Другая жизнь. Назад в СССР-3 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 46

Мне на день рождения он подарил сборник «В мире фантастики и приключений-77». Подарил со словами:

— Трудно подобрать подарок тому, кто сам дарит автомашины.

— Главное — внимание, — философски ответил я. — Спасибо, дядя Гена, за подарок.

Мы посидели за семейным столом днём, а вечером ко мне должны были прийти друзья-товарищи: Валерка Гребенников, Серёжка Громов… Больше я никого не приглашал. Устал от общества смертельно… Но в семь часов вдруг пришла Светлана Чарусова, а следом, словно стояла за дверью, Любаня. Но не та, что бывшая одноклассница, а та, что студентка медицинского института и моя медицинская, кхе-кхе, сестра, да…

Стало сразу веселее. Мы слушали пластинки, танцевали пили шампанское и вино типа «Ркацетели» и «Ризлинг». Я рассказывал о Японии, показывая слайды на слайдоскопе. На слайдах были наши с отцом нартины.

— Вот эта продалась за три миллиона йен, эта — за четыре, эта — тоже за четыре, э-э-э, с копейками, эта… Короче, они все примерно за четыре йены каждая и ушли.

— И сколько вы там картин продали? — спросила Светлана.

— Это — коммерческая тайна.

Я был немного под «шафе» или, скорее, делал вид своего соответствия с общим настроем, так сказать, а потому позволял себе немного куражиться.

— А мы обыграли «Волжан», — сказал Валерка, хотя мы это обсудили сразу, как только он зашёл в квартиру.

— Молодцы! — сказал я. — И без меня справились! Так и продолжите играть. У меня дел по горло с карате. И вообще, мне нужно к поступлению в МФТИ готовиться.

— В МФТИ? — переспросил Серёжка Громов. — Это сложно. Поступить сложно, а учиться в сто раз сложнее. Там научный склад ума нужно иметь. А у тебя, Миша, не прими за оскорбление, разум спортсмена. У тебя сознание е созерцательное, а деятельное: схватил, бросил, отбил, ударил…

— Да? — удивился я и понял, что он где-то, в чём-то прав.

— Да, — просто ответил он. — Тебе не интересно созидать. Вон сколько тебе Женька Дряхлов тянул самому себе сделать и колонки, и магнитофон, и что? Так платы и вернулись ко мне.

— Хм… Не обязательно что-то нужно руками делать. Я вот, например нарисовал для завода «Мазда» машину, и они её сделали. По моему, между прочим, патенту.

— В смысле, патенту? — удивился Серёжка.

— Я им лицензию продал на машину, что у нас под окнами стоит. Мазда по моим эскизам сделала машину.

— Ни хрена себе! — сказал Громов. — И за сколько купили?

— Не скажу, — буркнул я, понимая, что проговорился. — За дорого.

— Ну, братец кролик, жди товарищей в гражданских костюмах со стальным взглядом, — проговорил «предок». — Ты и вправду пьян, что ли?

— Отвали! — мысленно отшил я свой «внутренний голос», но настроение у меня испортилось.

Это почувствовали все и день рождения закончился. Хотя и было уже почти одиннадцать. А завтра, если что, нам в школу вставать, а Серёге в институт.

— Не хотели тебя беспокоить, Миша, — сказал гэбэшный куратор. — Сбивать творческий порыв, так сказать… Но разговор назрел, да… Не буду крутить вокруг, да около… Хотелось бы, чтобы ты передал патент государству.

— Э-э-э… А зачем он государству? — спокойно спросил я.

— Ну, как же? Это же валюта. Полтора миллионов долларов — не малые деньги.

— Это они для меня не малые. А для государства — капля в море.

— Тем более, тебе они ни к чему.

— Почему не к чему? Мне они как раз таки и пригодятся.

— Ты охренел, что ли мальчик? Зачем тебе миллион валютных рублей.

— Не миллион, а шестьсот пятьдесят тысяч. И как это, зачем? Семья у нас большая, живёт не богато. Каждому по чуть-чуть и деньги закончились. А с другой стороны, что я один у нас в стране имею миллион рублей? Вы на писателей наших посмотрите, на шахматистов, спортсменов. Чем я хуже? Я тоже между прочим, стране валюту приношу. Сказать, сколько уже поступило от меня в казну? Или вы в курсе?

Я замолчал, потому, что сказал, в принципе, всё, что хотел. Разводить полемику не хотелось. Мне с самого начало было понятно, что тема денег будет интересовать всех. Куратор тоже некоторое время молча смотрел в лобовое стекло своей машины.

— Ты понимаешь, что если мы не договоримся, у тебя ничего не получится с Тиэко?

— То есть? — «не понял» я.

— То и есть, то, что ты не сможешь с ней больше увидеться.

Он посмотрел на меня, а я посмотрел на него.

— Хм! И что? Вы думаете, я сильно стану горевать? — хмыкнув, спросил я.

— А разве нет? — удивился куратор.

— Точно нет, — пожал плечами я.

— А как же любовь-морковь?

— Я как-нибудь переживу. Погорюю, но переживу. Раз так надо государству, пусть так и будет.

— Но ты тогда не сможешь поехать и на чемпионат мира по карате.

— Да? Ну, тогда СССР лишиться своего собственного чемпиона мира по карате. Но если моему государству так нужно, то я и это переживу. В шпионаже в пользу Японии не обвините?

Куратор от неожиданности рефлекторно дёрнул головой.

— Ну и слава, э-э-э, КПСС. Хотя жаль, конечно, что я больше н е выездной. Мы только-только сговорились об экспортных поставках в Японию рыбы, в обмен на импорт технологий и микроэлектроники.

— Какой микроэлектроники? — сделал стойку куратор.

— Простой микроэлектроники. Микропроцессоров, например, из которых собирают персональные компьютеры. Слышали про такие?

— Это невозможно. Япония заключила с Британией конвенцию о нераспространении этих технологий.

— Вот то-то и оно. Но нет, так нет…. Государству виднее…

Куратор ещё немного помолчал.

— Та-а-а-к… Надо тебя всё-таки везти в управление. Пусть руководство само тебя слушает и принимает решение. Поехали…

— Поехали, — недовольно скривившись и вздохнув, согласился я.

Глава 25

Но сначала меня сразу отвезли в крайком, там во внутреннем дворе мы с куротором пересели в чёрную со шторками на всех окнах «Волгу» и уже она отвезла нас в управление Комитета Государственной Безопасности на улице «Памяти Двадцать пятого октября». Куратор отвёл меня в кабинет на первом этаже и, оставаясь со мной, кому-то позвонил, сказав только одно слово: «Доставлен».

Кабинет имел стол, стулья и старенький диван, обивка которого имела такой затрапезный вид, что вызывала чувство брезгливости своей затёртостью до дыр в одних местах и засаленностью в других. Было устойчивое ощущение запаха мочевины. Возникло желание его понюхать и от этого меня чуть не вытошнило.

— Это специальный кабинет для чистоплюев типа тебя, — сказал мне «мой внутренний голос». — Для выведения из психического равновесия.

— Был тут? — спросил я мысленно.

— Не только был, но и работал. В одной из жизней. Да и не в одной, да…

— А сюда просто так попадал? Не работая, а как я сейчас?

— Попадал, — вздохнул «предок». — В основном это не очень приятные воспоминания. Здесь особо не церемонятся. Пытаются, так, или иначе, но сломать. Так что приготовься.

— Всегда готов. Может сознание потерять?

— Зачем? Всё равно говорить придётся.

— Что говорить? Правду? Сознаваться в работе на Японскую разведку?

— Этим даже шутить не советую? — серьёзно проговорил «предок». У тебя в уме должны присутствовать только чистые помыслы строителя коммунизма. Любое сомнение здесь трактуется в пользу версии, что ты, действительно, замешен в шпионаже. И именно эта версия, я уверен, уже отрабатывается с твоего перового контакта с японцами.

— Не я же был инициатором этого контакта.

— Не ты, но тебя могли использовать в тёмную, как «слепого курьера». Уверен, что и всех «инициаторов» уже давно крутят. А может быть, уже их раскрутили, и они дали против тебя признательные показания.

— Даже так? — я удивился. — А Флибер не может точно сказать?

— Не может. Такой задачи перед ним не стояло. Да и не может он в документы, хе-хе «заглядывать».

— Что он, вообще, может, этот Флибер? — в сердцах задал я давно мучавший меня вопрос.