замок начал дёргаться.

― Ого! ― воскликнул Никита Сергеевич. ― Что-то происходит, попробуйте ещё раз, Павел Андреевич!

― Да уж, ещё раз… ― прошипел я. ― Меня словно током шарахнуло. Что это вообще за штуковина⁈

― Чем бы она ни была, она на вас реагирует.

― Я это заметил.

Мы замолчали и уставились на цех. Я мысленно приказал замку открыться. Но он только издевательски заискрился.

― Павел Андреевич, ― обратился ко мне Никита, ― а какой силой вы обладаете?

― Телекинез, ― буркнул я.

― Так откройте замок силой мысли! ― обрадовался он. ― Или же сорвите его с петель.

― Легко сказать.

Я сконцентрировался на замке и начал буравить его взглядом. Он был словно живой, сопротивлялся, и я чувствовал его сопротивление. На мгновение мне показалось, что замок надо мной издевался. Клянусь расколотой луной, я даже услышал его смех у себя в голове.

Наша борьба продолжалась, я уже было отчаялся и хотел прекратить. Но очередной смешок в голове меня разозлил окончательно, я бросил все свои ресурсы на преодоление барьера.

Этого оказалось достаточно. В одно мгновение замок несколько раз провернулся вокруг своей оси, затем раскололся на две части, упал на землю и испарился. Под ним не оказалось ничего. Ни петель, ни створок.

― О, ― воскликнул Никита, ― оказывается это была высококлассная иллюзия. Хитро, хитро. Андрей Илларионович всегда любил подобные вещи.

― Мы могли открыть цех руками, минуя этот замок⁈ ― всплеснул руками я.

― А теперь уж кто знает, Павел Андреевич? ― улыбнулся Никита. ― Но, зная вашего отца, уверен, это не последний сюрприз.

Нам потребовалось огромных усилий, чтобы открыть ворота цеха, благо они были на колёсиках. Заглянув внутрь мы обнаружили звенящую тёмную пустоту. И только когда глаза к ней привыкли, я увидел нечто в центре.

Я уверенно вошёл внутрь и подобрался вплотную к неопознанному объекту. То было нечто высотой метра три с половиной, шириной в два. Накрытое полотняной тканью, сверху явно скруглённое, словно купол.

Не медля ни секунды, я мысленно представил, как ткань слетает с объекта, что и произошло в реальности. Парусина отправилась в полёт, словно подул мощный ураганный ветер, хотя никакого ветра внутри и быть не могло.

Она медленно осела где-то метрах в десяти справа, а мы с Никитой уставились на странную конструкцию. Высоченный железный саркофаг был обит странными проволочными катушками со всех сторон.

― Катушки индуктивности, стальной сердечник, который можно вскрыть, ― произнёс Никита Сергеевич, ― Если бы я не знал вашего отца, то подумал бы, что перед нами весьма диковинный трансформатор.

― Какой-то он нелепый по сравнению с современными аналогами, ― пробубнил я.

― Не берите в голову, Ваше Сиятельство. Это точно не оно. Ваш отец не мог засунуть обычный трансформатор и запереть его в цеху. Это был бы нонсенс!

Я приподнял брови и закурил папиросу. По всем признакам эта капсула должна была открываться, но я не видел ни одного замка или ручки. Поэтому было решено попробовать открыть с помощью телекинеза.

Но предприняв несколько попыток, я столкнулся с неудачей. Конструкция никак не реагировала на мою силу.

Странно. На живых существ не действует. На странные конструкции обитые катушками индуктивности тоже? Какая у меня избирательная сила.

― Дайте-ка я гляну, Павел Андреевич, авось что-то смогу выяснить, ― сказал Никита Сергеевич и подошёл к нему с другой стороны, ― Кажется, я вижу какой-то рычаг.

Он что-то сделал, послышался скрежет, звон металла, капсула заискрилась.

Никита отпрянул, глядя на неё округлёнными глазами.

― Ого! ― воскликнул он.

Мы замерли в ожидании. Капсула даже начала слегка шататься. Искры разлетались снопами. Казалось, что это никогда не закончится, но оно завершилось так же резко, как и началось.

И она снова стояла неподвижно.

― Павел Андреевич, право, я…

― Тихо! ― скомандовал я и подошёл ближе. ― Кажется, именно это и нужно было сделать.

Я чувствовал пульсацию в груди. Эта пульсация ― отражение той энергии, что излучала капсула. Ещё минуту назад я ничего не чувствовал, теперь же энергия била ключом.

Осторожно прикоснувшись к механизму, я понял, что он не опасен. Однако, лёгкая электрическая рябь присутствовала. Она скорее бодрила, нежели наносила вред. Ещё мгновение и дверцы резко открылись. Я аж отпрянул.

Внутри пустота. Пустота в человеческий рост. Неужели она предназначена для человека? Туда нужно зайти?

― Павел Андреевич, ― прошептал Никита, ― мне это совсем не нравится.

― Мне тоже, ― ответил я и обратил внимание не свёрток внутри, ― Что это?

Я взял бумагу и увидел на ней печать мне незнакомую. Молния, ударяющая в человеческий череп. Никита подошёл слева и достал очки.

― Становится всё интереснее, ― тихо произнёс я, раскрошил печать и развернул свёрток.

« Создано Милошем Брадичем с наилучшими пожеланиями для Евграфова Андрея Илларионовича. Пусть силы братских народов, кланов и орденов объединятся!»

Более ничего написано не было.

― Никита, вы что-нибудь знаете о Милоше Брадиче? ― обратился я к своему спутнику.

― Я слышал эту фамилию, ― почесал бороду он, ― Брадич из Сербского королевства, ваш отец неплохо ладил с местными кланами. Они обожали принимать его в гости, на приёмы. Знатные дамы были в восторге от Андрея Илларионовича. Но прям конкретные фамилии… ― он сделал паузу. ― Всё смешалось, Павел Андреевич.

― Вспоминай, Никита! Кто такой Брадич? ― настаивал я.

― О, вспомнил! ― лицо его засияло. ― Он занимался электрификацией, говорят, что его отец создал систему переменного тока, а также…

Он осёкся и посмотрел на капсулу.

― А также катушку переменного тока, ― он замолчал на секунду, ― Именно этими катушками и облеплена наша капсула с верху до низу.

Мы помолчали, осмысляя происходящее.

― Иными словами, Никита, это подарок от друга с дружескими побуждениями и дружескими мотивами, верно?

― В-верно, Павел Андреевич, но к чему вы клоните?

Я снял жакет, картуз и передал их Никите Сергеевичу.

― Ваше Сиятельство, но… ― он вдруг понял, что я задумал. ― Это может быть очень опасно! Давайте не будем торопиться.

Я снял сапоги и залез босиком в капсулу, развернувшись к управляющему лицом.

― Никита Сергеевич, а не было ли где-нибудь поблизости инструкции по применению этой штуковины?

― Нет, Ваше Сиятельство, я не видел. Полно вам, вылезайте, а вдруг с вами что-то случится? ― его голос дрожал. ― Как тогда быть роду Евграфовых, только на вас вся надежда, граф.

― Именно поэтому я и должен рискнуть, ― уверенно ответил я, ― Ну чего вы ждёте? Идите назад и запустите эту штуку снова. Если отец хотел, чтобы я это увидел, значит он хотел, чтобы я это применил.

Он засуетился, не зная, куда деть мою одежду.

― Да бросьте её на пол! ― гаркнул я.

Тот повиновался и забежал назад, едва слышно уточнив:

― Павел Андреевич, вы точно уверены?

― Я никогда ещё не был ни в чём так уверен, ― сквозь зубы произнёс я.

Приказываю створкам закрыться, и они с грохотом захлопываются. На этот раз сработало. Странно. Вероятно, мне нужно было представлять, как именно работает механизм, чтобы оказать на них воздействие.

Гриненко начал орудовать рычагами, что находились позади капсулы. Я слышал скрежет металла, а также звонкие удары рычагов.

Сердце билось так, что чуть не выскакивало из груди.

На секунду я даже подумал, что зря всё это затеял. Вдруг отец не для того здесь оставил эту машину? Вдруг я что-то неверно понял? Превратно истолковал?