Элита (СИ) - Салах Алайна - Страница 2

— Максимум, к чему приведёт такой разговор, — это к тому, что мы с Максом подерёмся, — невозмутимо изрекает его отпрыск. — У каждого свой путь. Предпочту не вмешиваться.

«Ссыкло», — мысленно ехидничаю, нависая над его иссиня-чёрной шевелюрой с заварочным чайником в руках.

А вслух ласково говорю:

— Позволите налить вам чай?

А дальше происходит непредвиденное. Плечо Леона ненароком задевает мой локоть, отчего горячая заварка тонкой струйкой льётся прямо на его брюки.

Я замираю в ужасе. Твою же… Мама меня убьёт.

Поморщившись, Леон накрывает пах ладонью и после небольшой заминки задирает голову.

— Больно, — доверительно сообщает он, глядя мне в глаза. Его голос звучит так тихо, что услышать могу только я. — Это же не специально?

Продолжая таращиться на его ярко-синюю радужку, я отрицательно качаю головой.

Я же не идиотка, чтобы обварить причиндалы наследника многомиллионной империи в первый же день.

— У тебя гетерохромия? (Явление, при котором глаза имеют разный цвет. — Прим. автора.) — его взгляд изучающе скользит по моему лицу.

Я молча киваю, но не потому, что мама просила мало разговаривать, а потому, что удивлена, что ему известен этот термин.

— Красиво, — резюмирует он, одёргивая промокшую ширинку.

— Лия, мне срочно нужна твоя помощь! — голос мамы заставляет меня вскинуть голову, а её осуждающий взгляд — подхватить поднос и со всех ног припустить на кухню.

Я смотрела в глаза Леону секунд десять, не меньше. Интересно, по меркам этого дома я уже стала шлюхой?

— Это твоя спальня, — мама подталкивает меня внутрь небольшой меблированной комнаты. Светлые стены, аккуратно заправленная кровать, письменный стол у окна. Здесь чисто, опрятно и абсолютно безлико, как в гостиничном номере.

— Не вздумай оставлять беспорядок. Поняла?

Я терпеливо киваю. Говорю же, только обязанности и никаких прав.

— Я пойду гладить белье. Разбирай вещи и располагайся.

Как только дверь за мамой закрывается, я со стоном наслаждения плюхаюсь на кровать. Тело ломит от усталости, ноги гудят, будто я весь день таскала мешки с цементом, а не расставляла тарелки и разливала чай. Если проделывать всё то же самое после пяти учебных пар, к концу года я стану походить на египетскую мумию.

Покосившись на две раздутые сумки с вещами, я обреченно прикрываю глаза. Надо еще всё разобрать и подготовиться к первому дню в университете. Но сначала срочно нужно навестить дамскую комнату.

Я бесшумно выхожу в коридор, стараясь запомнить дорогу. Дом Демидовых настолько огромный, что есть все шансы плутать здесь до следующей недели.

Надо было хлеба с собой прихватить и крошить его до самого туалета. После такого перформанса меня бы точно отсюда поперли.

Двигаясь вдоль стен, я оглядываюсь в поисках заветного значка WC, но вижу лишь ряд абсолютно идентичных дверей, за которыми, вероятно, скрываются спальни хозяев. Было очень непредусмотрительно с моей стороны не прояснить столь важный момент заранее.

Удача настигает меня в конце коридора в виде полоски желтого света, струящегося сквозь приоткрытую дверь. Прижав ладонь к низу живота, я ускоряю шаг. И дернул же меня черт выпить столько минеральной воды.

Потянув на себя ручку, я переступаю порог и в ту же секунду понимаю, что ошиблась. Эта просторная комната, наполненная запахом сандала и сигарет, не имеет ничего общего с гостевым санузлом, в который я так стремилась попасть. В туалетах обычно не бывает кроватей королевского размера и здоровенных моноблоков с логотипом откусанного яблока.

Хотя, пожалуй, одна схожая деталь имеется. Полуголый парень в расстегнутых брюках, появившийся откуда ни возьмись.

Сглотнув, я мечусь взглядом по его загорелому торсу, пересечённому дорожкой темных волос, уходящих под пояс боксеров. Твою же… Вот уж действительно, вошла не в ту дверь.

Леон тоже замечает меня, но никаких признаков смущения не выказывает, как и намерения застегнуть брюки. Он стоит, небрежно опершись о край кровати, плечи расслаблены, губы тронуты тенью усмешки. Свет от бра падает на его рельефный пресс, очерчивая каждую мышцу. На месте мог бы быть постер для рекламной кампании нижнего белья — такого, где смотришь не на одежду, а на того, кто её носит.

— Потерялась? — его голос звучит расслабленно, почти мурлыкающе, синие глаза точечно исследуют меня с головы до ног. — Или пришла справиться о моем здоровье?

— Я искала туалет, — поспешно выдаю, попятившись. — В доме слишком много дверей.

— На этаже их целых три, — судя по кривой усмешке на его лице, мои неловкость и смущение его забавляют. — Ближайший через дверь.

Кивнув, я резко отворачиваюсь, чувствуя, как горят щеки. Здесь целых три туалета, а меня угораздило ввалиться в комнату к полуголому Леону.

— В следующий раз постучись, — летит мне в спину. — Ну или не сбегай так быстро. Я люблю поболтать.

Я захлопываю за собой дверь, сердце колотится, пальцы дрожат. Ну и кто я теперь по мнению мамы?

3

Проснуться в новом доме — странное чувство. Простыни пахнут не порошком, а лавандой, сквозь плотные шторы не пробивается ни лучика солнца.

Нехотя выбравшись из постели, я бреду в ванную, которая, как выясняется, все это время находилась за дверью, которую я поначалу приняла за зеркало. Там же все это время меня терпеливо ждал унитаз. Мама могла бы об этом и сообщить. Как, впрочем, и Леон.

Добраться до университета — отдельный квест. Транспорта для бедных в этом архипелаге денег и роскоши нет. Хочешь уехать — вызывай такси, которое стоит как мои кроссовки.

Выручает водитель Демидовых. Застав меня нервно расхаживающей вдоль ворот в попытке выяснить, где здесь находится ближайшая остановка, он подвозит меня до места на длинном черном седане, которые я до этого дня встречала лишь в кино. Оказывается, хозяин дома и тут смилостивился, наказав возить меня на учебу. Когда мама узнает — наверняка прослезится.

Остановившись у здоровенного мраморного здания, украшенного витиеватой золотой эмблемой, я всерьез раздумываю над тем, чтобы развернуться и свалить. Недавнее напряжение плотно переплетается с раздражением: здесь всё слишком вычурно, слишком нарочито богато. Парни и девушки, проходящие мимо, выглядят так, будто сошли с обложек глянцевых журналов: дорогая одежда, модные прически и заносчивые лица с отпечатком извечной скуки.

Я в своих скромных «Левисах» и с рюкзаком выгляжу так, словно нанялась мести местный двор. Грязной посуды в доме Демидовых мне, видимо, недостаточно.

У входа в деканат меня встречает девушка в элегантном брючном костюме, с аккуратно собранными светлыми волосами. В руках она держит планшет и смотрит на меня с профессиональной вежливостью.

— Меня зовут Анна. Я работаю в отделе по работе с новыми студентами. Вот ваше расписание, — она протягивает мне лист с фирменным вензелем. — Ваши лекции будут проходить в восточном крыле. Если возникнут вопросы, можете обратиться ко мне.

Я принимаю расписание и бегло просматриваю. Всё выглядит достаточно стандартно, за исключением того, что каждая аудитория отмечена не номерами, а названиями животных: класс рыси, класс зебры.

Как я уже и говорила, у богатых свои причуды.

Запихнув расписание в рюкзак, я оглядываюсь в поисках класса лошади и слышу насмешливый голос:

— Ты новенькая?

Оглянувшись, вижу перед собой высокого парня. Судя по безупречному костюму и до занудства идеальной укладке, ему назначена аудиенция у президента.

— А что, заметно? — иронизирую я.

Ухмыльнувшись, он выразительно смотрит на мой рюкзак. Я, в свою очередь, с вызовом смотрю на него, транслируя: да, не это «Шанель» или «Диор», и что с того?

— Я Илья. Раз уж ты новенькая, я объясню, как здесь всё устроено.

— Анна уже отдала мне расписание.

— Моя информация намного ценнее и важнее. — Он снисходительно оглядывает меня с ног до головы. — В нашем университете существуют касты.