Неждана из закрытого мира, или Очнись, дракон! (СИ) - Чекменёва Оксана - Страница 65

В общем, на главной площади никто не жил, там работали и туда приходили по делам. А сейчас мы шли по жилой улице с просторными двухэтажными домами, причём первый этаж был из камня, а второй — деревянный. Перед каждым был палисадник с разными цветами и кустами, у некоторых с деревьями, и было видно, что сзади тоже деревья, наверное, там бoльшие дворы. В любом из таких домов и наш князь жить бы не побрезговал.

Пока мы шли в сторону шума голосов, народа на поначалу пустынной улице становилось всё больше, стали попадаться повозки с товаром — наверное, припозднившихся торговцев, а может, уже расторговались, новое подвозят. В какой-то момент я почувствовала, чтo Каэтано взял меня за руку. Обернувшись, я поняла, что Любу он тоже ведёт, а вот Селестино шагает один, впереди нас.

— А… — растерянно кивнула я в сторону мальчика, не зная, как спросить, почему дракон решил вести за ручку меня, взрослую, а не ребёнка. Да и не очень хотелось спрашивать, вдруг поймёт, что это и правда неправильно, и отпустит мою руку.

— Селестино здесь точно не заблудится, а вот вы можете, — пояснил герцог, улыбаясь. — Особенно если будете так вертеть голoвами по сторонам, не глядя, куда идёте.

— Так всё же новое, интересное, — пояснила Фантя, которая привычно сидела у меня на плече и тоже рассматривала всё вокруг.

— Я понимаю. И не возражаю. Но если вдруг всё же потеряетеcь, встречаемся на крыльце мэрии.

— А что это такое? — спросила Люба. Я тоже не знала. Вроде слово это Селестино называл, но я не помнила, то ли там местный староста сидит, то ли туда жаловаться приходят. И уж тем более — как эту мэрию найти.

— Это здание с самой высокой башней, на которой висит артефакт, указывающий время, — пояснил Каэтано. — Его с любого места на площади видно. А затеряться на ярмарке легко, я в детстве каждый год терялся, вот там мы с родителями и встречались. И брат с сестрой… тоже…

Голос герцога стал хриплым, он сглотнул и посмотрел куда-то вдаль, поверх людских голов. Я сжала его ладонь, стараясь передать своё сочувствие. Как же я его понимала. Я ведь тоже разом всю семью потеряла, но мои хотя бы живы были, пусть я их больше никогда не увижу. И всё равно больно было, столько слёз пролила. А у него… Мою боль раз в десять увеличить — и то его может сильнее оказаться.

Тут мы свернули на другую улицу, еще шире предыдущей. Наверное, тут и два крылатых дракона спокойно разошлись бы, только они тут не ходили. Драконам вообще ходить не нужно — зачем, если можно летать? И народа здесь было уже очень много, и не прoсто все шли в одну сторону, как раньше, а кто-то просто прогуливался, рассматривая товары, выложенные на небольших лавках на колёсах, выстроившихся по двум сторонам улицы — наверное, на площади им места не хватило.

В толпе еще и корoбейники шныряли, прямо на ходу предлагая всем товары, разложенные на плоских ящичках, закреплённых у них на груди. Так что, мы еще и до площади не дошли, а уже жевали очень вкусные печатные пряники с начинкой, облитые жидким сахаром. Точнее — жевали мы четверо, считая Фантю, а у Каэтано обе руки были заняты — он продолжал крепко держать нас с Любой.

И правильнo делал, потому что, толпа становилась всё гуще, а потеряться в ней — всё легче. А герцог уже взрослый, уж наверное, печатные пряники ему не в диковину.

А сама площадь встретила нас множеством палаток и лавок, появившихся здесь за какие-то полдня. Ослепила яркими красками, оглушила шумом голосов, среди которых выделялись выкрики зазывал, предлагающих купить лучший в этом мире товар — самый красивый, самый крепкий, самый вкусный, самый редкий, — или полюбоваться на диковинку — тоже самую редкую, самую красивую… В общем, всё здесь было самое-самое.

Но сначала мы пошли на карусели и прокатились раз шесть или семь, я со счёта сбилась, пока голова не закружилась, а пряник не начал проситься обратно. Пообещав потом снова сюда вернуться, герцог повёл нас по площади.

Глаза разбегались, я не знала, куда смотреть. Хотелось рассмотреть всё и сразу, пощупать, понюхать, попробовать. И Каэтано давал нам эту возможность, медленно ведя нас вдоль прилавков, давая рассмотреть диковинки, покупая разные вкусняшки, оплачивая вход в шатры. А там чего только не было — то куклы, которых дёргали за верёвочки, заставляя двигаться, разыграли целую сказку про хитрую девочку и глупых лесных зверей, то два скомороха кидали в воздух сразу по десять шаров, и те там летали — жонглёры называются.

В одном шатре были разноцветные заморские птицы, в другом — иномирный зверёк, немного похожий на маленького человека, только весь покрытый шерстью и с длинным хвостом. За отдельную монетку можно было того зверька погладить и угостить таким же иномирным жёлтым фруктом из стоящей рядом корзины, а он так смешно чистил этот фрукт от кожуры и с удовольствием его ел.

Эти фрукты и для себя купить можно было, мы попробовали. Вкусно, необычно, немного похоже на дыню — тоже новую для меня местную тыкву, — но не так сочно. А погладить зверька решился только Селестино, мы с Любой поостереглись, уж слишком длинные у зверька были клыки.

Лишь отойдя от этого шатра, я сообразила, что могла бы применить к этому зверю свою магию, чтобы он точно нас не укусил. Надо же, я на этой ярмарке даже про свою магию забыла! Но вообще-то, мне запретили ею пользоваться, пока мне учительницу не найдут, поэтому не удивительно, что я и не вспомнила о ней. Да и зверьку все эти чужие прикосновения явно не в радость были, а вот фрукту от нас он порадовался.

Ещё был шатёр с гадалкой — она предсказывала будущее. Каэтано сказал нам, что такой магии не существует, и на самом деле это тоже представление, почти как то, с куклами, но если нам интереcно, то ради забавы можнo и заглянуть.

Гадалкой оказалась старая человеческая женщина в очень странной одежде — очень пёстрой, многослойной и с кучей оборок, особенно по подолу. А ещё на ней было много бус — я насчитала двенадцать, — и две цветастых шали, одна на плечах, другая необычно повязанная на когда-то чёрных, а сейчас пегих от седины волосах. Её чёрные глаза, казалось, заглядывали прямо в душу.

Люба под её взглядом спряталась за Каэтано, Селестино тоже заметно поёжился, но не отступил, как вошёл первым, так и стоял впереди нас. Вот именно его эта гадалка первым за руку и ухватила, а потом, поглаживая тыльную сторону ладони мальчика, загoворила нараспев:

— В прошлом у тебя горе горькое, потеря великая. Болит сердечко, но заживать начало уже. Новая семья даст тебе любовь и покой, отогреешься в ней, уйдёт боль, только печаль светлая по потере той останется. Ждёт тебя впереди сила великая и власть немалая. Хорошим правителем будешь, большую семью создашь, род твой еще могущественнее, чем был, станет.

Я замерла, хлопая глазами — правду же говорит! Всё точно рассказала, ну, хотя бы про прошлое. А Каэтано говорил — нет такой магии. Но, может, в этом мире нет, а в других есть?

Селестино всхлипнул и, выдернув руку у старухи, выбежал из шатра. Я дёрнулась было следом, но рука герцога меня удержала. А гадалка между тем посмотрела прямо на Любу, высунувшуюся из-за Каэтано, и сказала нормальным голосом.

— Иди ко мне, девочка, плохого не сделаю. — И когда Люба, оглядываясь на нас, всё же рискнула протянуть старухе руку, та снова заговорили нараспев: — Издалека пришла, далеко и уйдёшь. В этом мире ты лишь гостья. Тоже боль на сердце у тебя, но мальчик имел и потерял, а ты и не имела никогда, от того и болело сердечко, любви жаждало, да не давали тебе, в чужой вине виноватили. Но всё плохое в прошлом осталось — впереди новый мир, большая любовь, радости много будет в твоей жизни, в семье своё счастье найдёшь. Одна семья здесь — сердце твою излечит, другая — далеко отсюда, сама её создашь. С мужем любить будете друг друга до самой смерти, детьми-внуками богаты будете, а умрёшь ты прапрабабушкой.

С этими словами она выпустила руку Любы, и та, счастливо улыбаясь, вновь занырнула за спину Каэтано.

— Не побоишься, князюшка, и о себе всю правду услышать?