Пари на дракона (СИ) - Милованова Анастасия - Страница 5

— А может это стало ее делом, а?

— Ты сейчас тоже не туда лезешь, Кара, — цедит Валейт и откладывает вещи.

То, что я действительно ступила туда, куда меня не звали, становится понятно по вмиг слетевшему с Лери налету безразличности. Такой она становилась только тогда, когда лезли ей в душу.

— Слушай, ну мы же подруги, — сдаю назад, зная, что давить на нее бесполезно. Только поругаемся.

— Вот и давай не будем терять нашу дружбу, — чуть смягчившись отвечает она. — Я сама как-то разберусь.

— С Владыкой?

Вопрос слетает с моих губ быстрее, чем я успеваю его продумать. Но Лери, уже вернувшаяся к сортировке вещей на нужные и не нужные, лишь на секунду замирает и оставляет меня без ответа.

Ну и ладно. Я попыталась!

— У меня от тебя изжога скоро будет, — бурчу я и поворачиваюсь к своему шкафу.

— Я не язва, чтобы её вызывать.

— Да ты как раз она и есть!

— А чего вы орете? — доносится тихий голосок Мирры.

Принцесса приподнимается на кровати и сонно потягивается. Смотрит осоловелым взглядом сначала на меня, потом на Мирру и в ее глазах медленно проступает осознание.

— Ты! — рычит Мирра и резко встает, явно намереваясь продолжить допрос.

— Так, стоп! — выбрасываю руку и ловлю подругу на подлете к Лери. — Это бесполезно. Пускай она с твоим отцом сама разбирается.

— Да нет у меня ничего с Альгералем! — возмущается Лери, бросая очередной комплект формы в сундук.

— А с каких это пор он для тебя просто Альгераль? — еще больше злится Мирра.

Валейт в ответ на этот выпад лишь ртом хлопает, понимая, что окончательно спалилась. Но прежде, чем этот скандал продолжится, я решаю отвлечь Мирру просьбой:

— Помоги с семьей связаться, — свожу брови домиком, чтобы у подруги и мысли не возникло отказаться.

Миррали, на лице которой читается решимость связать Лери и пытать до нового пришествия Шестерки, резко сдувается. В её взгляд возвращается привычная мягкость и кротость. И сочувствие. Уж кто-кто, а Мирра прекрасно понимает, в каком положении я оказалась.

— Думаешь дяде Херрику удастся отговорить папу посылать тебя?

Нашла визуал Альгераля. Как видите, они с Миррали мало похожи. У принцессы от отца только цвет глаз. А в остальном - она копия погибшей матери. Об этом мы узнаем позже;)

— Я на это и не рассчитываю, — с тоской выдыхаю я. — Если твой папенька что и решил, то никто не сможет заставить его передумать.

На этих словах со стороны Лери доносится тихое фырканье, а я глаза закатываю. Нет бы молчать, не отсвечивать и вовсе слиться с ее дурацкими бабочками. Так нет же, Валейт будто просится на новый раунд противостояния с Миррой.

Благо внимание принцессы уже переключилось на мои проблемы.

— Мама могла, — со светлой грустью произносит она и берет меня за руку. — Раньше папа был куда сговорчивее и мягче.

Ее глаза трогает пелена прошлого. Мы замолкаем. В комнате раздается лишь шуршание перекладываемой одежды, да трепыхание крыльев Шуша, который подозрительно крадется в сторону кровати Лери.

— Ладно, что-то я не о том. — улыбается Мирра и ведет меня к неприметной двери в маленькую ванную комнату.

Над большой тумбой с раковиной висит большое зеркало. Ажурная вязь на его ободке вспыхивает золотистым светом, когда Мирра касается серебристой глади.

— У тебя есть минут двадцать, не больше. Потом папенькины Тени засекут, что я разговариваю далеко не с ним. Могут возникнуть вопросы.

— Да-да, спасибо! — суетливо бормочу я, отодвигая подругу бедром и выжидательно глядя на его поверхность.

Будучи альвой Света, Мирра через отражения может связаться с кем угодно. Главное тут, чтобы принцесса прежде видела зеркало, к которому позже будет тянуться магией.

— Двадцать минут, — мягко напоминает Мирра и выходит из ванной.

Плотно прикрывает дверь, но до меня все же доносится ее фраза:

— Еще раз усыпишь меня, нашей дружбе конец.

Я тяжко выдыхаю, но в следующее мгновение рябь на зеркальной глади приковывает к себе все мое внимание. Мое собственное отражение, в котором я вижу бледное лицо с россыпью веснушек и большими бирюзовыми глазами, стирается. Теперь передо мной виднеется гостиная в нашем родовом поместье. Зеркало там висит так, что я вижу всю комнату во всей ее красе: средних размеров помещение, стены которого увиты многочисленными растениями. Солнечный свет, льющийся через большие арочные окна, играет всполохами на хрустальных каплях ламп и боках ваз. Несколько диванов и кресел, которые мама вырастила собственными руками, прячутся под зеленым ковром из мягкой травы. Но примечательна сейчас не обстановка.

Спиной ко мне двигается грузная фигура бабушки. Волосы цвета припыленной меди и аляповатый кардиган не оставляют сомнения в том, что это именно она. Воровато оглядываясь, она крадется в противоположную от зеркала сторону. И только отследив направление ее движения, я понимаю, чего хочет эта хулиганка.

— Бабушка! — гаркаю я, стоит ей только приблизиться к папиному стеллажу с напитками и, самое главное, сигарами. — Тебе нельзя!

Бабуля, подпрыгнув на месте и мгновенно развернувшись, театрально хватается за сердце.

— Кара! Вот послали же Шестеро внучку! И имя еще под стать дали! — принимается она причитать, а сама тем временем шажок за шажком приближается к заветной полочке с драконьим табаком. — Чего пугаешь-то?

Я прищуриваюсь на старую лису, показывая, что ее уловки меня не пронимают.

Бабуля Виреми, хоть и имеет кровь альв в своем роду, все же больше взяла от людей. Поэтому и стареет быстрее чистокровных альв. И здоровье у нее гораздо хуже, чем, например, будет у меня в ее возрасте.

— Бабуля, — угрожающе начинаю я. — Господин Фелальк запретил тебе всякие излишества.

— Все есть яд, и все есть лекарство, — философски отмечает ба, опираясь на нижнюю, выступающую как столешница, полку стеллажа.

— Бабуль, ну ведь надо знать меру, — сдвинув брови, пытаюсь вразумить её.

— О, это ты хорошо сказала! — тут же оживляется ба, отчего морщинки на ее лице разглаживаются. — Слышала, что у наших соседей из Конклава мера – это вполне себе вещественная величина. Кажется, двадцать шесть литров, или около того.

— Боги, — вздыхаю я, понимая, что мне просто не хватает опыта переспорить эту плутовку. — Ладно, ба, я не за этим. Можешь позвать маму и папу?

Улыбка исчезает из голубых глаз бабушки, а на лицо набегает туча.

— Что-то случилось? А я говорила этим умникам, надо было тебя на домашнем обучении оставить. Нет же, как же, девочка одна взаперти, ей надо в соц…, — бабушка запинается, пытаясь вспомнить сложное слово, — соци-ум. Тьфу-ты, начитаются всяких книг, а потом ересь в голове остается.

Причитая, она бредет к выходу из гостиной, а мне остается только головой качать. Бабушка Виреми, на самом деле, довольно прогрессивная натура. В курсе всех новомодных течений и была первой, кто предложила отправить меня в академию Пацифаль. Но стоит чему-то пойти не так, как она же начинает отстаивать патриархальные устои. И утверждать, что ее просто не так поняли.

Иногда мне кажется, что вся моя любовь к спорам и соревнованиям достались именно от нее.

Едва дверь за бабушкой закрывается, как я подпрыгиваю от ее громовой крика:

— Авива! Хэррик! Там Кара опять в зеркале маячит!

И вот скажи, что бабуле скоро девяносто? Таким голосом даже Летнюю стражу построить можно!

— Объясните уже ей, что нельзя просто так в зеркало соваться, — дверь распахивается, донося до меня ворчание ба. — Так и до сердечного припадка довести можно.

— Не надо воровать мои запасы табака, и не будет никакого припадка, — парирует папа, заходя в комнату и тут же находя меня взглядом.

А у меня сами собой губы растягиваются в улыбке. Я так рада его видеть, что у меня слезы на глазах выступают. А может это от того, что подсознательно жду – папочка решит все мои проблемы. И мне не надо будет ехать к страшным драконам.

Отец, ответив мне не менее радостной улыбкой, подходит ближе к зеркалу и оглядывается. Явно ожидает маму. Он уже понял, что просто так я бы не стала пользоваться силой Мирры и вызывать их. И значит разговор предстоит серьезный.