Запрещенные слова. Том первый (СИ) - Субботина Айя - Страница 7

— Мы потеряли их не потому, что плохо работали, а потому что предыдущий генеральный директор создавал невыносимые условия, — парирую я. — Ермаков давил на всех, не оставлял выбора. Люди не выдерживали и уходили. Хотите героически повторить его путь, Владимир Эдуардович?

Резник усмехается:

— Нет. Я хочу сделать так, чтобы мы сохранили каждого ценного сотрудника. Но это не означает, что они — священные коровы и могут без дела протирать штаны. Все работают на общее дело.

Я прищуриваюсь, пытаясь понять, насколько он серьезен. Этот человек явно привык к тому, что его слово — закон в бесконечной степени. И абсолютно точно не любит, когда ему возражают.

Умница, Майя, ты умудрилась потоптаться сразу по всем его табу.

— Похоже, работать в одной команде нам будет непросто, — замечаю я.

— Это точно, — он улыбается уголками губ, но взгляд, сфокусированный на моем лице, остается резким. — Но если бы мне были нужны покладистые люди, я бы нанял других.

Его фраза звучит почти как предупреждение.

— Тогда остается выяснить, насколько мы совместимы. — Я прикусываю язык, только через секунду соображая, насколько недвусмысленно прозвучала это вполне понятная и уместная фраза. — В работе, конечно.

— Само собой, — хмыкает Резник. Готова поспорить, он только что записал себе одно победное очко в нашей первой перепалке.

Прежде чем ответить и вновь взять документы со стола, смотрит на меня долго и пристально. Когда, наконец, «отпускает», я испытываю некоторое облегчение от прервавшегося зрительного контакта.

— Узнаем в ближайшее время, Майя Валентиновна, насколько вы игрок в моей команде. Свободны. — Последнее бросает уже как будто откровенно посылает.

— Обычно, прежде чем выпроводить человека из кабинета, спрашивают, не осталось ли у него больше вопросов, — не могу смолчать, хотя мысленно уже ругаю себя за переизбыток резких слов. — Банальная вежливость.

— Я не трачу время на банальности.

Это я как раз уже успела понять.

Хорошо, пусть будет ноль один в его пользу. Буду считать это разведкой боем, сделаю выводы и учту на будущее.

Разворачиваюсь, иду до двери, но голос Резника останавливает меня в ту минуту, когда я уже кладу ладонь на ручку.

— Может быть, у вас еще есть вопросы ко мне, Майя Валентиновна?

Я спиной чувствую выраженную на его губах иронию.

Мысленно обзываю козлом.

И выхожу, не сказав ни слова и даже не оглянувшись.

Глава третья

После встречи с генеральным, возвращаюсь в кабинет слегка на взводе. Но моя умница Амина уже обо всем позаботилась — на столе меня ждет чашка американо с долькой лимона, распечатанная копия нового договора для специалиста в отдел логистики и еще документы по мелочи. Ничего так быстро и эффективно не отвлекает меня от дурного разговора, как порция работы для мозгов и порция бодрящего кофеина. Не знаю, как это работает, но именно с лимоном он действует на меня особенно эффективно.

Так что Резник со своими замашками корпоративного Наполеона может идти по известному маршруту.

И слава богу, я почти сразу перестаю о нем думать, просто делая пометку в голове, что независимо от его хотелок и «оптимизаций», я буду биться за каждую «голову» в LuxDrive. Если надо — я и до собственников дойду, и с акционерами найду о чем пошептаться.

Не на ту напал, Потрошитель!

Через полчаса, когда разгребаю основную кучу бумаг и делаю финальные пометки для исправления, взгляд падает на распечатку явно не из нашего корпоративного почтового ящика. Это про подготовку рекламы для новой модели Elyon Motors — семейного электрокара. Подробно описан концепт на утверждение: мужчина и женщина лет тридцати пяти и двое их детей — мальчик семи-десяти лет, и девочка примерно лет пяти.

— Амина? — зову свою ассистентку, прекрасно зная, что обычно она не ошибается, когда приносит документы мне на рассмотрение.

Машу распечаткой, она секунду хмурится, а потом, спохватившись, объясняет:

— Я тут кое с кем поболтала, всех моделей уже утвердили, а девочки еще нет. А у тебя же племянница как раз подходящего возраста. — Пожимает плечами, даже не пытаясь делать вид, что вообще-то такие вещи не очень этичны.

С другой стороны — у меня правда есть племяшка Ксюша как раз четырех лет, и если она придет на кастинг наравне со всеми, то причем тут, собственно, я?

— Спасибо, Амина, — улыбаюсь и она тут же испаряется из кабинета.

Ксюша и семилетний Андрей — дети моей старшей сестры, Лилии.

С которой у нас, мягко говоря, не самые теплые отношения.

Только поэтому я немного торможу, прежде чем набрать ее номер — нужно собраться с силами и заранее подготовить парочку «умолятельных» слов. Потому что так всегда получается, будто мне больше всех нужно, чтобы у Лили появились хотя бы какие-то деньги.

Трубку Лиля, как обычно, сразу не берет.

И не перезванивает, так что через пять минут приходится набрать ее еще раз.

— Привет, прости, не слышала, — говорит скороговоркой, прикручивая громкость орущей на заднем фоне музыки. — У меня тут генеральная уборка.

— Лиль, есть возможность записать Ксюху на участие в кастинге для рекламы.

— Рекламы? Чего рекламы? Какого-то очередного продуктового мусора?

Я мысленно закатываю глаза, напоминаю себе, что все это предвидела еще до того, как нажала на вызов, и сейчас нужно просто перетерпеть ради племяшки, которую я очень люблю.

— Реклама семейного авто, Лиля, все сертифицировано и даже колеса без ГМО.

— Очень смешно, Майя, — огрызается сестра.

Блин, ну я все понимаю, не осуждаю никого ни за какие убеждения, даже стараюсь спокойнее относится к ее вегетарианству, которое Лиля так же активно насаждает детям. И я даже почти_соглашаюсь, когда на мою очередную попытку сказать, что, возможно, она не очень права, лишая растущий детский организм животного белка, Лиля говорит коронное: «Вот своих роди — и делай с ними, что хочешь!» Но я терпеть не могу ее пафосный тон в ответ на каждое мое предложение о работе, как будто у нее очередь от работодателей до самой Луны.

После рождения Андрея, Лиля так и не вышла из декрета. Зато вышла из брака с его отцом — тем еще махровым говнюком. Потом вышла замуж за отца Ксюши, у которого и до Ксю было еще четверо детей от двух предыдущих жен и одной сожительницы. Через год развелась и с ним. В общем, последние восемь лет Лиля работает, как она сама выражается, матерью двоих детей. Живет на алименты, за которые регулярно воюет со всеми инстанциями, подключая во все это дерьмо еще и меня. А мои попытки пристроить ее на хорошее место с моими личными рекомендациями, отшвыривает, как будто написанные с ошибками челобитные.

— Сколько они заплатят? Какие условия? Я хочу увидеть контракт, Майя, чтобы не тратить зря время.

— Лиля, ты в своем уме?! Какой контракт? Это просто пробы, не факт, что Ксю их пройдет, но можно же попытаться.

— То есть ты хочешь чтобы я тратила свое время и тащила дочь непонятно куда ради призрачной перспективы за три копейки изводить ее разными идиотскими ужимками?!

— Да, Лиля, хочу. — «Потому что может быть, мне просто надоело оплачивать аренду твоей квартиры, думать о содержимом твоего жутко правильного и вегетарианского холодильника и следить за тем, чтобы мои племянники ходили в хорошие платные кружки и не носили одежду из сэконда?» — Моя ассистентка может хоть сейчас записать Ксю на пробы.

— Ну если ты у нас такая важная, то может просто сделаешь так, чтобы ее взяли без проб? — фонтанирует сарказмом сестра.

Дурацкая была затея.

Как обычно.

— Ладно, Лиль, проехали. Извини, у меня много работы.

— Да да, твой типичный ответ, когда дело доходит до того, что ты действительно могла бы сделать для своей семьи.

Я нажимаю в красный «кружок» завершения разговора.

Перевожу дыхание.

Напоминаю себе, что я делаю все это не для Лили, а потому что правда люблю своих племянников, и стараюсь быть им хорошей тетей.