Развод с драконом. Служанка в заброшенной усадьбе (СИ) - Солейн Анна - Страница 3

Да что же это такое! На глаза от злости навернулись слезы. Во время беременности, особенно в последние месяцы, слабость была моим постоянным спутником, я уже успела привыкнуть, но то, что я даже встать не могу — это что-то новенькое!

— Господин Первый советник, прошу вас, проходите! Извините за эту досадную помеху. Обещаю, это единственное, что омрачит ваш визит к нам. Прошу.

— Отойди. Алиса.

Голос Кориана прозвучал совсем рядом, а потом он поднял меня на ноги. На короткий момент у меня перед глазами оказался темно-синий форменный китель, косая линия золотых пуговиц, тяжелая эполета.

А потом в нос мне ударил запах Кориана — прохладный, немного мятный, тяжелый, как перец. Я вспомнила, как любила тайком ночью, до того, как он уходил в свою спальню, утыкаться носом ему в шею и дышать-дышать-дышать… Кориан не любил нежностей и тем более долгих объятий, но минутка после близости у меня была.

Воспоминания навалились на меня, как лавина, я зажмурилась. Кориан убрал руки, я пошатнулась, и в глазах потемнело окончательно.

Кажется, я за что-то схватилась — а потом все исчезло. Чтоб его! Главное, чтобы…

* * *

Впервые я увидела Кориана на весеннем балу в крохотном городишке, где я выросла. Это был последний год, когда я имела право жить в приюте для сирот. Едва мне стукнет восемнадцать, двери приюта откроются — и я уйду из них на все четыре стороны, хотя в тайне я надеялась остаться на должности воспитательницы или хотя бы посудомойки.

Все-таки приют был моим домом с детства.

Мой отец, барон фон Малькельм, обанкротился, когда мне едва исполнилось четыре, а когда кредиторы пришли в наш дом, чтобы его выставить оттуда, пустил себе в рот пулю.

Я его почти не помнила, только запах сладкого бурбона, и засаленную ткань желтоватой рубашки, и руки с траурной черной каймой под ногтями. Моя мама умерла еще раньше, когда меня родила, — может, поэтому отец не очень-то меня жаловал?

Так и вышло, что я оказалась в приюте. Там было неплохо! Ну, большую часть времени, разве что зимой холодно, но это мелочи. Некоторые, правда, жаловались, что кормят нас отвратительно и крысы по коридорам бегают размером с лошадей, но я считала, что кормят очень даже отлично, зато талия тонкая, а крысы — симпатичные и умные зверьки, если их приручить.

На весенний бал я идти не хотела — но пришлось.

— Ты дочь барона, Алиса! — рявкнула на меня директриса, когда я попыталась отказаться. — Ты обязана иметь манеры, знать грамоту и вообще — ты лицо нашего приюта! Мэрия и так уже утомила меня своими проверками! Якобы у меня здесь ненадлежащие условия! Всего-то одна дуреха умерла от лихорадки! Разве ж это ненадлежащие?

— Отличные условия, — пискнула я.

Умершую девушку я почти не знала. Она была красивой, тоненькой, совсем слабой и не смогла пережить довольно суровую зиму, хотя мы тайком отдавали ей свою еду и посменно — одалживали одеяла.

— Вот! — рявкнула директриса. — Так что иди на бал!

— Но директор Хемфилд…

— Слышать не желаю! Ты, Миранда — и возьмите еще пятерых на свое усмотрение — пойдете на городской бал в честь прихода весны, продемонстрируете там блестящие манеры, завидное здоровье, довольство жизнью и вернетесь не слишком поздно, потому что никто вашу работу в огороде не сделает и ваше дежурство утром никто не отменял. Все, кыш с глаз долой!

— Но мы не умеем танцевать! — отчаянно ухватилась я за соломинку.

Шумные балы меня пугали, по правде говоря, как и город, который тогда казался мне ужасно суматошным и шумным. Намного уютнее я себя чувствовала в саду или когда возилась с младшими.

— Не умеете… — задумчиво повторила директриса. — Ничего, миссис Фигг вас научит.

Только не она! Она же дерется палками чуть что не так!

— Ничего, потерпите. И… — Она прищурилась, вглядываясь в мое лицо. — И надо бы вам румян прикупить. Выглядите — краше в гроб кладут! Да, румяна не помешают. Все, иди! Иди-иди!

Так и вышло, что ударов палками — спину ровнее! руки, держи руки! да что ж вы такие непутевые! — избежать не удалось. Впрочем, остальным, кому выпала честь идти на бал, это не мешало.

Они хихикали, обсуждали платья, которые директриса для нас где-то одолжила («И только попробуйте испортить!»), предвкушали флирт с парнями и даже вино.

Я невольно заразилась веселым настроением и, когда пришел день бала, радостно надела нежно-розовое платье, которое девочки единодушно отдали мне.

— Ну как? — я покрутилась, так что простая ткань юбки поднялась вверх. — Что? Что вы на меня так смотрите?

Остальные девочки, нарядные, молчали, а потом Миранда выпалила:

— Боже, ты невыносима! Да на тебя картофельный мешок надень ты все равно красивее всех, ну это же нечестно! Да у этого платья цвет — как у тифозной свиньи, а тебе все равно к лицу! Что это такое, а? Дай я примерю! Отдай!

В итоге Миранде платье не понравилось — и мы поменялись обратно под ворчание остальных.

На балу было красиво! Он проходил в мэрии, в зале для приемов. Стены были украшены цветами, повсюду горели свечи, а главное — в этот раз бал был маскарадом! Нам с девочками тоже достались маски, и мне ужасно нравилось носить свою, черную, похожую на крылья экзотической бабочки.

Девочки вовсю танцевали с городскими парнями и кокетничали с мэром, который, кажется, был вполне удовлетворен их «благополучием» и «довольством». Я в основном держалась у стены, наблюдая за остальными.

Ну… не за всеми. За одним человеком.

Он привлек мое внимание сразу же, как я его увидела. Высокий, выше всех, с темными волосами, не короткими, но и не длинными, такими, когда волосы уже можно заправить за уши, но они еще не падают на спину.

На мужчине была серебристая маска и темно-синий костюм. Он разговаривал с мэром, потом — еще с кем-то, но выглядел невыносимо скучающим. Он не танцевал, хотя его приглашали, я видела.

Самым красивым в этом мужчине были жесты, осанка и даже манера наклонять голову — я всегда такими представляла хищников. Им я и любовалась, старательно отводя глаза каждый раз, когда он смотрел куда-то в мою сторону. Чтобы не попасться.

— Разве вы не хотите потанцевать? — подошла к нему Миранда, когда допила второй бокал вина и порядком захмелела. — Бросьте, вы не можете отказать девушке!

— Юная леди, вас одолела внезапная глухота? Или это хроническая глупость? Не занимайте мое время.

Сказав это, мужчина двинулся сквозь толпу, которая покорно перед ним расступалась.

Я то и дело слышала шепотки, говорили именно об этом мужчине, но я различала только отдельные слова: «дракон», «первый советник», «занесло же в наше захолустье», «мне от него жутко» и «говорят, он очень жестокий, ты же помнишь…»

Меня этот мужчина тоже пугал — еще и дракон! Драконы были крайне опасными и крайне могущественными, я до сих пор ни одного не встречала. Но он и завораживал тоже. Так завораживает лезвие ножа или край обрыва, с которого так и тянет спрыгнуть. Хотя я просто смотрела издалека, чего тут бояться?

Бал шел своим чередом, извиняясь, мне пришлось отказать троим мужчинам, которые хотели со мной потанцевать. Часовая стрелка подбиралась к двенадцати, нужно было искать девочек и возвращаться в приют, иначе не видать нам ни завтрака, ни обеда, ни ужина.

Мне, как и остальным, не хотелось уходить, так что я заключила с собой сделку: еще пару минут постою на балконе, откуда открывался красивый вид на город, — и уйду.

Подойдя к перилам, я с наслаждением вдохнула свежий ночной воздух и на мгновение прикрыла глаза. Как хорошо!

— Попалась. Думаешь, можешь так просто мне отказать? Ты что о себе возомнила, шалава приютская? Думаешь, я не знаю, что вы перед каждым ноги готовы раздвинуть?

Что? Я…

Я не успела даже обернуться, когда мужские руки меня скрутили и толкнули вправо, на небольшой пятачок балкона, который не был виден из бального зала. Я вскрикнула, и мне зажали рот. Перед глазами оказался воротник рубашки и пахнущая потом цыплячья шея.