Огнеборец (СИ) - "Тео Дорн" - Страница 24

Но в реальность меня вернул голос Ленского.

— Пусть валит, — выдохнул он, улыбнувшись, — Он того не стоит.

Баранову другого шанса и не требовалось. Не успел я вновь к нему обернуться, как он со своими подпевалами скрылся за поворотом.

Я же подошёл к Ленскому, чтобы осмотреть его ногу. Подвёрнутая лодыжка распухла.

— Повезло, что ты криомант. Не забудь приложить, — я усмехнулся и кивнул на его лодыжку.

Ленский вымученно улыбнулся в ответ и приложил окутанные голубоватым свечением ладони к распухшей ноге. В нос ударил запах озона.

— Вова, давай беги на финиш, — сквозь стиснутые зубы пробормотал он, — Я уж как-нибудь доползу.

— Ага, к концу всех экзаменов как раз управишься.

Особо с ним не церемонясь, я вскинул не успевшего запротестовать Ленского на плечи.

— Держись крепче, — бросил я.

Я побежал дальше по трассе медленным темпом. По моим прикидкам до финиша оставалось несколько километров.

К тому моменту, как мы достигли финиша, нас обогнали уже все. Обессиленный, я рухнул на землю, едва мы пересекли финишную черту.

— Эй, эй! — запротестовал Ленский, — Аккуратнее с пассажирами!

Он растянулся рядом

— Будешь мне тут жаловаться… — невольно улыбнулся я, — Отдохнул небось?

Я отчаянно пытался восстановить дыхание. Меня подташнивало, а в ушах пульс стучал набатом. Но я был доволен, что дотащил товарища до финиша. Своих бросать я не собирался.

Над головой нависла тень.

— Час двадцать, — щёлкнул секундомер инструктора. — Вы последние, Пожарский, Ленский. Ещё немного, и вас бы догнала уже вторая группа. Но вы сдали.

Я облегченно выдохнул и перевернулся на спину, глядя на то как над головой проплывают редкие облака. Голова кружилась от усталости и мне понадобилось несколько минут, прежде чем я смог просто сесть.

Судя по всему я оказался прав и Ленский вдоволь отдохнул на моем горбу и теперь, прихрамывая, бродил вокруг меня.

— Ну что, в медпункт, потом на силовые? — бодро спросил он.

Вот же сукин сын…

— Или уже сдался?

Глава 12

— Пожарский, ну что ж ты такой дохляк? — сокрушался инструктор спортзала прямо надо мной, пока я боролся с придавившей меня штангой. — Давай жми изо всех сил!

Меня измотало наше первое испытание и сейчас я изо всех сил старался поднять штангу, буквально вжавшую меня в скамью. Давление в голове так поднялось, что окружающие меня звуки превратились в неразборчивую какофонию. До меня доносились лишь обрывки фраз:

— Может, сбросить вес ему?

— Слабак.

— Пфф… А гонору было…

Не ожидал я, что Владимир Пожарский будет таким дохляком. Но слушать такое… Пошли вы к черту!

— Огнеборцы не боятся трудностей, — усмехнулся сержант. — Давай, жми!

Моё сердце бешено застучало погнав разгоряченную кровь. Сдавленно зарычав, я изо всех сил толкнул гриф штанги вверх. Наконец-то он поддался. Я шумно выдохнул, зафиксировал штангу над собой.

— Ещё раз, — скомандовал инструктор. — Это даже не удовлетворительно.

Да уж, семьдесят килограмм для Владимира Пожарского были неподъемным весом.

Набрав в грудь побольше воздуха, я выгнул спину и уперся пятками в пол. Медленно я опустил штангу на грудь и толкнул её наверх. Штанга как будто бы стала легче, когда я заметил знакомое чувство разгорающегося в груди пламени.

— Два, — произнес инструктор с довольным голосом, — Фиксируй штангу. Добавим ещё.

— Куда ещё? — выдохнул я, вытирая со лба пот.

От его капель уже начинали подниматься в воздух струйки пара. Привлекать этим лишнее внимание было бы ни к чему.

— Не дрейфь! — скомандовал инструктор, — Давай! Сдать же хочешь?!

Я вновь принялся за снаряд, который потяжелел на десять килограмм. Чем жарче становилось в моей груди, тем легче становилась штанга. И девяносто, и сотня килограмм раз за разом поддавались мне.

Теперь я уже видел нездоровый блеск в глазах инструктора, которого захватило это соревнование ещё сильнее, чем меня.

— Вот, Пожарский, а говорил, что дохляк! Мы с тобой ещё рекорд службы возьмём! Никогда в жизни такого не видел!

Наконец, когда надо мной нависла штанга весом в полтора центнера, а весь я буквально дымился, я начал подозревать, что стоит это прекращать.

— Что, сдрейфил? — раздался наглый женский голос за моей спиной.

В голове лишь успело промелькнуть: «Ты кто вообще такая, чтобы это говорить?!» Но пасовать перед трудностями я не привык.

Глубоко вдохнув, я со звериным рыком поднял штангу над собой.

Тут же в меня прилетела струя из огнетушителя. Надо мной возвышался полковник Валидубов.

— Вы что тут устроили? Спалить всё хотите, огневики треклятые?

Мой экзаменатор на миг растерялся, но всё-таки отер свое лицо от пожарной пены и отсалютовал.

— Господин Полковник, на рекорд шли!

Валидубов видимо решал, что важнее: пожарная безопасность или спортивная слава. Но весь его мыслительный процесс был скрыт за темными стеклами очков.

Поэтому, стараясь опередить грядущий шторм, я всё-таки сунул экзаменатору бумажку со своими результатами. Получил заветную печать о прохождении испытания и отправился на встречу интеллектуальным приключениям.

Голос завершившего расчеты Валидубова лишь добавлял мне прыти.

— Я тебе такие рекорды сейчас покажу…

***

— Ты что творишь, Архипов?

Женщина-медик в чёрной форме с белой повязкой схватилась за голову, глядя на то, как огромный простодушный гигант только что свернул шею тренировочному манекену в попытке сделать тому искусственное дыхание. Грудная клетка этого же манекена просто провисла внутрь и резиновый пациент был скорее мертв, чем жив.

Архипов почесал затылок, тяжело вздохнул и попытался приподнять резиновую голову манекена, но она тут же со шлепком ударилась затылком об асфальт, что вызвало стремительное столкновение ладони инструктора с её лицом.

— Так, понятно — этому нашу жизнь не доверяем, — прокомментировал Ленский с таким серьёзным лицом, как будто бы только что сделал пометку в ментальном блокноте.

В целом, экзамен по оказанию медицинской помощи пока выглядел самым спокойным: несколько площадок с расстеленным на них березентом, манекены-пострадавшие, инструктора-медики и мы, кандидаты, которые пытались спасти умирающих резиновых товарищей от разных неприятностей, которые мы вытягивали из стопки белых билетов.

В своих навыках я был уверен, несмотря на то что память моя стала как разобранный пазл. Однако каждая «пазлинка» с картинкой того, как нужно действовать при том или ином ранении, в целом у меня в голове была — вспомнить я её мог. Удивительная вещь — память: достаточно лишь нужного триггера.

А экзамен тут… Ну, в целом такой, к какому я привык.

— Ладно, всё понятно, — вздохнула женщина. — Отпускай эту бедолагу, отправим его в санаторий.

— А я слышал, что полковник Валидубов сказал, что самый лучший санаторий — здесь, — самодовольно произнёс тощий брюнет из нашего строя кандидатов, окруживших площадку проведения экзамена и дожидающихся своей очереди

— Прямо так и сказал? — удивилась инструктор. — Тогда, господин Полозов, прошу вас к манекену, тяните билет. Покажете, как в этом лучшем санатории умеют оказывать первую медицинскую помощь. И ещё один… Владимир Пожарский, — назвала моё имя инструктор.

— Я, — ответил я и сделал шаг вперёд.

На небольшой заасфальтированной площадке в тени учебного корпуса оказалось двое: я и удивительно похожий на меня этот дерзкий молодой дворянин, не умеющий держать язык за зубами. Такой же худосочный, только тёмные волосы его были гораздо длиннее, чем мои. Глаза — тёмные, под цвет волос.

— Прошу ко второму пострадавшему. Тяните билет, — указала мне ладонью инструктор на разложенную перед ней колоду из белых картонок.

«Остановка сердца».

Нужный пазл всплыл в моей голове.

Манекен лежал на расстеленном брезентовом полотне на площадке справа от стола.