Шипы в сердце. Том первый (СИ) - Субботина Айя - Страница 36

И только тогда, когда в салоне воцаряется тишина, расслабленно произносит:

— Проверять, кто из нас контролирует ситуацию, можешь сколько угодно, Барби. — Выдерживает паузу, намеренно давая мне «дозреть». — Но мы оба прекрасно знаем, что тебе нравится, когда это я.

Я никогда не относилась к тому типу женщин, которые падают в обморок от мужчин типа «большой папочка». Но желающих опекать меня на каждом шагу и посягнуться на мое священное право самой принимать решения, раскусывала всегда на раз-два и так же быстро от таких избавлялась. Я достаточно женщина, чтобы кайфовать от того, что мужчина открывает дверь или подает руку, но также и достаточно взрослая женщина, чтобы жить самостоятельно своим умом.

Авдеев, каким-то совершенно непонятным для меня образом, сочетает в себе оба этих качества. С одной стороны, он бывает весьма категоричен, когда заявляет какие-то вещи, с другой — у меня обычно нет ни единого аргумента (кроме идиотских, которые я не озвучиваю), чтобы доказать ему, почему он может запихать свое самцовое доминирование в известное глубокое и темное место.

И да, блин, он чертовски прав! Мне нравится, когда он ведет.

Я сразу чувствую себя… особенной. Не тупой курицей, которую нужно водить за руку в торговом центре, чтобы не потерялась, а девочкой-девочкой, для которой — все.

И я только еще сильнее вязну в этом выводе, когда мы заходим внутрь ресторана под лаконичной, но вполне говорящей вывеской: Prime Steakhouse Bar.

Меня сразу окутывает теплый аромат прожаренного мяса и легкие, ненавязчивые нотки дорогого красного вина. В воздухе витает ароматное и аппетитное сочетание дерева, угля и приправ. Интерьер выдержан в темных, насыщенных тонах: глубокий бордовый, теплый коричневый, приглушенный черный. Пространство уютное, но с намеком на статус — большие столы из массивного дерева, приглушенный свет, акцентные медные светильники над каждым столом. Я бывала в местах, где готовят стейки, и обычно они все немного похожи друг на друга даже вне зависимости от ценника, но здесь ощущается особенный статус. Не броский, но с порога как бы говорящий: «Будь готов раскошелиться».

Я мысленно фыркаю, вспоминаю бизнес-джеты и обещаю себе больше не триггериться на такие вещи.

Меня на секунду беспокоит интерьер, в который я могу не вписаться в своем платье с распродажи старой-старой коллекции МиуМиу, но в этот момент ладонь Авдеева коротко касается моей спины. Это не жест владения, скорее успокаивающий, как будто он считал мою нервозность и без слов говорит: «Расслабься, ты здесь со мной». Я чувствую его тепло даже через ткань платья и, наверное, если бы он хотел и надавил чуть сильнее — я бы подчинилась и растеклась по его ладони, как джем.

Мы занимаем столик в углу, откуда отлично видно и зал, и открытую кухню, где работают повара. Вадим садится напротив, разворачивает меню и мельком смотрит на меня. В его глазах все та же спокойная сосредоточенность, но сегодня к ней примешивается что-то еще. Как будто он позволяет себе чуть больше расслабленности.

— Рибай, средней прожарки, — сразу говорит он, когда к нам подходит официант. — И минеральную воду, без газа.

Официант кивает, отмечая заказ.

Я просматриваю меню, хотя уже знаю, что хочу. Вагю. Боже, я мечтала попробовать его черт знает сколько времени. Но, блин, я не могу взять вагю. Я уже слышу голос в своей голове: «О, так ты все-таки хочешь показать, что умеешь жить красиво?»

— Нью-Йорк, с кровью. И… бокал шампанского, — говорю я, закрывая меню и готовясь встретить брезгливый взгляд Авдеева.

Или он будет смотреть на меня как на несмешного клоуна в цирке? Всем известно, что к мясу нужно брать красное сухое вино. А шампанское к мясу — это минимум дурной вкус, максимум — полное его отсутствие.

Но он только едва заметно приподнимает бровь. Свою чертовски не идеальную, но абсолютно сексуальную бровь. И это единственная реакция. Не насмешка, не порицание, не удивление — просто легкий намек на интерес.

— Я знаю, что к мясу нужно красное. Знаю, что у него танинность, структура, все дела. — Делаю небрежный жест рукой. Он же не просил объяснять. Зачем я это делаю?! — Но я люблю шампанское. Оно легкое. Праздничное. Мне нравится вкус. И пузырьки!

Авдеев поджимает губы, будто скрывает улыбку, но в глазах читается одобрение.

Мне должно быть плевать на его оценку, но я почему-то чувствую себя свободнее.

— Барби, если ты хочешь и любишь шампанское — значит, пей шампанское. Хоть к мясу, хоть к десерту.

— Даже если я тебя опозорю?

— В этой ситуации я опозорил бы себя только тем, что стесняюсь женщину, которую привел ужинать.

Долбаный ты «зеленый флаг», господи.

— Я могу попросить принести бутылку, если хочешь, — предлагает Авдеев. Без намека на издевку, но черти в его синих глазах даже не пытаются маскироваться.

— Хотите меня напоить и соблазнить, Вадим Александрович? — выпускаю на свободу своих. Может, и не таких наглых, но хотя бы с рожками.

— Разве для этого мне нужно вас поить, Кристина Сергеевна? — подхватывает игру, очень легко, очень расслабленно, как будто теперь это тоже, блин, его территория. А я тут так, первоклашка, которая даже правил не знает.

Слава богу, отвечать на этот вопрос мне не приходится, потому что официант приносит наши напитки, и я с наслаждением делаю глоток из высокого тонкого бокала.

Жмурюсь, ощущая на языке абсолютно непередаваемый вкус. Игристое холодное, хрустящее, с тонкими нотами яблока и ванили. Идеально.

Вадим берет свою воду, отпивает. Ловлю его взгляд через стеклянную оправу бокала — наблюдает за мной, оценивающе, но без нажима. Как будто просто что-то для себя фиксирует.

— Ты нервничаешь? — внезапно спрашивает Авдеев.

Я моргаю. Блин. Я же думала, что веду себя идеально расслабленно.

— Немного, — признаю я.

— Разве для этого есть какая-то причина?

— Жду оглашения условий, — выдаю еще одну порцию правды.

Он не спешит как-то реагировать на мои слова. На мгновение даже кажется, что сейчас сделает лицо-кирпичом и просто меня высмеет как маленькую, сделав вид, что того телефонного разговора не было. Ну а почему бы и нет? Как однажды сказал один мудак моей приятельнице, которой обещал звезды и луну, и бриллиант размером с гору: «А ты возьми мои слова и пойди с ними в суд!»

— Я рад, что ты все услышала, Барби. — А вот это звучит почти как похвала.

— Я не буду вашей содержанкой, Вадим Александрович.

— Ты всегда очень спешишь, — озвучивает очередной вывод обо мне.

— Хочу сделать это до того, как принесут мясо, — фыркаю, и делаю еще один глоток шампанского, такого нереально вкусного, что я бы и правда приговорила всю бутылку. Держу бокал за тонкую ножку, кручу его перед глазами. — По крайней мере за это я смогу расплатиться сама.

— Тебе не придется.

— Так уверены, что я — на все согласная тупоголовая аквариумная рыбка?

Вадим делает знак официанту и когда тот подходит, негромко просит принести целую бутылку. Моя довольная улыбка — для него, но он реагирует довольно спокойно. Ровно так же, как и на мой спич о личных границах.

— Крис, если бы я думал о тебе в таких формулировках, то не звал бы ужинать.

— А еще я не продаюсь, — решаю огласить весь список.

— Я не покупаю женщин.

— Сами приходят и сами все дают?

— Тоже люблю эту книгу[5].

Официант приносит наш заказ, ставит в центр стола ведерко со льдом. Тихонько радуюсь, что хотя бы на какое-то время нам придется сбавить темп разговора.

Мясо здесь подают на красивой крафтовой доске, вместе с кусочками кукурузы и батата на гриле. Мой стейк абсолютно идеальный: стоит немного придавить вилкой и отрезать первый ломтик — и из прожилок вытекает светло-розовый сок. И аромат такой, что мой желудок безобразно громко урчит.

Но все это меркнет от ощущения вкуса.

Я знаю, что это совершенно против всех гастрономических правил, но, запивая сочный мясной ломтик шампанским — для меня в этом идеально все.