Варвар-пришелец - Диксон Руби - Страница 53

– Ты относишься ко мне как к ребенку.

Я наклоняюсь и шепчу ей на ухо:

– Так и есть.

Она дрожит.

Закончив купать Лиз, я помогаю ей выбраться из воды. Я бы отнес ее на руках, но потолок в пещере такой низкий, что я не могу встать во весь рост. Я держу руки на ее бедрах, и она, зевая, идет в постель.

– Ненавижу себя за то, что устала в первую ночь медового месяца.

Я слышу разочарование в ее голосе.

– Почему?

– Мне хотелось сделать ее особенной, – она обтирает мехом свою мокрую гриву и отбрасывает мех в сторону. Затем забирается под одеяло и смотрит на меня. – Я хотела, чтобы ты думал: «Чертовски жаркая выдалась ночка».

Я быстро обтираюсь, замечая, что она наблюдает за мной, затем ложусь рядом и, положив руку ей на талию, притягиваю к себе. Я лежу на боку, и наши взгляды встречаются.

– Каждый день, проведенный с тобой – особенный, Лиз. Каждая ночь – «чертовски жаркая».

Она улыбается и лениво обнимает меня за шею.

– Ты хоть знаешь, что означает «чертовски жарко»?

– Это означает, что у меня самая красивая, очаровательная, ненасытная пара во всем племени. Это означает, что хоть у нее и партнер-урод, она заставляет его чувствовать себя вождем в постели, – я слегка покусываю ее подбородок, щеку, нос, бровь, ухо.

– Вождь в постели, – хихикает она. – Что именно делает вождь в постели?

– Все, что пожелает, – я притворно рычу и скольжу губами по ее гладкой коже, мимо округлой груди вниз по линии живота.

Сонный стон слетает с ее губ, и она запускает руки в мою гриву.

– Мне нравится, к чему ты клонишь.

– А ты уже догадалась?

Я лижу ее пупок, затем спускаюсь ниже. Лижу пучок волос между ее ног, и когда она раздвигает ноги, опускаюсь между ними и устраиваюсь поудобнее. Это – мое самое любимое место. Мне нравится зарываться лицом между ее ног и лизать, пока она не покроет мой язык соками, пока ее влагалище не начнет сжиматься и нуждаться во мне, пока она не вцепится в мою гриву, словно вот-вот распадется на части. Я кладу руки ей на бедра и медленно провожу языком, смакуя.

– Ооо, – стонет она, на этот раз дикие слова не срываются с ее губ. Она такая мягкая и открытая, как и ее влагалище. – О, малыш, как ты хорош в этом.

Я рычу от удовольствия, дразня третий сосок, который выглядывает из ее складок. Мне нравится, когда у нее перехватывает дыхание, и она прижимается бедрами к моему рту, словно стимулируя работать интенсивнее. Мне нравятся ее жалобные всхлипы, когда я отстраняюсь, и тихий гул моего кхуйи, довольного тем, что я заявляю права на свою пару.

Лиз задыхается от желания, извиваясь подо мной и упираясь пятками в мех и мою спину по мере приближения оргазма.

– Войди в меня, – выдыхает она. – Хочу, чтобы ты был внутри меня, Раахош.

Я ни в чем не могу ей отказать. Поднимаюсь и горячо целую ее в губы. Она обхватывает меня ногами, и я пристраиваю член у входа в ее влагалище, а затем вхожу. Ее стон тает у меня во рту, и я начинаю в размеренном темпе неспешно, дразняще двигаться. Я беру ее медленно и нежно, целуя с каждым толчком, даже несмотря на то, что для этого мне приходится согнуть спину.

Она кончает, издав слабый стон и продолжая сжимать меня внутри. Рыча, я достигаю своего оргазма и медленно опускаюсь на меха. Наши тела сплетены.

Долгое время мы ничего не делаем, только тяжело дышим, наслаждаясь близостью.

– Мне нравятся эти медовые луны, – шепчу я своей паре.

Лиз похрапывает. Она уже заснула.

Сдерживая улыбку, целую свою пару в лоб. Люди такие хрупкие и быстро устают, даже когда утверждают, что это не так.

На следующий день, когда мы идем по заснеженной долине, мои мысли полны идеями о Лиз и наших медовых лунах. Прошлой ночью она слишком устала для игр, но клянусь, сегодня мы разобьем лагерь пораньше. И, возможно, сегодня ночью я расскажу ей, что буду делать своим членом, когда войду в нее. Хочу, чтобы ей запомнились наши медовые луны. Чтобы она была довольна тем, что она моя пара.

– Кажется, я кого-то вижу впереди, – говорит Лиз, прикрывая рукой глаза.

– А? – застигнутый врасплох и слегка раздраженный тем, что не был внимателен, чтобы заметить первым, поднимаю глаза и замечаю знакомую фигуру. Это охотник, возвращающийся в племенные пещеры. Он несет на плечах тяжелые мешки, и я изучаю рога, пытаясь понять, кто это.

Я еле сдерживаю стон недовольства, когда понимаю, что это Ваза.

Ваза – один из старейшин племени, вдовец, чья пара давно умерла. Обычно Ваза добродушен, но с тех пор, как в племени появились люди, он стал меня раздражать своим стремлением показать, какой из него кормилец. Он одинок и хочет себе в партнерши человеческую женщину.

И это меня раздражает.

А теперь нам придется остановиться и поговорить с ним, пока он будет пристально разглядывать мою Лиз.

Я смотрю на него, гадая, не слишком ли поздно нам спрятаться, но в следующий момент Ваза поднимает руку и машет.

– Хо!

Выражение лица Лиз слишком веселое.

– Привет, приятель, – радостно отвечает она, а затем толкает меня локтем в бок. – Улыбнись.

– Зачем? Это же Ваза.

– Будь милым, – фыркает она.

– Я всегда мил, – выдавливаю я, когда он бежит к нам трусцой.

Ваза лучезарно улыбается, приближаясь, а затем хлопает в ладоши, будто очень рад нас видеть.

– Какое счастье встретить здесь вас двоих.

– Правда? – бормочет Лиз. – Весьма неожиданно. Как поживаешь, Ваза?

– Очень сытно! – он хлопает себя по животу, затем по руке, демонстрируя свои мускулы. – Я несу много свежего мяса для наших хрупких человеческих самок.

– О, Господи, – говорит Лиз, я слышу легкое раздражение в ее голосе. – Ты ужасный шовинист.

– Кто?

– Герой, – мило поправляет она себя. – Ты, видимо, еще не знаком с этим словом.

Он ухмыляется и цокает языком.

– Это потому, что человеческий язык такой нелепый.

– Очень!

Я прикусываю щеку, потому что узнаю любезный тон Лиз. Это не к добру, но Ваза этого не осознает.

– Мы направляемся в дальние угодья, – говорю я, обнимая Лиз за плечи и сжимая их. Если я должен быть милым, она тоже должна.

– Только недавно срезонировали – и сразу в дальние угодья! – Ваза потирает руки, выглядя таким довольным, будто это он «недавно срезонировал». – Вы будете там совсем одни. Если, конечно, это не именно то, чего вы хотите, – он бросает на меня многозначительный взгляд.

– Господи… Знаете что? Пойду посмотрю, что там впереди за этим перевалом, – Лиз выскальзывает из моих объятий.

– Лучше держись поблизости, – комментирует Ваза, нахмурившись. – Люди такие хрупкие…

– А то вот-вот стошнит, – она натянуто нам улыбается. – Детишки и все такое, вы же понимаете.

Она отходит, корча рожу у него за спиной и показывая жестом, будто перерезает горло. Я знаю, что это значит – пора заканчивать разговор.

Ваза бросает на меня понимающий взгляд.

– Хрупкая.

– Знаешь, у нас мало времени, чтобы поболтать, – неуклюже начинаю я.

– Потому что ты хочешь провести этот вечер со своей парой? – он самодовольно ухмыляется. – Я понимаю… это удивительное чувство недавнего резонанса со страстной партнершей, – он наклоняется ближе. – Тебе нужен… совет?

– Совет?

– О том, как доставить удовольствие партнерше. У меня большой опыт в постели. Могу поделиться тем, что знаю, – он постукивает себя по груди. – Этот старейшина многое повидал на своем веку.

Ох. Я колеблюсь, поскольку не уверен, что Ваза – именно тот, кого я хочу спрашивать о подобных вещах. И все же он здесь, и сам предлагает помощь, к тому же, больше всего на свете мне хочется свести Лиз с ума от возбуждения.

– Я хочу удивить ее, – признаюсь я, думая об уроках стрельбы из лука, которые она обещала мне дать. – Сделать что-то особенное.

– Аааа, – он снова потирает руки и выглядит взволнованным. – Я знаю, как это сделать.

– Знаешь?

– Да. Удивлять их нужно ночью в мехах, сделав то, чего они не ожидают, – он наклоняется еще ближе, ухмыляясь. – Засунуть палец в дырочку, немного поиграть хвостом, и тому подобное.