Шипы в сердце. Том первый (СИ) - Субботина Айя - Страница 42

А оно отвечает кривляется и отвечает: «Ты уже залипла, дура».

Упираюсь ладонями в края раковины, еложу языком во рту.

Авдеевский до сих пор там чувствую.

И легкое покалывание от щетины, которой он разок мазнул по моему подбородку, хотя старался быть осторожным — это я поняла немного позже.

Вот у кого точно нет проблем с тормозами.

С четкими личными границами. Расставлением приоритетов. Озвучкой «хотелок» и ответных «бонусов».

Я небрежно споласкиваю зубную щетку, иду в комнату, переодеваюсь.

Завариваю кофе, сахар не кладу. Ристретто для меня просто адовый ад. То, что нужно, чтобы привести в порядок голову. Два быстрых глотка, такие горькие, что желудок сводит спазмами. Третий задерживаю во рту на пару секунд. Но все равно не помогает — язык Его Грёбаного Величества все еще там.

Нервно смеюсь, вдруг понимая, что мне было бы легче, если бы мы занялись сексом.

Потому что последний раз у меня это было… еще до того, как я устроилась к Андерсонам. Больше года назад. Потом я так усердно выколачивала себе продвижение и будущую блестящую рекомендацию, что на свидания абсолютно не было времени. А для флирта и поддержания чувства собственной женской непревзойденности у меня были все мужские взгляды и тающий время от времени Дэн.

У меня нет никаких проблем с тем, чтобы потрахаться.

Первый секс случился в девятнадцать — с симпатичным славным английским парнем, моим ровесником. Все было хорошо, он долго и настойчиво ухаживал, потом долго и приятно ласкал. Потом мы расстались, потому что нам просто стало скучно друг с другом. После него была еще парочка — мужчины постарше, более опытные. С ними все тоже было взаимно приятно и хорошо. Один раз случился случайный секс в клубе — я была абсолютно трезвой и полностью отдавала себе отчет в том, что делаю, когда шла за кулисы крутого рокера, минуту назад со сцены сорвавшего абсолютно все женские оргазмы в зале. Ночь была улетной — много секса, много адреналина, много кайфа. Утром я свалила полностью довольная, ни капли не жалея, что записала в его телефонную книгу свой номер с ошибкой.

Я всегда была осторожной, потому что никогда не отключала голову на сто процентов, даже с татуированным красавчиком-рокером.

И после первого секса меня всегда «заземляло». Даже если все было хорошо и приятно, с красивыми оргазмами — меня всегда эмоционально отрезало от мужика. Мы могли еще какое-то время встречаться и все так же кайфовать в постели (и не только в постели), но я чувствовала себя свободной, абсолютно без проблем готовой свинтить в любой момент.

А еще я точно никому не писала в первом часу ночи, выпрашивая фотки.

Господи, да я все долбаное утро держусь, чтобы ее не посмотреть. Хотя вчера затерла до дыр.

Почему он хотя бы в чем-то не может быть настолько охуенным?

Почему я вообще ему об этом написала?

Почему злюсь и улыбаюсь одновременно, вспоминая его небрежное: «Пальцы не сотри, коза»?

Я легко могу прогулять сегодня работу, но все равно еду.

В офисе на столе меня уже ждет маленький бумажный пакет.

Внутри — упаковка шипучего аспирина, бутылка с водой и красиво упакованные сэндвичи, явно из ресторана. Ни записки, ни открытки. Без комментариев, как говорится. Но все понятно без слов. Он знал, что я приду даже несмотря на его личное разрешение проваляться в постели.

Похмелья у меня нет, зато есть острая головная боль от подкинутой Дэном проблемы. Так что аспирин все равно кстати. Я выпиваю сразу две таблетки, смотрю на часы. Еще минут десять в запасе до начала рабочего дня. Успею перекусить.

Сэндвичей два — бао с уткой по-пекински и крок-мадам.

Разделываюсь с ними в один присест.

Вкусно.

Чертов Авдеев.

Захожу в нашу переписку. Мое последнее сообщение безобразно откровенное. Хотя на том фото он такой адски горячий, что оргазмов у меня было много — моральных и эстетических.

Сдаюсь, смотрю проклятую фотку снова. Прямо вижу, как он ее сделал — в один щелчок, за десять секунд. Когда тело настолько офигенное и проработанное, не нужно выставлять свет и как-то позировать. Достаточно просто вот так — футболку вверх, штаны немного вниз. И небрежно сбросить, чтобы деточка не канючила.

Этот идеальный рельеф просто создан, чтобы пускать на него слюни.

— Доброе утро, Кристина Сергеевна, — здоровается Мельник, заглянувший сюда типа за чашкой кофе, но на самом деле — ко мне.

— Доброе, Мельник.

Я не даю ему ровно никаких шансов думать о том, что два танца на корпоративе — повод рассчитывать на что-то большее. Но до некоторых мужчин просто тяжело доходит, и Мельник — из их числа. Хотя у него вроде как невеста есть и свадьба на носу, в первых числах марта.

— Отлично выглядите, Кристина Сергеевна. — Мельник как бы невзначай подвигается ближе, толкая чашку по столешнице в мою сторону. Тоже чисто_случайно.

— Файл по «Альфе» уже готов, Сергей Валентинович? — интересуюсь, не отрывая взгляд от экрана. Конечно, смотрю уже не на Авдеева, просто лениво листаю соцсети.

— Ну, я тут не только про файлы, — он усмехается так непринужденно, как будто мы с ним уже на одной волне.

— А меня интересуют только они. — На этот раз смотрю уже на него, сжимая телефон с таким видом, чтобы мое раздражение было очевидно даже такому непрошибаемому индюку, как Мельник.

— Рабочий день еще не начался. — Бросает выразительный взгляд на часы. Формально, там еще две минуты.

— В таком случае жду файл через две минуты, Мельник. Или я решу, что на своем рабочем месте вы страдаете херней.

А что такого? Имею право даже нахуй его послать — рабочий день же еще не начался.

Возвращаюсь за стол.

Открываю свое заваленное таблицами и графиками рабочее пространство.

Переключаюсь. Делаю сводку. Слышу, что пару раз телефон динькает, но я его нарочно положила экраном вниз, чтобы не отвлекаться. Тренирую силу воли.

Когда заканчиваю — на часах уже половина двенадцатого.

Встаю, чтобы размять ноги.

Раздаю указания остальным — когда перед глазами вся рабочая таблица, четко видно, где кто недотянул. Ничего удивительного, что Мельник в лидерах. На мой вопросительный взгляд бубнит что-то невразумительное, но соглашается, что косяк его и обещает доделать за счет своего обеда.

Только когда бегу из офиса в кафе двумя кварталами выше, чтобы перекусить, заглядываю в телефон.

Хентай: Как твоя голова, Барби? А пальцы?

Я закатываю глаза, воображая с каким выражение лица он это писал.

Я: Мои пальцы уже сделали вам сводку, Вадим Александрович.

Я: Спасибо за заботу: таблетки были лишние, сэндвичи были вкусные.

Я знала, что вот так сходу ничего не изменится. Мы вроде как… договорились быть в отношениях, но я даже благодарна, что после разговора вечером в среду, утро четверга осталось таким же, как и все предыдущие до него. У меня есть время привыкнуть к своему новому «статусу». Выработать противоавдеевский иммунитет.

Еще несколько сообщений от Дэна: «Может, перестанешь дуться, Тинка?». И еще: «Я пиздец соскучился, ну скажи, что мне сделать? Все равно ведь приду, понимаешь же».

Понимаю.

С Дэном я как раз все прекрасно понимаю. С ним моя голова вообще на месте всегда. И мозги в трусы не стекают от одного его запаха. Матка не бесится.

А вот чего я действительно не понимаю, так это с чего ему вдруг приспичило ехать в Нью-Йорк, если раньше он приезжал только ко мне, когда звала я. Дэн ни разу не озвучивал, что у него есть какой-то другой повод кататься за океан. И по моим расчетам, в этот раз все должно было быть ровно так же. Я бы разобралась с Авдеевым (примерно за полгода), вернулась в Штаты, написала бы Дэну во-о-о-о-о-от такую портянку, как меня обидел на работе плохой начальник с «прозрачными домогательствами» и что мне срочно нужно уволиться, и идти в новый мир с новым именем. Так бы исчезла Кристина Барр, а вместо нее появилась бы какая-то другая… Крис. А Дэн бы со временем потом и сам слился, устав упрашивать, наконец, ему дать.