Правила семьи Райс. Тетралогия (СИ) - Гринберга Оксана - Страница 122

– Не знаю насчет Кассима, – шептала в ответ на мой вопрос Маиса. – Ничего не слышала о его судьбе. Зато в лагере говорят, что все викинги выжили. Кто‑то серьезно пострадал, но шейх вовсе не приказал их казнить. Вместо этого они уплыли из Остара.

– Неужели об этом говорят возле костров?!

Маиса покивала.

– Еще как говорят! С нами шестеро из дворцовой стражи, и они недовольны тем, что Рохар позволил людям из Хъедвига уйти, хотя они прикончили много народа. И флот шейха даже не потопил их смешные корабли с изогнутыми носами!

– Драккары из Хъедвига, – отозвалась я, мечтая о море, прохладном ветре и брызгах горьковато‑соленой воды в лицо.

Но вместо моря и прохлады на следующее утро я снова пыталась не умереть от жары.

Заодно прекрасно понимала, что бежать мне некуда. Даже если я накоплю достаточно магии на одно или два заклинания и нам с Маисой удастся избавиться от стражей и отправиться незамеченными в звездную ночь Остара, долго мы не протянем.

Пустыня убьет нас уже на следующий день.

А если мы украдем верблюдов – это представлялось мне маловозможным, но все‑таки, – то, быть может, продержимся пару‑тройку дней…

Поэтому я лежала в шатре или сидела в паланкине, мечтая о несбыточном. Щупала и крутила браслеты так долго, пока не стерла запястья в кровь. Маиса пошла жаловаться на мои раны, и маг каравана обработал их пахучей мазью.

– Вижу, вы отыскали место для ключа, – произнес он, потому что я все‑таки нашла едва заметную, залитую воском и выкрашенную в темный цвет прорезь.

Выковыряла оттуда воск, раздобыла вилку, отогнула зубец, но… У меня ничего не вышло.

– Сами замок вы не откроете, – добавил маг, – а в караване, спасибо Богам, ключа нет.

– И за что им спасибо? – удивилась я.

– Если то, что я о вас слышал, госпожа, чистая правда, то, освободись вы от браслетов, мы бы с вами не совладали.

– Не совладали, – сказала ему, не став кривить душой.

– Поэтому шейх Рохар отправил ключи в Магдеш с другим караваном, – произнес маг. – Так что советую оставить свои руки в покое. В этом нет никакого смысла – вы только причините себе боль.

Затем добавил:

– Еще четыре дня, и мы будем на месте.

Наконец, дней стало три, а потом и два, после чего я увидела то, что заставило мое сердце забиться быстрее.

Настолько, что я презрела весь этот песок, жару и запах, а еще вид на грязный зад вышагивавшего передо мной верблюда. Вместо этого высунулась из паланкина и уставилась вдаль, не в состоянии поверить собственным глазам!

И не верила им так долго, пока впереди не показалась небольшая деревушка, в которую и вошел наш караван.

С двух сторон потянулись унылые глинобитные дома. По пыльной улице бегали босоногие и оборванные детишки, прогоняя с нашего пути таких же пыльных и худых коз.

Но я смотрела вовсе не на бедные хижины и не на замотанных в светлые одеяния женщин, несущих на головах кувшины от единственного на всю деревню колодца. Я глядела на далекие и высокие горы, на чьих вершинах белели ледники, до боли в глазах сверкавшие на послеобеденном солнце.

И думала я о том… Размышляла, что уже видела эти самые подернутые синеватой дымкой очертания гор. Изо дня в день смотрела на них из окна, валяясь при смерти в караван‑сарае, стоявшем…

Во‑он там он и стоял, буквально в сотне метров отсюда!

Правда, деревушка тогда выглядела совсем по‑другому.

Домов в ней было намного больше, повсюду расхаживали люди, вели за собой нагруженных поклажей верблюдов. Лавки стояли с распахнутыми дверями – много, много лавок, – и в них продавали все сокровища Остара – от специй и чудесных шерстяных ковров до шелковых тканей, украшенных умелой вышивкой местных мастериц.

Потому что через это место, расположенное на торговом пути, постоянно проходили караваны, основной источник дохода и даже богатства местных.

Но все изменилось… Как же все изменилось с тех пор!

С трудом оторвавшись от лицезрения горных вершин – они манили меня так, словно там был запрятан огромный магнит, – я посмотрела в сторону, где раньше стоял караван‑сарай.

Но увидела лишь остатки стен, занесенные песком. А ведь рядом была и чайхана, и лавка, в которой продавали ковры…

…Я знала, что за воспоминания меня посетили.

Они не были моими, потому что принадлежали Густаву Тэрису.

Именно здесь, в этой деревушке, путешествуя по Остару со своим учителем, три сотни лет назад Тэрис заболел пустынной лихорадкой, которая уложила его в постель почти на две недели.

Но Джеймс Офин не стал дожидаться выздоровления единственного ученика. Ушел, взяв проводника из племени джицу, в те самые горы, решив самостоятельно отыскать оазис Аль‑Убари.

Назад он уже не вернулся.

Поборов лихорадку, Густав Тэрис хотел отправиться следом, но был слишком слаб. К тому же у него заканчивались деньги – оставшихся остарских дукаров не хватало на то, чтобы взять толкового проводника и снарядить поисковую экспедицию.

Поэтому Тэрис отправился на запад. Решил вернуться в Хастор, найти верных людей, которые помогут разыскать его учителя и артефакт.

Но в Остар Тэрис уже больше не попал. Его жизнь оборвалась в графстве Триронга, где подлый удар в спину ему нанесли предатели из рода Кеттеров.

***

– Мне хочется поговорить с кем‑нибудь из местных, – заявила я главе каравана.

До этого я выбралась из паланкина, затем, не удержавшись, украдкой погладила своего верблюда. После чего подозвала Маису и отправилась на поиски Мехди.

Наш караван остановился на краю деревушки, и мужчины принялись разбивать лагерь: ставили шатры и разводили костер, на котором собирались приготовить ужин. Несколько человек отправились к колодцу, чтобы набирать в бурдюки подходившую к концу воду.

Вскоре Маиса указала мне на командира.

Я подошла к Мехди и обратилась к нему на остарском. Причем вежливо обратилась, но в ответ тотчас же поймала тяжелый взгляд исподлобья, хотя просьба у меня была довольно невинной.

– Но это невозможно, госпожа! – выплюнул он из себя. – Вам стоит немедленно вернуться в паланкин и дожидаться, пока мы не поставим для вас шатер. Эй, Андар!.. – уверена, он звал того, кто должен будет проводить меня к верблюду и проследить, чтобы я спряталась за светлыми шторками паланкина. И сидела бы там не высовываясь.

Но я покачала головой.

– Сейчас же приведите мне старца из деревни! – сказала ему. Немного подумав, еще и топнула ногой. – Я хочу послушать местные легенды – пусть этим вечером меня развлекают историями!

В черных глазах Мехди промелькнуло сомнение, и я решила, что нахожусь на верном пути.

– В последние дни я не видела ничего, кроме пустыни и зада идущего передо мной верблюда. Вы не посмеете отказать мне в столь пустяковой просьбе, потому что я – дочь шейха Рохара, а он поручил вам заботиться и исполнять все мои пожелания.

– Госпожа!.. – начал Мехди таким тоном, словно он собирался посметь.

Но я его перебила:

– К тому же Надир аль‑Амман обратил на меня внимание еще в Фисе, и как только я прибуду в Магдеш, то сразу же стану его икбал. – Я вспомнила все те слова, которые, словно бисер, сыпались изо рта мерзкого предателя Рореда Гервальда. – Потом я рожу ему сыновей, и один из них, вполне возможно, однажды сядет на трон Остара. Вам это прекрасно известно, как и то, что я вполне могу стать валиде‑султан. И вот тогда‑то… О, обещаю, я припомню всех, кто посмел отказать мне в невинном развлечении – послушать сказки из уст старика!

И он сдался.

Через пару часов в наш шатер – с распахнутыми полотнищами входа, за одной из которых караулил сам Мехди, а внутри горели масляные лампы и курились благовония, и я, завернутая в две вуали, отдыхала от безделья на разложенных мягких подушках, тогда как Маиса сидела позади меня, готовая переводить…

Тогда‑то в наш шатер вошел старец в светлых одеждах.

Сложно сказать, сколько ему было лет – на миг мне показалось, будто бы он возрастом с эти горы.