Элита (СИ) - Салах Алайна - Страница 16

— А твой отец в курсе происходящего? — наконец сухо осведомляется она, не поднимая глаз. — Сомневаюсь, что ему понравится.

Я чувствую вспышку раздражения оттого, что она снова пытается провернуть этот трюк с родительским контролем. Настолько сильную, что прямо сейчас готов встать и уйти.

— Мой отец с доверием относится ко всем моим решениям, — мне удается сохранить ровность тона. — Едва ли стоит приплетать его сюда. Наши отношения — только между тобой и мной.

— Я так не думаю. — Эльвира наконец поднимает глаза, глядя на меня с вызовом. — Своим поведением ты оскорбляешь меня, а значит и моих родителей. Узнай Вилен Константинович об этом, он будет возмущен.

— Ты угрожаешь мне своим отцом, или мне показалось? — осведомляюсь я.

— С чего бы мне им угрожать?

— Вот и я не знаю. — Я подношу кофе ко рту и делаю большой глоток. Горячий вкус немного рассеивает растущую злость. — Наши отношения касаются только нас.

— Ты знаешь, что это не так. — Голос Эльвиры звучит мягче. Она решила, что нашла инструмент давления на меня и может позволить себе расслабиться. — Твой отец и мой имеют общие интересы во многих сферах, так что это так или иначе касается семьи.

— Я не делаю ничего предосудительного. Не стоит сравнивать меня со своим братом.

— Что ты так прицепился к Денису? Лично тебе он ничего плохого не сделал.

— Он слишком часто ведет себя недостойно. Это главная моя к нему претензия.

— Ну не всем же быть таким рыцарям как ты, Леон. — Она снисходительно кривится. — Но давай не будем уходить от темы. Я не планирую мириться с тем, что ты нянчишься с этой девкой…

— Девушкой, — холодно поправляю я. — Я не требую мириться. Я прошу тебя понять и поверить, что в моей поддержке нет ничего предосудительного.

Поблагодарив официанта царственным кивком головы, Эльвира смотрит на меня.

— А если я отказываюсь понимать?

— Думаю, мы сможем как-нибудь это решить.

— А если я прямо сейчас поставлю тебе ультиматум и потребую выбрать: отношения со мной или так называемая поддержка ее? Что ты на это скажешь?

— Скажу, что с твой стороны это непростительная ошибка. И я выберу второе, и дело не Лие, а в том, что я не терплю манипуляции.

Несколько секунд мы ведем невидимую битву взглядами, после чего Эльвира со вздохом берется за вилку.

— С тобой очень сложно, Леон. Так что там по поводу празднования начала учебного года?

— Оно состоится пятого октября в доме родителей Петра. Ты хочешь пойти?

— Хочу. Я терпеть не могу все эти студенческие попойки, но раз уж у нас с тобой отношения… Кстати, кого ты еще пригласил?

Я мысленно вздыхаю. Нет варианта ей не сказать.

Лия

Остановив машину метров за сто от ворот дома, Леон наблюдает, как я извлекаю из сумки свитер и торопливо натягиваю поверх шелковой рубашки.

— Ты уверена, что это необходимо? — со скепсисом в голосе уточняет он.

— Пока да, — бормочу я, запихивая сумку в свой старый рюкзак.

— Мне не по душе быть твоим соучастником. Не проще все доходчиво объяснить твоей матери?

— Прости. — Виновато сгримасничав, я толкаю пассажирскую дверь. — Даже если я честно расскажу ей об университетских законах, травле и угрозе отчислении, мама никогда не поверит. Она твердо убеждена, что если происходит что-то плохое — значит это моя вина.

— Не слишком ли много ответственности она на тебя возлагает?

Я пожимаю плечами.

— Думаю, мама считает, что недостаточно хороша, чтобы занимать достойное место в этом мире. А я, как ее дочь, тоже.

Некоторое время Леон молчит, барабаня пальцами по рулю.

— Жить во лжи тоже не вариант.

Я хмурюсь. Да, врать, пусть и по мелочи, — мерзкое ощущение. Но пока я не вижу другого способа спокойно существовать.

— Маме и без того хватает тревог. Не хочу её расстраивать ещё сильнее.

— Понял, — сдержанно кивает Леон, как и обычно, не вступая в долгую полемику. — По поводу вечеринки, все остается без изменений. Встречаемся в шесть на этом же месте. Я отвезу к Петру, и ненадолго отлучусь за Эльвирой.

— Поняла. Тогда до вечера, — улыбнувшись, я аккуратно прикрываю за собой пассажирскую дверь.

Леон дает по газам, и машина уносится прочь.

Особняк Демидовых встречает меня свежевымытыми полами и запахом запеченного мяса. Судя по дребезжанию посуды на кухне, мама занята уборкой.

Сняв обувь, я первым делом иду туда.

— Привет, — здороваюсь я, глядя, как она, стоя на стремянке, натирает шкафы.

Мельком взглянув на меня, мама коротко кивает. Похоже, она не в духе. Шальная мысль о том, чтобы начистоту поговорить с ней о жизни в университете, моментально улетучивается. Я сделаю это, но позже.

— Чем тебе помочь?

— Сходи за салфетками, — отзывается она, продолжая с остервенением работать тряпкой. — И отнеси воду на стол.

Я спешу в кладовку за салфетками, не забыв прихватить чистые полотенца, за которыми мама меня в любом случае пошлет. Внутри растет волнение. Я до последнего откладывала разговор с мамой о предстоящей вечеринке, но дальше тянуть некуда.

— Мам, — отнеся графины в гостиную, я наконец решаюсь. — Сегодня проходит традиционная университетская вечеринка в честь начала учебного года. Меня на нее тоже пригласили.

Выпустив из рук швабру, мама поворачивается ко мне:

— На какую ещё вечеринку?

— Это что-то вроде встречи студентов, — как можно небрежнее говорю я, по идиотски улыбаясь. — Будет небольшой фуршет с музыкой.

— Фуршет, музыка, выпивка, а потом пьяные оргии, да? — раздраженно вставляет мама. — Я не первый год живу, и прекрасно знаю, что происходит на таких вечеринках. Озабоченные парни и девки в платьях, еле прикрывающие задницы, хлещут алкоголь, а потом последние торчат в клиниках в очередях на аборт.

— Мам… — в отчаянии лепечу я, чувствуя, что снова близка к провалу, — я не собираюсь напиваться и заниматься сексом.

— Не собираешься, конечно, — буркает она, снова берясь за швабру. — Только на деле все получается по-другому.

— Я просто хочу пообщаться… Может быть, потанцевать…

— Пусть другие танцуют! А ты думай об учебе. Вот закончишь университет, устроишься на работу и делай все, что твоей душе угодно. А пока ты живешь в доме Вилена Константиновича — думать о вечеринках забудь. И нечего смотреть на меня зверем. Потом спасибо скажешь.

На несколько мгновений в воздухе повисает тишина: слышен только гул работающей духовки. Обида и разочарование закладывают грудь. Ну что ты скажешь на это Леон? Уверен, что всегда стоит говорить правду?

— Иди отдыхай, — сухо распоряжается мама, забирая натертый до блеска фужер из моих рук. — Дальше я сама закончу.

По-хорошему, мне бы перекусить, но волнение не даёт проглотить ни кусочка. Запершись в своей комнате, я тяжело опускаюсь на кровать. Сердце напряженно колотится. «Ну что, Лия, рискнёшь? Честно останешься дома или снова соврешь?»

Так ничего и не решив, я подхожу к шкафу, выуживаю платье, принесенное Каролиной, и прикладываю его к себе. Красивое, аж дух захватывает. Черт, как же хочется хотя бы ненадолго выбраться из этого дома и потанцевать. Волосы можно забрать в высокий хвост, выпустив по бокам пару прядей, под глаза нанести немного консилера, чтобы спрятать усталость после длинного дня, румянами выделить скулы, как учила Каролина, на губы нанести блеск… И конечно, к этому платью нужны каблуки…

Покусав губу, я бросаю платье на кровать и торопливо иду в душ. На сборы есть ровно час. Я побуду на вечеринке совсем недолго, вызову такси и вернусь домой. Мама ничего не узнает.

Ровно в шесть, я в туфлями в руках, крадусь по коридору. Стоит кромешная тишина. Все обитатели дома разбрелись по комнатам, что мне сейчас особенно на руку.

Ускользнуть я планирую через задний двор. Руки дрожат от волнения и адреналина — я ни разу никуда не сбегала.