Джунгли. Том 3 (СИ) - "Focsker" - Страница 2

— Через лет сто и у тебя такие будут, так что тренируй плечи и спину. Большая грудь, как и долг перед семьёй, перед страной — штука очень и очень тяжёлая…

В то же время, столица Федерации.

— Да… да… О дааааа! — кричала Оксана в тот момент, когда Катька заканчивала делать ей массаж стоп. Последние дни для моих девочек выдались особенно сложными. Уход за детьми, ранеными, пленными, контроль за огородами и обучение письменности новых работниц, тех, кто уже в ближайшие дни заменит их в яслях. Девушки показывали отличные результаты в области наук и контроля информации. Письма, посылаемые Добрыней с фронта, а после последующая передача приказов из столицы во все стороны, очень хорошо влияли на контроль за линиями боестолкновений. Умение писать, излагать свои мысли на бумаге и без отрыва от военного ремесла, через других посылать свои слова оказалось крайне полезным для старшего офицерского состава Кетти и Пантер. Которые уже как две недели пытались разобраться с происшествием в старом Могильном склепе. Огромное число трупов республиканок, конечно, радовало, но вместе с ними погиб и передовой отряд Федерации, а это пятьдесят верных, обученных, сильных и смелых женщин. С момента высадки Республики это была величайшая однодневная утрата, которую понесла Федерация, и разобраться в случившемся было поручено нашим смышленым барышням.

В детективов поиграть решила Оксана, помочь ей в этом грозилась Жанка, девочка-стесняшка, что дольше остальных проходила этап «принятия» нашего нахождения в другом мире. С ней я общался, пожалуй, меньше, чем с кем-либо другим из выживших. Порой мне казалось, что она вообще немая, но всё дело оказалось в стеснении, а ещё в необычном навыке, именуемом «подавление». Каким-то образом одна из самых младших волейболисток научилась влиять на собственное сознание. Сначала, когда наступала ночь Агохлу и Оноха, она, сгорая от стыда, думала повеситься, но к счастью струсила. Увидев как дрочат другие, подрочив, впервые в жизни почувствовав удовольствие, благополучно решила от суицида отказаться, понимая — это того не стоит. За что я хвалил, хвалю и буду хвалить её сколько смогу, жизнь — бесценна! Хоть она и сделала «это», желание никуда не пропало, лишь отступило, на время. Косясь на меня издали, она отмучилась целых пять дней, а на шестой получила силу и навык, использовать который могла исключительно на себе. Этакая очередная бесполезная сила. Короче, Жанна умудрялась при помощи своего навыка вырубать себя на ночь, а с утра, чуть-чуть поигравшись с собой, полностью брать своё женское «я» в руки. Так продолжалось до двадцатого уровня. Борясь с собой, с похотью, как и другие, преодолевая непреодолимое, она развила свою силу и теперь могла воздействовать на других. На считанные единицы, но это уже очень сильно помогло нам. Сейчас, при помощи «подавления» мы с лёгкостью обезболивали самых тяжело раненых, проводили операции, какие могла себе позволить Мария, а после ждали, когда Яна отдохнёт, и всё повторялось вновь. Не было и дня, когда её сила, после обретения новой формы, получения возможности помогать другим, не была бы задействована. Стесняшка старалась, с ног от усталости валившись, да только результат её трудов — 2–3 использования за день. Поэтому-то и решила она, в свободное от отдыха и восстановления сил время, помочь детективу Оксане, что извилинами особо не блистала.

Могильник находился на нашей территории, его взяли в кольцо, выставили дозоры, даже кое-какие укрепления возвели вокруг. После совет старейшин вместе с Оксаной и Яной начали исследование странного места.

Сегодня уже прошла вторая неделя расследования, мы так и не получили ни одной жизнеспособной теории, объяснения, кто или что могло устроить подобное. Сначала все думали на Рабнир, мол, её демоническая форма, которую почти никто не видел. Однако пузатая медоед всегда была со мной и в момент начала боёв являлась моей телохранительницей. Потом все стали считать, что это новое, загадочное оружие Республики. Добрыни передали это известие, старик принялся проверять, пытать и вытаскивать из пленных Республики любую информацию о мифических штуках, артефактах и прочем — ничего. Нечто неизвестное — третье лишнее, вмешалось в ход дел, загадочной силой убило всех, а после так же загадочно исчезло.

Добрыня неоднократно в письмах высказывал своё беспокойство. Его разведчицы и днём, и ночью прочёсывали джунгли, искали ДРГ такого размера, которое могло устроить западню, добить тех, кто выжил в стычке у могильника. И в поисках его, в стараниях старика, он тоже, как и мы все, потерпел фиаско. У нас в землях и вправду рыскало несколько отрядов: одни из уцелевшего войска какой-то крысы, другие из республиканских «рейнджеров», как прозвал их батя. Именно последние доставили нам позапрошлой ночью кое-какое неудобство, а именно забрели в капканы для диких животных, сорвали сигнальные ловушки, подрались с охотницами, кто-то из «рейнджеров» даже погиб. В итоге все уцелевшие оказались в плену. Тьфу-тьфу-тьфу, с нашей стороны обошлось без жертв — лишь пара ножевых ран и синяков, которые подправила своей силой Мария. Хуй знает, что бы местные вообще без этой целительницы делали, да и я тоже, не знаю. В прошлую ночь Агохлу и Оноха не по просьбе, а по требованию старейшин и самой Кисунь, я был отдан Марии на заклание. Помня свои прошлые ошибки, используя момент, пока армия Добрыни перегруппировывалась и не вела активных боевых действий. Мы хорошенько с Марией потрахались: сначала ночью, потом утром, днём, а затем опять следующей ночью и явно бы пошли на третью ночь, но тут уж подключилась приревновавшая Кисунь, а ещё те, кто по-прежнему стоял в очереди, ожидая «семя жизни».

Двух дней в моих объятиях хватило, чтобы стюардесса перестала ревновать, хорошо отдохнула, выпустила пар, попутно рассказала о том, как обстоят дела у «моих жонушек». А рассказать там было о чём. Физиология местных незначительно отличалась от нашей. Матка у них находилась ниже, в зависимости от вида, изменялась в размерах и сама матка, а с ней — время созревания плода. Старшая из кошек, самая вредная и противная, которую не любили многие из иномирцев (так я нас прозвал), имела реальный срок около трёх-трёх с половиной месяцев, а живот и её готовность к родам говорили о сроке беременности с примерно восьмым месяцем. Иными словами, у местных жизнь проходила в разы быстрее, чем у нас. Они быстрее регенерировали, легко беременели, быстрее вынашивали потомство и, по предположению Марии, даже жили в разы быстрее, чем мы. Как она это поняла, разобралась ли в этих треклятых сезонах и когда они меняются, я не знаю. Неизменным оставалось одно: я стану папкой гораздо раньше, чем планировал. Вот житуха то пошла… ебанёшься.

Ещё и Аукай в последнее время что-то как-то стала держаться от меня подальше. Может, забеременела случайно? Помнится, в момент передачи рыбы я так знатно её отблагодарил, что уходила она на дрожащих ногах. Хотя, это конечно вряд ли бы сказалось негативно, на нашем с ней общении. С слов той же Путьчитвай, уже через две недели- максимум месяц должна прибыть загадочная эскадра кораблей. От настроя командующей которой и будет зависеть, кем мы придёмся для Империи.

Сидя в главном шатре, доме Олай, в который после отбытия старухи меня насильно переселила Кисунь, я по сотому разу перечитывал все имевшиеся письма. Донесения с фронта, просьбы к поселению, сводки о том, что нужно и чего не хватает. Глазу моему не было позволено упустить любую, даже самую маломальски важную просьбу, ведь от неё тоже могли зависеть чьи-то жизни. Под мурчания Кисунь, её ленивые попытки подразнить меня или навязчивые предложения мне «отсосать», кое-как, мозгом усталым и затуманенным в очередной раз пробежался по отчёту с излишком сухой-солёной рыбы. Все так устали от неё, а ведь именно морепродукты наш главный ныне рацион. Многие отказывались от «ебучей воблы», как один раз назвал её Добрыня, прося именно у меня любого мяса. Многие целыми семьями отказывались от неё, умоляя хоть о какой-нибудь зелени.