Умная пыль (СИ) - Федотова Татьяна - Страница 33

— Что вы не поделили с Антоном? Это надо застирать в холодной воде, а потом повесить в химчистку, — показала на пятна крови на куртке Елена.

— Я слишком плохой парень для вашей племянницы, — улыбнулся Лука.

— Это ревность, — в ответ улыбнулась Елена, и Лука заметил, что у нее все зубы на месте. — Что-то не так? — Елена прикрыла рот рукой.

— Почти у всех моих знакомых зомби все зубы выпали.

— У меня протезы. Мы разбились на машине с братом, отцом Антона и Тони. Он погиб, а меня долго восстанавливали. Половину внутренних органов заменили.

— Постойте…. Кажется, я кое-что сообразил! — ошеломленно сказал Лука.

Он постучался в комнату Антона — Антон, скажи, пожалуйста, — Лана в больнице лежала?

— Да постоянно, там вся внешность переделанная.

«Два человека, конечно, выборка маленькая, — поднимаясь вслед за Антоном по лестнице, думал Лука, — надо будет расспросить Романа в гаражах, он мумифицировался как и Елена. Жаль, что ничего не расскажет Ян. Поговорить бы еще с кем. Тогда органических зомби можно, так сказать, консервировать. Только вот, кто отменит приказ об их уничтожении?»

Максим обрадовался еде больше, чем лекарствам:

— Я три дня на таблетках, — с набитым ртом проговорил Максим. — Это только кажется, что вот сбежал из дома и делай что хочешь, но это не так. Это раньше было аксиомой: есть у тебя деньги — и ты все можешь купить,

— Что ж ты не сказал, что голоден? Я бы принес еду раньше.

Насытившись, Максим выудил из россыпи лекарств тюбик с иероглифами и протянул Луке:

— Намажь губу, завтра и следа не будет. Ну и руки свои тоже обработай.

Лука провел языком по рассечению, дернулся от боли и пошел с лекарством в ванную.

Над губой начинал наливаться синяк. Говорить уже было больно, а о еде вообще речи не было. Мазь, как ни странно, помогла буквально сразу — гель заморозил кожу и снял начинающееся воспаление.

Замыв кровь на куртке и освободив карманы, Лука отправил бомбер в химчистку, потом заткнул пистолет сзади за пояс, спрятал деньги в карман джинсов, забрал руку и челюсть («Скоро человека соберу», хмыкнул про себя) и посмотрел на себя в зеркало — рана затягивалась на глазах.

В коридоре натолкнулся на Антона, закрывающего дверь в комнату Веры.

— Что ты шатаешься здесь голый? — упрекнул Луку Антон, с неприязнью глянув на голый торс. — И что моя сестра в тебе нашла?

— Там на кухне чай. Разольешь на троих?

— Бери своего Ивана и пошли лучше в бар.

— Только оденусь, — кивнул Лука.

Максим сидел на кровати и как заправский медик набирал в шприц лекарства. Не перетягивая руку, с первого раза попал себе в вену. Лука поежился от его манипуляций.

— И кем ты был до того, как я тебя встретил? — Лука открыл комод и чуть не присвистнул — белье лежало так, словно это была полка в магазине.

— А куда ты дел часы, которыми я поменялся с тобой?

— Если бы я не видел, как ты управляешься с лекарствами, то решил, что ты чинуша какой-то. Часы я оставил рядом с мальчиком, маму которого убили зверским способом. Его тоже хотели убить, но убийц остановили твои часы. Что ты на это скажешь?

Максим глянул Луке в глаза, но промолчал. Снял толстовку и Лука увидел на правой его руке свои часы.

— Нас пригласили в бар. Ты пойдешь? — спросил Лука, глядя, как совсем без эмоций обкалывает препаратами свою рану Максим.

Глава 30. Бар «Три пескаря»

Все столы, кроме одного, были сдвинуты к стене. В полутемном зале сидели за столиком трое мужчин. На барной стойке стеклянным строем стояли бутылки различного калибра, которые манили трех посетителей своим содержимым. Антон пил одну порцию за другой, вспоминая о том, что произошло после ухода Тима из бара:

— Дверь распахнулась совершенно неожиданно, — Антон закурил следующую сигарету, едва предыдущая была им докурена до фильтра, — …и сразу пламя. Если бы в этот момент кто-то стоял возле клетки, то он бы сгорел вместе с Сэмом. Они знали, где сидел охранник-зомби, ну и шмальнули туда из огнемета. Его крик до сих пор стоит у меня в ушах. Народу было мало, все бросились вон в тот угол, — Антон ткнул рукой в угол рядом с дверью в туалет. — Я думал, что все сгорим все вместе с баром. Но только Сэм корчился у решетки и горел. За всех нас. Я рванул к нему с огнетушителем, но было поздно…. Шериф вывел людей через черный ход, а я стоял и смотрел, как умирает Сэм. Будь они прокляты, скоты! — всхлипнул Антон и налил себе бокал золотистого коньяка под край. — Не могу забыть его вопли…

Лука отобрал у него бокал и разлил коньяк из него на троих.

— Там еще есть, — махнул рукой на стойку Антон. — Когда от Сэма остались только обугленные кости, они приказали мне собрать его останки в мешок и выбросить в мусорный бак. Иначе, как сказали они, конец не только бару, но и всему дому…. У них приказ на уничтожение всех органиков и неадекватных синтетиков. Я… Я подчинился. Я не мог не… Мне есть кого терять в этом доме. Ох, твою же ж… За Сэма! — поднял бокал Антон и Лука с Максимом молча присоединились к нему.

На Антоне была белоснежная выглаженная рубашка и черные слаксы. Лука видел, как Елена гладила вещи племянника утюгом с паром, хотя из-за постоянных сбоев с электричеством одежду давно никто не выглаживал. Сам Лука подобрал себе серый в тонкую синюю полоску костюм, атласную рубашку перламутрового цвета и шляпу-федору.

— Зачем тебе эта шляпа? — удивился Максим. — Ты в ней на цыгана похож, а без нее на итальянца или француза. Не идет она тебе с этими волосами. Хочешь, сбрею твои патлы?

Лука отмахнулся. Он не стал говорить, что черный костюм с того же цвета рубашкой и кепкой делают русого мужика на десяток лет старше, подчеркивая бледность.

Максим отсалютовал своим бокалом и предосудительно глянул на сделавшего маленький глоток Луку. Тот пожал плечами. Что делать с пьяным в стельку Антоном, они не знали. Ждали звонка Матвея, звонили сами, но трубку в контейнер-сити никто не брал.

— Как думаешь, с ним все в порядке? С Малышом Матвеем? — спросил Лука Антона.

— Сестра позвонила бы, — отмахнулся бармен, потянулся за бутылкой, но Максим отставил ее подальше.

— А что ты сделал с трупом мужа Веры? — задал вопрос Максим.

После их стычки из-за с Веры Антон отвел Луку на чердак. Там лежала мумия ее мужа.

— Он умер сам? — спросил Лука, не в силах отвести взгляд от страшного распахнутого рта.

— От голода, — съежился Антон и отвернулся. — Ты просто не знаешь, каким он был. Сноб, бюрократ, мелкая шишка в третьем поколении. Я видел Веру несколько раз в черных очках. У нее кожа очень нежная, синяки и ссадины долго не проходят. Я первый раз, когда ее мыл, видел следы побоев и шрамы. Синяки со временем прошли, а шрамы я могу показать. Я просто не заходил в его комнату месяц. Выждал, пока он точно умрет. Рука не поднялась даже воды ему принести. Ты же видел ее — хрупкая блондинка. У меня сердце останавливалось, когда я ее встречал.

— Откуда у тебя ключи от ее квартиры? — задал вопрос Лука.

— Вера после замужества потеряла ключи. Она потом несколько месяцев из дома не выходила. Соседка говорила моей тетке, что муж Веру бьет сильно. И, когда вышла, отдала Елене запасную пару.

— Почему тогда она с ним оставалась?

Лука пересилил себя и посмотрел на мужа Веры — спортивный костюм, а поверх него дорогой стеганый халат, как у барина дореволюционных времен. На костлявой руке покрылись пылью брендовые часы, крупный золотой перстень повис на тощей косточке пальца. Домашние мокасины из мягкой на вид кожи свободно висели на усохших ступнях.

— Не знаю. Пойдем, спросишь, если она опять кричать не будет.

Общаться с Верой Луке не хотелось. Она не поверила ни одному слову Антона и Луки. Они даже принесли ей телевизор. Но она кричала и кричала, пока у Луки не разболелась голова.

— Я сейчас уйду, а слышу вас только я! — пригрозил Лука Вере.

— Он меня насилует, — пожаловалась Вера Луке. — Напишите от моего имени заявление в полицию, — попросила Вера, заговорив нормально.