Яду, светлейший? Придворный маг - Романовская Ольга - Страница 9

– Ни с кем я не снюхалась! – Ответила некроманту тычком в грудь и, надувшись, упрямо зашагала вперед, к реке. – И не ссорились мы, просто… Невыносимый он, вот! После приезда герцогини извел вопросами. Будто я виновата, что у меня отец – наполовину демон и тесно общается с некоторыми из столицы! Хотел, чтобы я за Юргасом шпионила, обо всем докладывала. Я отказалась.

И заодно перестала наведываться к отцу, чтобы никому из мужчин не было обидно.

Мне требовалось время подумать, а думалось, как известно, лучше на природе, в тишине и покое. И надо же было Томасу утопнуть!..

Спрашивается, что привело его к реке? Ладно бы в полынью ухнул, из которой местные брали воду… Рыбалкой не увлекался, пил тоже в меру. Вилкас полагал, бедняга возвращался из Больших ямок, где проживала его сестра, решил сократить дорогу, но провалился под лед. Только русалки тут причем?

Вокруг одни темные личности! Все чего-то не договаривают, пользуются моей беззащитной добротой. Но ничего, весной, как закончится срок моего наказания, я им за все отомщу: и за зелья, и за подъемы засветло, и за порошки, и за «подай-принеси». Меньше, чем за злотый, ноги с постели не спущу.

– И правильно сделала! – неожиданно поддержал меня Вилкас. – Лучше не наживать такого врага.

Сменила тему:

– А ты пешком или верхами?

– Верхом, но случайно. Вот, – некромант сцедил зевок в ладонь, – к работе припекли.

– А чтобы не так обидно, ты меня разбудил.

Вилкас рассмеялся. Рыжий, плечистый, высокий, он давно стал предметом грез местных одиноких дев, но хранил поразительную для мужчины верность невесте. Они с Эгле с детства знакомы, признаю, я иногда чуточку к ней ревновала. Прежде хотелось, чтобы Вилкас уделял мне больше внимания. Прежде – это до Линаса. Но в романтическом плане… Несмотря на наши порой очень смелые шуточки, мы ни разу не целовались, не говоря уж о большем.

– Тут?

Наконец добравшись до припорошенного снегом льда, указала на темную прорубь. В глаза сразу бросалась ее неправильная, рваная форма и лучи трещин, разбегавшихся от нее во все стороны.

– Вроде, – для некроманта Вилкас говорил не слишком уверено. – Тело могло унести течением. Собственно, мне за тем и нужны русалки – найти его.

– В качестве бесплатной рабочей силы, чтобы самому не нырять, – поддела я.

Да, злая, не выспалась.

– Так холодно, окоченею, – оправдывался Вилкас и с лукавой искоркой в голосе добавил: – Никто ж не согреет.

Отмахнулась:

– Больно тебе нужно! Хотел бы, давно все получил. Ты мне лучше объясни свое «вроде».

– А чего тут объяснять? Меня разбудили, сказали: человек утоп. Все. Сейчас вместе разберемся.

Вилкас деловито осмотрел прорубь, снял перчатки.

– Ух ты! – не удержалась от восхищенного возгласа, когда вспыхнули татуировки на его запястьях, словно вода, стекли по ладоням на лед.

Это… завораживало. Все же магия – самая прекрасная вещь на свете, куда до нее драгоценностям герцогини! К счастью, она благополучно отбыла восвояси, на прощание около получаса о чем-то шушукалась с Юргасом в карете. Мне о том разговоре отец не сказал ни полслова. Видимо, отказался от первоначальной идеи задействовать меня в изготовлении зелья. Ну и к лучшему, все какой-то толк от сомнительного вечернего визита.

Лед будто подсветило изнутри. Ручейки магии напоминали кровеносные артерии. По цвету тоже похожи – темно-фиолетовые. Поймала себя на том, что, открыв рот, пялюсь на них. Видел бы меня Юргас!.. Сразу бы отказался от мысли, что такая девица способна стать его наследницей.

– Аль, – не отрываясь от работы, кинул мне Вилкас, – русалок зови! Бедняга не утоп, его убили. После сделали дыру во льду и бросили тело в реку.

Вспыхнув, от проруби пролегла вправо, мимо моих ног темно-фиолетовая полоса, замерла метрах в десяти. Поежившись, поспешила отойти, чтобы избежать неприятного соседства.

– Убили? – шепотом повторила вслед за Вилкасом.

Остатки сна мгновенно слетели. Мороз стал жестче, а подбитое мехом пальто – тоньше. Зябко поджав пальцы ног, с надеждой смотрела на Вилкаса. Он ведь мог ошибиться? Тела нет, откуда он знает?.. У нас, в Малых ямках, убийств отродясь не случалось. Ну поколотит кто кого по пьяни, так наутро оба ко мне, последствия лечить. Да и за что Томаса убивать? Он парень тихий, работящий, конюхом на постоялом дворе служит.

– Да, вот здесь.

Будто пугающей фиолетовой полосы мало, в серое, едва розовеющее небо устремился зловещий черный череп. Брр!

Пересилив себя, приблизилась к месту предполагаемого убийства, наклонилась.

– Вилкас, тут кровь, – растерянно пробормотала, указав на темную россыпь на снегу.

А потом сообразила:

– Кто тебя разбудил, кто сказал, что Томас утонул?

– Местный мальчишка.

Вилкас замер, а потом резко развернулся, зашагал обратно к Малым ямкам.

– Ты куда? А как же русалки, поиск тела? Тебе совсем неинтересно?

Проваливаясь по колено в снег, поспешила за ним.

– Наоборот, Аля, мне очень интересно. Нужно поймать мальчишку, пока он не сбежал.

– Зачем?

– Затем, что он соврал и покрывает убийцу. Я теперь вспомнил, что меня сразу смутило: я тут всех, почитай, знаю, а его физиономию видел в первый раз. Он меня торопил, мол, вдруг еще помочь успею.

– Ясно, отвлекал. Только от чего?

Надеюсь, во время нашего отсутствия в деревне никого не убили.

На первый взгляд, в Малых ямках было тихо, но Вилкас настоял на подворовом обходе. Спрашивали не только, живы ли все домочадцы, но и искали таинственного мальчишку. Он как в воду канул, будто привиделся.

– Чернобожьи козни! – устало развел руками Вилкас, когда в последнем доме нас заверили, что никто не умер и умирать не собирался. Ну, кроме Томаса. – Скоро его ночь, вот и куражится.

– Давай хоть завтраком накормлю. – Свернули к моему жилищу. – А потом, со свежими силами к русалкам, в город – куда там положено?

Из почтового ящика что-то торчало. Заприметила краешек желтого конверта издали и сильно удивилась. Я ни с кем не переписывалась, Линас тоже ныне раздавал указания лично… Или будущая свекровь решила продублировать приглашение, чтобы не соврала, будто первое письмо потерялось по дороге?

– Я сейчас, ты на крыльце пожди, – крикнула Вилкасу, а сама смахнула снег с почтового ящика, вытащила конверт.

Хм, следы свежие. Кто-то долго топтался у калитки, а потом ушел через поля, в сторону реки. Туда, где убили Томаса.

– Ну, чего там? – нетрепливо окликнул некромант.

Бедняга устал, продрог со сна и мечтал поскорее очутиться на моей уютной кухне. Не стала его задерживать, вскрыла конверт уже дома. И как-то резко передумала ставить чайник.

На стол выпала открытка с белыми лилиями. Все бы ничего, но на ней стоял оттиск печати Дье. С некоторых пор я хорошо знала фамильный герб: отец на законных основаниях пользовался таким же.

– Да пошел ты!

Скомкав открытку, швырнула ее в топку печи и елейным голосом посоветовала Вилкасу:

– А поболтай-ка ты о Томасе с Юргасом. Обнаглевшему папаше не помешает встряска небольшим испугом. Даже если он не причастен к смерти бедняги, точно был здесь сегодня ночью.

Не сомневалась, лилии – намек на средство для Эрнестины Кофф. Этот цветок, в числе прочего, олицетворял чистоту и невинность. Недаром богатые использовали его на похоронах – мол, смотрите, каким хорошим человеком был усопший.

– Сделаю. Только сходим вместе.

Усмехнулась: даже Вилкас боялся моего отца! А кто его не боялся? Вопрос риторический и явно не для девяти утра.

Глава 5

– Вилкас, – Юргас склонил голову набок, смотрел как на сумасшедшего, – ты сейчас серьезно?

– Ну…

Некромант виновато покосился на меня. Мол, это не я, это ее идея.

– По-твоему, я накинул личину мальчишки и сообщил о преступлении, которое сам же совершил?

Коротким смешком Юргас выразил отношение к происходящему. Похоже, он успел пожалеть, что впустил нас, провел наверх, подальше от чужих ушей. Не в кабинет или в библиотеку – в одну из комнат, сдававшихся внаем. Обычно сюда поднимались парочки, проводили вместе ночь, а то и вовсе пару часов, так что большую часть времени спальня пустовала. Впрочем, если не знать, ни за что не догадаешься, чем здесь занимались: чисто, опрятно, скромно. И, главное, есть стол со стульями, на которых можно удобно расположиться. Только вот сидел один Юргас, мы с Вилкасом предпочли постоять.