Умная пыль (СИ) - Федотова Татьяна - Страница 3

Это значит на черном рынке, который славится тем, что в него можно войти… и назад уже никогда не выйти.

— Моему ребенку десять лет. Я единственный опекун.

— Не положено.

Порошки легкие, но объемные. Мирослава разложила пакеты с едой по двум рюкзакам, нацепив один из них как обычно сзади, а другой спереди, и пошла домой.

В подъезде кто-то разговаривал, но разговор был похож на тихое бормотание робота уборщика, которого иногда выпускал убираться на лестницу кто-то из соседей.

На лестничной площадке Мирославу ждал сюрприз — под дверью ее квартиры, хаотично размахивая руками, стоял зомби.

— Ян! — застонала Мирослава, узнав мужа.

Где находится звонок в дверь зомби, видимо, уже не помнил. Грязная одежда, свисала рваными клочьями. Похож на пугало. Руки и ноги на месте. Кожа обтянула череп и потемнела. Глаза полуприкрыты тонкими, как папирус, веками, волосы почти все выпали. Типичный органический зомби.

Ученые так и не смогли объяснить, что происходит с людьми, ставшими органическими зомби. За счет чего живут их тела, почему кто-то потерял связь с реальностью и максимум, что он может это произнести отдельные слова или кусочки фраз, а кто-то остался в своем уме и продолжает относительно уверенно функционировать?

— Слава. Слава. Слава, — повторял страшный беззубый рот. Вместо «Слава» у него получалось «Шлава», но Мирославе слышалось другое слово.

— Кого ты зовешь — меня или сына? — спросила Мирослава. — Ты помнишь нашего сына, Мстислава? Мы для тебя еще существуем? Или мы уже тени, скользящие мимо тебя по улицам? Ян, ты меня слышишь?

Двери при зомби открывать нельзя. Зомби хитрые и опасные. Даже лежащий на земле скелет может резко вскочить и покалечить. Громко хлопнув в ладоши, Мирослава привлекла внимание. Зомби обернулся. Девушка прыгнула, помахала руками. Он хаотично махнул в ответ. А у нее опять паника — левый глаз видит реальную картину нашего мира, а правым глазом сквозь цифры — улыбается Ян. Зомби пошел к Мирославе, беззвучно открывая черную пропасть рта, и одновременно с этим Ян в правом глазу прикрывает свои глаза от удовольствия. Мирослава на мгновение замерла… И зомби резко бросился на нее. Увернувшись, она побежала наверх, набирая в наладоннике номер подруги, живущей десятью этажами выше. Дыхание сбивалось… чертовы рюкзаки!. Можно задний рюкзак скинуть, оставив добычу в руках Яна, но есть больше будет нечего.

— Ядвига, открывай дверь! — Мирослава выплевывала слова на бегу.

Бежать еще два этажа, а он ее почти догнал. Почти схватил за руку на повороте.

— Что ж ты такой шустрый, милый? Оставь нас в покое! Ты больше не человек!

Крик Мирославы останавливает зомби, а девушка взлетает на нужный этаж, и перед ней распахивается дверь. Проход свободен. Последний рывок, и спасительный лязг бронированной двери отсекает опасность. Успела! Счастливо хрипя подобием смеха, Мирослава медленно опустилась на пол, скользя по стенке спиной.

— Кто за тобой гнался, мать родная? — рассматривает что-то на дверном экране подруга. В руках у нее бейсбольная бита. В прошлый раз, при сходных обстоятельствах, она встретила Мирославу с винтовкой, которую позже они с ней потеряли, отбиваясь от стаи подростков. — Зомбак. Сейчас вызову бригаду отлова. Как он интересно попал в дом? Наверно, кто-то бросил дверь в подъезд открытой.

— Это Ян, — нахмурившись, выдохнула Мирослава. — Если на зомби вызывают отлов, то это все. Умом я понимаю, что для Яна уже давно все закончилось, но он был мне мужем, другом, прекрасным любовником и хорошим папой нашему сыну.

— Не объясняй мне то, что и без тебя знаю, — огрызнулась подруга.

Подруги ждали очистки подъезда, деля на двоих одну таблетку чая. Напиток получился слабенький, словно чай в заварочном чайнике заваривали уже много раз. Ядвига была чипирована как и Мирослава, но умная пыль вируса сожгла в ней всю синтетику, сделав ее почти чистым человеком. Теперь она страдает от разных болезней, и ей постоянно нужен обезбол или антибиотик.

— Ты меня слушаешь, Мира? — возмутилась подруга. — Слон сказал, что если сыворотка нужна срочно, то единственный способ получить ее сегодня — это выставить себя на аукцион интимных услуг и молиться, чтоб твое тело купили побыстрее. Промедление сама знаешь, чем грозит. А потеряешь память, хоть и частично, работу больше не найдешь. Что ты выбираешь?

— Только проституция? — чуть не подавилась остатками чая Мирослава.

С наступлением апокалипсиса, как в СМИ именовали зомбо-вирус или атаку “умной пыли” на человечество, жизненный уклад Ядвиги практически не изменился. Даже стал лучше — не будучи красавицей, она довольно быстро сумела найти себе любовника. Людей, не тронутых вирусом, осталось мало, и их стали ценить., Едва зайдя на кухню подруги, Мирослава услышала дразнящий запах апельсинов. Их мог принести Ядвиге только любовник. Мирослава надеялась, что подруга поделится, но она не угощала ее, а просить Мирославе было стыдно.

— Увы, — вздохнула Ядвига. — В новой жизни твои умения не нужны. В долг уже никто не дает, да и заказов хоть на какую работу сейчас нет, а ты ждать не можешь. Есть вариант — оставить в заложники сына, но я не советую. Его могут перекупить и продать корпорации — чистый ребенок на вес золота. Соглашаться?

— Да. Я продаюсь, — Мирослава прикрыла ладонями горящие от стыда щеки и заморгала, пытаясь смахнуть изображение мужа. Противно. Мерзко. Но деваться некуда. Сын в одиночку погибнет сразу или станет жертвой работорговцев.

— Славка, — набрала Мирослава сына, — там на площадке пусто? Я у тети Ядвиги.

Мирослава слушала как сын зашлепал большими для его ног отцовскими тапками в прихожую и включил на двери экран.

— Чисто, мам, — выдохнул он в трубку.

— Не клади трубку, малыш, я бегу!

Ядвига распахнула перед ней дверь и Мирослава бросилась бежать вниз.

— Мам, ну, сколько можно, — пыхтел Славка, отодвигая засовы, — я не малыш! И я слышу, как ты бежишь.

Бежать лучше ступенька за ступенькой, наступая на каждую, но четко рассчитывать куда наступит нога в следующий миг, чем скакать через несколько ступеней, боясь, что или нога соскользнет, или подвернется, а еще рюкзаки, которые заносит на поворотах и надо руками крепко держаться за поручни и следить, чтоб в перилах не торчали острые предметы, а на ступенях ничего не было рассыпано.

— Осталось три этажа, — Мирослава тяжело дышала в трубку, прижав ладонь к уху, — два и я…

На ее этаже мелькнула тень, но Мстислав уже распахнул дверь, и его мать с криком уворачиваясь от кого-то влетела внутрь квартиры. Они вместе дернули дверь на себя и быстро в четыре руки задвинули засовы.

— Кто там был?! — сын Мирославы тянулся на цыпочках, чтоб рассмотреть на экране дверную площадку.

— Не успела заметить, Слав.

Мирослава сбросила с ног кроссовки и тяжело пошла на кухню. Ребенок, не увидев за дверью никого, пошел вслед за матерью. Та сидела на стуле, не имея сил снять с себя рюкзаки. Славка посмотрел в уставшее лицо Мирославы и потянул за лямку рюкзака.

— Давай я помогу, — предложил сын, и она устало кивнула.

— Сыворотку не дали, но тетя Ядвига знает тех, кто может ее продать.

— Мам, — Славка снял с нее передний рюкзак, — папа говорил, что Яге нельзя доверять.

— Не называй ее Ягой, — попросила она Мстислава, — она обижается. И… мне больше не с кем дружить, — запнувшись, призналась Мирослава. Сбросив на пол второй рюкзак, она встала и пошла в ванную комнату. — Мне вечером надо будет уйти. Мы с Ядвигой…

Мирослава обернулась. Сын сортировал пакеты и раскладывал их по банкам, чтобы ценный порошок не сожрали крысы шастающте по кухне ночами..

Раздевшись перед зеркалом в ванной комнате, она внимательно осмотрела себя со всех сторон — восемнадцать лет, как обещала реклама, увы, не дашь, но двадцать, максимум двадцать два, запросто. Приблизив лицо к зеркалу настолько близко, что от дыхания запотело стекло, Мира всмотрелась в свои глаза — по радужке правого глаза бежали цифры, показывающие что угодно, но не то, что надо. Иногда глаз хотелось вырвать. Она даже искала мастера, чтоб решить эту проблему.