Два мира (СИ) - Немченко Александр - Страница 46

Мою нервозность можно понять, потому что перед нами застыло чуть больше девяти сотен серафимов. Смотрят исподлобья на рыцарей смерти, иногда поднимают взгляд на стоящих на стене глав повстанцев.

— Ужг, зачем ты опять пришел? Зачем напал на место нашего заключения? И кого ты с собой привел?

Спрятавшаяся за рыцарем смерти Чума зашевелила губами, и управляемая ей марионетка, которой стал после поднятия из мёртвых предводитель повстанцев, громко заговорила:

— Слушайте и внемлите, мы вновь пойдем в бой…

— Зачем?

— К чему это?

— Мы ведь уже проиграли один раз.

— Уж лучше такая жизнь, чем умереть…

Крики в толпе нарастают. Это пока не приобрело всеобщий масштаб, но по мрачным лицам серафимов видно, что они не горят энтузиазмом.

— Лучше собраться и сбежать, чем идти и самоубиваться об столицу!

Чума нахмурилась, пожевала губами, но сказать ей нечего, девушка оглянулась на меня, словно ища помощи.

Я сжал зубы, сделал шаг.

— Можешь сделать так, чтобы я говорил его губами? — спросил я.

— Ну, теоретически можно.

— Хорошо, давай.

Палец коснулся горла, я почувствовал, словно туда вкололи ледяную иглу, губы похолодели, я даже перестал их чувствовать, словно они отмерли.

— Можешь говорить.

Я глянул в сторону серафимов, ропот нарастает.

— Это правда то, чего вы хотите⁈ — резко прокричал Ужг. — После всех тех лет унижений, после всего того, что с вами и вашими семьями сделали? Вы забыли, почему мы взяли в руки оружие? Мы же хотели сделать этот мир лучше!

На миг ропот утих, вперед вышел грузный серафим, глянул исподлобья и спросил.

— Да, мы хотели, но проиграли и вдоволь натерпелись. И коль уж у нас появился шанс освободиться, то почему мы должны опять идти сражаться?

Я сжал челюсти, сделал вдох и выдох. Нужно найти какие-то подходящие для них слова.

— Посмотрите на себя! Унижены, разбиты и растоптаны. Разве такими мы были? Вспомните все, что было раньше. Вспомните, какими мы были. Как от нас дрожали от страха, как мы чувствовали, что готовы свернуть горы. Вспомните, как мы мечтали о лучшем будущем. Неужели мы все это хотим предать? Вы хотите сказать, что все это было зря?

Я сжал кулаки. Чувствую себя, как будто и правда являюсь этим самым серафимом, которому досадно видеть отчаявшихся и сломленных товарищей.

— Разве вас не злит, что с вами сделали? Разве вы считаете справедливым то, что мы наказаны, растоптаны и унижены за то, что пытались сделать мир лучше? Вы готовы просто встать на колени перед тираном и признать его волю после всего, что он сделал в прошлом и после того, что он сделал с нами⁈ Разве вы не желаете отомстить?

На лицах некоторых появилось замешательство, кто-то опустил голову.

— Души наших павших товарищей смотрят на нас. Что мы ответим им? Что они умерли зря? Мы готовы позорно склонить голову? А как после смерти мы посмотрим им в глаза? Я ВАС СПРАШИВАЮ⁈

Крик Ужга пронесся над затихшей площадью.

— Наша честь и наша гордость, смерти наших товарищей — все это тот груз, который лежит на нас. Мы не можем просто так сбросить его! Не можем встать на колени! Мы обязаны взять волю в кулак и сражаться вновь. Жизнь прячущихся от тирана крыс — не для нас! То, что мы опять свободны — это ЗНАК СУДЬБЫ! Мы прошли это испытание болью и унижением, не сломились и теперь судьба дает нам шанс на победу! МЫ СМОЖЕМ ЭТО СДЕЛАТЬ, ИБО САМА СУДЬБА НА НАШЕЙ СТОРОНЕ!

Во взглядах серафимов зажегся огонь, кто-то поднял вверх сжатые кулаки.

— Отомстим тирану и свергнем его! — взревел один из глав повстанцев, стоящих рядом с Ужгом.

Я глянул на Чуму, та ухмыльнулась и чуть кивнула.

— МЕСТЬ И ЧЕСТЬ! — взревел управляемый мной Ужг.

Этот клич разом подхватили десятки человек. Затем я вновь выкрикнул эту фразу и вторили мне уже сотни. На третий крик вся округа заполнилась мощным единым кличем, от которого, кажется, сотряслись здания вокруг, а у меня даже побежали мурашки:

— МЕСТЬ И ЧЕСТЬ!

В тюремном шахтерском городке слышен звон. Местные кузни работают в полную силу, с помощью магии и особых магических камней разогревая адамантиевую руду и ударами молота превращая ее в клинки. Также сюда было переправлено все оружие, что мы добыли в тюрьме.

Нас восприняли с настороженностью, но в целом нормально, а особенно когда я сварил укрепляющих зелий, то ко мне как к алхимику и зельевару отнеслись даже с уважением. Я представил нас губами Ужга как союзников с других этажей, наплел с три короба про то, что Вак — местный глава серафимов и, по-видимому, хозяин этажа — стал посылать экспедиции на верхние этажи, наткнулся на наше место проживания и теперь грозит нам уничтожением. Потому мы пришли помочь повстанцам свергнуть Вака и установить крепкий мир.

— Ужг, но я все равно не доверяю этим иноэтажцам, — произнес тот здоровяк, что был на площади главным моим оппонентом, а сейчас возглавляет приданную ему сотню бойцов.

На миг в комнате для совещаний повисла тишина, даже огонь в лампе чуть поутих и словно сжался от страха.

— Не беспокойся, мы просто их используем. Как только победим — необязательно исполнять их условия и договор.

Когда я это произнес, находясь при этом физически в другом здании, но благодаря Чуме видя глазами Ужга, слыша его ушами и имея возможность говорить его ртом, то заметил, как остальные воины осклабились.

— Что ж, прости. Просто мы уже засомневались, а не стал ли ты марионеткой.

— Я, марионеткой⁈ — театрально взревел я.

Серафим отпрянул, тут же поднял руки и щупальца вверх, демонстрируя полное смирение и сожаление.

— Прости, я не хотел тебя оскорбить.

Я несколько секунд смотрел на него, потом выдохнул и произнес:

— Ладно. Прощаю, потому что понимаю, что ты… да и все вы слегка нервничаете из-за столь резкой смены событий. Еще какие-то вопросы?

— Нет.

— Тогда идите, готовьте подразделения. Через пять часов выступаем.

— А стоит ли торопиться, многим бойцам нужно отдохнуть, да и прийти в норму?

— Не беспокойся. За отдых ответит человек. Он сварит бодрящие и восстанавливающие зелья. А что до остального, то Вак пока не знает о случившемся. И это наш шанс на внезапную атаку, когда противник не готов. В прошлый раз мы подняли пожар восстания, но дали Ваку время подготовиться, что и привело к разгрому. Сейчас же наша атака будет внезапной.

Примерно всё так и произошло. Так что теперь я доваривал очередной чан. Вообще все оказалось намного проще, чем я ожидал. Достаточно было сварить зелье лечения, но из аналогичных ингредиентов, просто без удаления из них хаоса, и это подействовало. Выпив порцию, уставшие и израненные от постоянных побоев кнутами и металлическими прутьями серафимы распрямлялись, вдыхали полной грудью.

Пять часов — это не так уж и много для подготовки и отдыха, но это не важно. Главное — направить серафимов на столицу, атаковать и отвлечь большую часть сил, а самим напасть и прорваться на следующий этаж, а дальше будь что будет.

Доготовив зелья, я отошел к бараку и уселся на небольшую лавочку.

Впереди проходят воины. Десятки серафимов уже стоят уже на стенах, часть проломов спешно залатали. Так что, если кто подойдет к городку, не поймет, что тут произошло нападение, и заключенные освободились. Точнее говоря, поймут, но только уже когда войдут внутрь, но тут уж мы их не отпустим. Так что о том, что в тюремном шахтерском городке произошел бунт, еще долго не узнают.

После того как мы обчистили еще и местный арсенал, то у нас набралось оружия на семь сотен бойцов — конечно, все оно разнообразное. Кому-то досталось копье, кому-то меч, а кто-то взял в руки лук. И все по одному экземпляру, хотя обычно на одного воина полагается минимум по паре мечей — вдруг один сломается. Но мы-то идем не в долгий поход, а в единственный штурм.

— Умеешь ты мотивировать, — раздался шепот.

Я оглянулся. Чума подошла ко мне справа, переставляя ноги так, что бедра виляют из стороны в сторону.