Шата - Гува Ри - Страница 2

Хорошо бы вспомнить, кто меня так отделал. И хорошо бы вспомнить, что меня вырубило… Ни одна из таких травм не могла послужить долгому обмороку, а Вейж сказал, что, судя по покрывшему меня снегу, я долго пролежала в лесу. И еще немалое время я приходила в себя, пока он тащил меня в дом.

Дверь распахнулась. Грозным шагом вошла Ясналия, кинула мне в ноги стопку чистой одежды и с такой же грацией ушла обратно.

– Спасибо. – тихо сказала я в пустоту и натянула льняные штаны и свежую рубаху, пахнущую мыльнянкой.

Мазь уже начала действовать – вместо боли я чувствовала лишь морозное покалывание. А в голове до сих пор стоял туман, будто я в любой момент могла снова провалиться в бесчувствие. Чем же меня огрели? И куда, если на голове не было никакой значительной раны? Лишь разрыв над бровью и порез на щеке.

Я уже знала, что быстро восстановлюсь. И теперь настала пора разобраться, откуда я это знала.

Подняв грязную одежду и доспехи с засохшей кровью, я вымыла их и принялась осматривать. Вейж был прав: ни одного отличительного знака, никакой метки и никаких цветов, кроме черного и коричневого. Обычно военное обмундирование включает хоть какие-то цвета своего хозяина. Хоть один. Но мой метал был гладким и серым, а кожа просто черная.

Лишь портупея сделана из коричневой кожи, на вид старая, но все еще прочная. И довольно гладкая, как и защитный корсет. Хотя… нет, не вся. Я поднесла ремешки ближе к свету. Да, на скрещении ремешков оказалась крошечная гравировка. Три языка пламени, образующие трезубец, и полумесяц в самом низу трезубца.

Ясналия не могла разглядеть этот символ, пока портупея была на мне. И Вейж вряд ли мог. Гравировка слишком незаметная, маленькая. Значит, они поняли кто я, по другим отличиям.

Вода в тазу стала слишком грязной, чтобы показать мое отражение. И на ощупь мое лицо было вполне обычным.

Дверь открылась, Вейж вошел с миской, от которой веяло горохом. В животе тут же заурчало. И хоть на вкус это было отвратительно, я опустошила миску раньше, чем капля воска скатилась со свечи.

Больше со мной никто не разговаривал. Я тоже не знала, что спросить – в голове до сих пор рябило.

Вейж постелил на пол полотно, набитое соломой, и дал тонкое шерстяное одеяло.

– Это все, что есть. – будто виновато сказал он, затушил две из трех свечей и ушел.

Я особо не помнила, как их дом выглядит снаружи, но как понимаю, тут всего две комнаты. Эта – со скамьёй, тележкой, разными рабочими инструментами и мной. И другая, в которой краем глаза я увидела печь, деревянный люк, ведущий в погреб, маленький стол, скромную кровать и двух до смерти напуганных детишек, которых Ясналия спрятала в подпол. От меня.

Может, я и видела жилища скромнее, чем это, но сердце укололо жалостью и виной. У этих людей и так ничего не было.

И когда я легла на соломенную подстилку, придумала первый вопрос для Вейжа на завтра. Я спрошу, почему он приволок меня домой, а не бросил в лесу подыхать. Как минимум, мог сберечь свою мазь и целую миску гороховой похлебки.

И хорошо бы вспомнить свое имя.

С этой мыслью я задула последнюю свечу.

Скрип половицы. Я сразу открыла глаза.

Ко мне кто-то крался. Женщина. Ясналия.

Оказывается, я вижу в темноте почти так же хорошо, как днем. Просто все в серо-зеленых оттенках. Наверно, кошки видят так же.

Ясналия не могла меня видеть, но передвигалась бесшумно, не касалась ничего лишнего. Она хорошо знала свой дом и думала, что я либо сплю, либо никак не могу разглядеть ее в таком мраке. Но к ее несчастью…

Я перевела взгляд на длинный охотничий нож в ее руке. Должно быть, она взяла его у мужа. А он, должно быть, спит и не подозревает, до какого отчаяния довел супругу своим милосердным поступком. Мне жаль, что я внесла разлад в их и без того непростую жизнь.

Я не шевелилась и спокойно наблюдала, как женщина села около моей подстилки и занесла нож.

Ее рука сильно тряслась. Даже если она решит дойти до конца, из-за страха рискует оставить на мне еще одну рану, но не смертельную. Нужно быть точно уверенным в том, что делаешь, когда в твоей руке нож. Обратного пути может не быть. Но у Ясналии он есть. Я дам ей его.

–  Иногда страх заставляет делать нас необдуманные вещи. – негромко сказала я.

Женщина дернулась и застыла от неожиданности.

– Во-первых, это вещи, которые потом не дадут тебе спать по ночам. Во-вторых, советую подумать о том, Ясналия, что будет, если тебе не удастся убить меня с первого удара.

Женщина тяжело дышала. Нож в ее руке трясся еще сильнее. Я видела, что ее глаза широко раскрыты… будто пустоты на лице. Она в ужасе и не знает, что делать дальше.

– Ясналия, – так же спокойно сказала я. – Не позволяй страху управлять тобой. Иначе встретишься с последствиями, вынести которые будешь не в силах.

Прошло мгновенье. Другое. Ясналия не двигалась, лишь дышала. Все так же тяжело и прерывисто.

Я уже подумала, что она не отступит от затеянного, и беззвучно вытащила руку из-под одеяла, как Ясналия поражённо вздохнула и обмякла всем телом. Рука с орудием плавно опустилась, и женщина заплакала. Так робко и тихо, что мое сердце сжалось от сочувствия – небольшого, ведь она собиралась меня убить, но все же я сочувствовала ей.

– Верный выбор, Ясналия. – сказала я и отвернулась лицом к стене.

Больше мне нечего ждать от нее, я уверена.

Через мгновение дверь в их комнату открылась и закрылась.

Навряд ли женщина сможет уснуть, но по мою душу она больше не сунется.

– Давай с начала? – предложил Вейж, разрезая рыбье брюшко. – Ты помнишь, где находишься?

Мы сидели на берегу реки с ведрами: в некоторых был свежий улов, в другие Вейж кидал уже разделанную рыбу. Я предложила помощь, но мужчина ответил, что мне нужно побольше отдыхать. Думаю, он просто не доверял мне в разделке, хотя я не помню, занималась ли когда-то этим в прошлом. Но я точно откуда-то знала, что эта река зимой не замерзает, и даже рыба не уходит – она спускается на глубину, но ее в достатке.

– Баат. – ответила я, выдохнув облачко пара, и плотнее закуталась в шерстяное одеяло. – Раньше нашу землю называли Нефритовой Империей, но сейчас это Баат.

Вейж кивнул, взял новую рыбу и задал следующий вопрос:

– Баат делится на четыре части. Какие?

– Северный Юшен, Восточная Тарта, Кейлин-Горда на юге…

– А на западе?

Я пыталась вспомнить, но тщетно.

– Не помню. – гневно выдохнула я.

– Западный край – это Эбис. – подсказал Вейж, я кивнула. – Ты помнишь город, в котором родилась?

Я повернулась на детский смех у дома. Ясналия попросила увести меня к реке, чтобы дети смогли помочь ей и поиграть на свежем воздухе. Как я поняла, она собиралась держать их подальше от меня, насколько это возможно. Я бы сказала, что не планирую убивать их двойняшек-семилеток, но вряд ли женщина поверит.

– Вроде я родом из Йоса. – ответила я и снова посмотрела на Вейжа. – Зачем ты спас меня?

– Не надо было?

– У вас и так ничего нет, и даже один лишний рот будет ощутимой обузой.

Вейж ухмыльнулся, но печально:

– Это не оправдание для того, чтобы бросить человека умирать в сугробе.

– Никто бы и не узнал…

– Я бы знал! – рявкнул Вейж и грозно посмотрел на меня.

Сейчас он был похож на сурового рыбака, не терпящего пререканий. Словно сердитый отец смотрел на нашкодившего сына-сорванца.

Я спокойно выдержала этот взгляд.

Лицо Вейжа тут же смягчилось, подобрело, и он вернулся к рыбе.

– Мы живем бедно. – продолжил он. – Но стараемся жить по чести, правильно. Как я могу быть отцом, если пройду мимо умирающего человека и не подам руки?!

– И гороховой похлебки?

Вейж улыбнулся, кивнул и вернулся к проверке моей памяти:

– Кто сейчас правит?

– Династия Дагган. – без промедления ответила я. – Король Гонник Дагган и его жена, королева Юнсу.