Элита (СИ) - Салах Алайна - Страница 26

Глубоко вздохнув от осознания, что не могу на него злиться, я подношу стакан к губам. На языке всё ещё играет пряный вкус какао, но Тимур выглядит слишком уж виноватым, а моё настроение слишком приподнятое, чтобы не пойти на такую уступку.

— М-м-м… — сделав глоток, я с любопытством вглядываюсь в логотип кофейни. — Вкусно.

— Лучший кофе в радиусе трёх километров, — радостно сообщает Тимур.

— Думаю, я бы быстрее забыла о том инциденте, если бы ты приносил мне его каждый день в течение месяца.

А что? Вполне оправданное требование. Если уж вёл себя как последний извращенец и раскаивается — пусть исправляет.

— Без проблем, — без раздумий соглашается Тимур. — В кофе что-то добавить нужно? Сироп, корицу?

— Вот так, — я выразительно смотрю на стакан, — идеально.

Его смазливое лицо озаряется улыбкой.

— Двойной капучино без добавок для Лии. Будет сделано.

Я довольно цокаю языком.

— Послушный мальчик.

Это шутливое замечание рождает в глазах Тимура заворожённый блеск, так что я принимаю молниеносное решение быть поосторожнее с высказываниями. Сдаётся мне: этот женоподобный тип — тот ещё извращенец. Из тех, кто не прочь заткнуть себе рот кляпом и примерить ошейник.

Как бы то ни было, новоприбывший союзник в лице члена совета — отличная новость, так что дальнейший путь к дверям университета проходит в ещё более приподнятом настроении. Кажется, тёмная полоса в моей жизни официально сменилась светлой, и это не может не радовать.

После двух выстраданных пар я иду в кафе. Не считая лекций у Шанского, большой перерыв с недавнего времени стал моим любимым временем здесь: он означает встречу с Леоном.

У лестницы меня нагоняет Пётр.

— Лия, можно отвлечь тебя на минуту?

Я не без удивления смотрю на его запыхавшееся лицо. Он что, бежал за мной? Да что я такого творила на той вечеринке, если два самых популярных студента носятся за мной, как бигли за фрисби?

— Привет. Конечно, слушаю.

Пётр придвигается ближе, позволяя оценить сногсшибательный запах парфюма и то, как иссиня-чёрная прядь красиво падает ему на лоб.

— Не знаю, говорил Леон или нет: я бы хотел предложить тебе поучаствовать в создании статьи для университетской газеты.

— На какую тему? — уточняю я, решив не упоминать, что в момент их телефонного разговора находилась рядом.

— Тема как раз для тебя. Адаптация нового студента к незнакомой среде.

Не удержавшись, я смеюсь вслух.

— Ты уверен, что идея привлечь меня к написанию статьи — хорошая? Меня пытались вытравить отсюда как клопа из матраса. Что полезного я могу рассказать? Уж призывать новичков искать себе защитников-альф я, разумеется, не стану.

— Я знаю, что поначалу всё шло не слишком гладко, но сейчас ты ведь в порядке? — осторожно осведомляется Пётр, сбитый с толку моим эмоциональным напором. — Думаю, статья поможет новым студентам понять, что они не единственные проходят трудности адаптации.

Я внимательно оглядываю его лицо, гадая, что на самом деле ему от меня нужно. И дураку ясно: сложность адаптации напрямую зависит от благосостояния родителей, если денег много — проблем не возникнет, если нет — любая жизнеутверждающая статья как подорожник на гангрену. Может, Петя в меня влюбился? Или я слишком много о себе возомнила?

— Я подумаю, хорошо? — наконец изрекаю я, решив сразу не динамить члена совета. — Нужно оценить целесообразность участия.

— Да, я понимаю, — Пётр выглядит разочарованным, но старательно не подаёт вида. — И ещё. Я спрашивал у Леона номер твоего телефона… разумеется, исключительно из профессиональных соображений. Он предложил узнать у тебя лично.

Он выглядит таким смущённым, что в голове сами собой всплывает строка: «Это дождь из мужиков, аллилуйя…»

— Хорошо, — великодушно роняю я, решив, что Пётр имеет достаточно достоинства и выдержки, чтобы не злоупотребить доверием. — Записывай.

Дождавшись, пока он внесёт номер в контакты, я, сославшись на голод, прощаюсь и торопливо иду в кафе. Увы, там меня настигает разочарование: Леона в зале нет.

Наспех перекусив круассаном, я выхожу под морось. Подставив лицо мелкому дождю, мысленно иронизирую: веду себя как типичная влюблённая девчонка, которая после первого поцелуя уже сыграла свадьбу в голове.

Да, нужно остыть. У Леона всё ещё есть прицеп в лице Эльвиры, а его желание со мной переспать, как ни прискорбно, не означает глубоких чувств.

Проведя десятиминутную ревизию мыслей и пообещав себе не витать в облаках, я разворачиваюсь к крыльцу — и вздрагиваю. На вершине лестницы, привалившись к перилам, стоит Леон. Смотрит прямо на меня.

34

Завирусившийся клип нашего ночного столкновения в ускоренной перемотке проносится в голове: его губы на моём животе, руки задирают майку, глаза фанатично мерцают. «Хочу войти с тобой».

Закипевшая кровь приливает к коже, под расстёгнутой курткой становится жарко. Улыбнувшись, я поднимаю руку в знак приветствия. Леон делает то же самое и, ни на мгновение не отводя взгляда, наблюдает, как я поднимаюсь.

Каждый шаг по лестнице отдаётся в костях вибрацией сердечного стука. Чёрт, надеюсь, я в него не влюбилась. Ещё слишком рано.

— Привет, — смущённо здороваюсь я, остановившись в полуметре.

Взгляд Леона задумчиво скользит по моему лицу.

— Привет.

— Ты только приехал? Не видела тебя в столовой.

— Да, сегодня решил опоздать.

— Болела голова? — шутливо осведомляюсь я, напоминая себе, что девушке негоже с таким упоением любоваться мужской красотой, но ничего не могу поделать: внутри всё буквально дребезжит от восторга при взгляде на него.

— Нет. Я слишком редко пью, чтобы страдать похмельем.

— Ясно.

Покачнувшись на пятках, я трогаю лямки рюкзака. В голову приходит нечаянная мысль, что я совсем не буду против, если Леон поцелует меня прямо сейчас. Нежные дети олигархов трусливо прячутся от дождя в кафе, и в радиусе ста метров вокруг нас нет ни единой живой души.

— Я рад, что ты вчера меня остановила, — выдаёт Леон в противовес. Голос собранный и твёрдый, будто он заранее отрепетировал сказанное. — Секс бы всё усложнил.

Внутри всё падает. Не то чтобы я ожидала объятий и страстных признаний… Хотя зачем я вру? Если и не ожидала, то хотела — это точно. Он поэтому стоит с таким видом, словно принял решение усыпить любимую собаку? Потому что хочет дать заднюю?

— Ясно, — натянуто повторяю я. — Дальше можешь не продолжать: ты был пьян, это была ошибка, я классная и дело не во мне, бла-бла-бла…

— Нет, не так, — перебивает Леон. — Я не был настолько пьян и делал именно то, что хотел. В этом и заключается проблема. У меня есть определённые обязательства, которые идут вразрез со случившимся и с тем, что я испытываю к тебе. Я пытался это контролировать, но вчера убедился, что не способен. Поэтому я принял решение ограничить наше общение.

Нахмурившись, Леон смотрит в сторону: рука в волосах, челюсть сжата до желваков.

Я хватаю ртом воздух: он не просто даёт заднюю, а делает разворот на сто восемьдесят градусов.

— Я думала, мы дружим, — шёпотом выходит из меня, он едва это произнёс, а на душе уже стало пусто.

— Дружбы между мужчиной и женщиной не существует, — хрипло возражает Леон. — Кто-то один всегда будет сдерживаться. Ты имеешь право на меня злиться, Лия. Да, в двадцать три я мог бы себе позволить меньше думать, но я вот такой… состарился ещё в шестнадцать. Не думаю, что смогу наслаждаться жизнью, зная, что многих подвёл.

Грудь разрывает от эмоций и потребности возразить: проорать Леону в лицо, что жизнь одна и он не обязан соответствовать чужим ожиданиям, что эта скучная рыбина Эльвира совершенно ему не подходит и что у него есть ещё минимум лет пятьдесят, чтобы быть несчастным и не стоит начинать так рано. О-о-о, во мне так много слов!

Но я молчу, потому что и сама всю жизнь пытаюсь угодить маме, и потому что с моей стороны будет слишком ничтожно уговаривать Леона выбрать меня.