Развод с драконом. Служанка в заброшенной усадьбе (СИ) - Солейн Анна - Страница 17

Марк, должно быть, не знал об этом, я бы и сама не узнала, но наш приют находился в доме, где когда-то располагалась летняя резиденция виконта Шано и однажды я нашла в библиотеке дневник архитектора, который этот дом проектировал много лет назад. Не то чтобы это было то чтение, о котором я мечтала, но книг в моем распоряжении было совсем немного. Вот и пригодились сейчас знания.

Сделав пару шагов вперед, я поднесла свечу к двери кладовки и замерла — огонек дернулся. Отлично, вентиляция есть.

— Какую-то ерунду ты удумала, — ворчал Марк, тяжело, с кряхтением, ступая за мной следом на деревянную лестницу.

Я покачала головой, подсвечивая для него дорогу.

— Ну что, довольна? — снова проворчал Марк, когда мы спустились. — Тут только еда для скотины, или ты коз завести решила? Как будто тебе проблем не хватает!

На полу с одной стороны стояли мешки, на полках вдоль стен с другой — широкие глиняные кувшины, пыльные и оплетенные паутиной. С потолка свисали пучки трав. Откуда Марк знает, что здесь хранится еда для скотины?.. Еще одна странность в его поведении вдобавок ко всем остальным.

— Лезешь куда не надо, — продолжил Марк, укачивая Кори, — на ровном месте проблемы ищешь! Двадцать золотых есть — в город проще сходить закупиться! А там и головорезу этому писать, пускай дальше раскошеливается… Разве ж ты должна здесь впроголодь жить? Что за условия⁈

Я вздохнула. Во-первых, я уже решила, что Кориану лучше не писать, — потому что не знаю, чего от него ждать. Во-вторых, у меня есть двадцать золотых в месяц. А первый взнос за маленький домик в городе вроде того, рядом с которым я выросла, — сто пятьдесят. Конечно, это будет совсем не роскошный дом, скорее халупа, да еще и в кредит, который я буду выплачивать до самой старости, зато свой! С маленьким сыном на руках у меня вряд ли выйдет заработать на что-нибудь большее.

Увы, но стоит смотреть на вещи трезво. Может, стоило послушать Кориана и, когда он сказал мне убираться, «прихватив свое барахло» — в самом деле прихватить барахло. Но я ушла от него в чем была: платье, сережки, туфли, шаль и маленькая заколка. Я не любила тяжелых украшений и вычурных нарядов, хотя ими был забит весь мой огромный гардероб. Гардероб жены Первого советника, ей полагалось одеваться роскошно.

Мне это не нравилось. Может, потому что вещи в гардеробе казались мне такими же чужими, как и поместье Кориана, как и то, что я вообще стала его женой.

Выбирали всю мою одежду наставницы по этикету, она была… статусной. Ужасно неудобной, а украшения, и купленные специально для меня, и родовые драгоценности Амберов, которые мне полагалось носить как жене главы рода, — тяжелыми.

Сначала я думала, что смогу понравится Кориану, если буду одеваться так, как говорили наставницы, но… но большую часть времени он все так же смотрел сквозь меня. Не дали никаких плодов уроки этикета и даже игра на фортепиано, которой я «должна была владеть».

Так что носила я чаще всего самое простое домашнее платье, сережки, браслет и заколку, которую мне привез Кориан после одной из своих долгих поездок в столицу.

«У тебя глаза такие же, как тут камни. Вспомнил вдруг».

С ней я почти не расставалась: заколка была удобной и легкой. Хотя причина, конечно, была не только в этом.

Когда я узнала, что беременна, уже после развода, я поняла свою ошибку: денег за драгоценности и платье, в которых я ушла, получилось выручить совсем немного, а пособия Кори едва хватало на то, чтобы сводить концы с концами.

Не говоря уже о том, что чувствовала я себя во время беременности, да и после нее настолько плохо, что двигалась с трудом, а мысли в голове были тяжелыми, неповоротливыми, ватными. Я все время была сонной и слабой, думать не получалось совсем.

Удивительно, но сейчас мне было намного лучше, как будто я год сидела без воздуха, а сейчас вдруг задышала полной грудью. Или как будто сидела в темной комнате, а сейчас вдруг в ней включили свет. Или как будто в голове наконец прояснилось после долгой болезни, из которой, кажется, невозможно выбраться. Интересно, это дом на меня так влияет? Глупости, хотя смешно об этом думать, ведь это — поместье Кориана.

Поток мыслей вдруг прервал странный звук, и я сообразила, что это урчит у меня в животе. Аппетит вдруг проснулся — зверский. Да я ни разу за последний год не была такой голодной!

Но, несмотря на это, деньги нужно было экономить, чтобы за год (если повезет) работы хоть что-то скопить. В любом случае, даже маленькая сумма на руках — это больше, чем совсем ничего.

— Давай хотя бы посмотрим, что тут, — предложила я Марку, поднимая свечу повыше.

Какие-то мешки, глиняные широкие кувшины, но больше всего — паутины и пыли. Наверняка еще и мыши где-то шастают, но это дело житейское. Главное, плесенью не пахло, вокруг было сухо — значит, продукты не испорчены.

— А где здесь… Ах, вот.

Пристроив свечу в пыльный настенный канделябр, я наклонилась, чтобы развязать ближайший мешок.

— Куда ты полезла! — проворчал Марк. — Что тебе там надо? Мусор только всякий, думаешь, тут что-то ценное есть? Перетащили все из сарая — тут оно и осталось. А…

Я наконец справилась с узлом, запустила в мешок руку и подняла брови, когда поняла, что именно нашла. Серьезно⁈ Вот это мне повезло.

— Ну вот, говорил же, — прокомментировал Марк. — Ничего полезного, пойдем отсюда. Пиши своему головорезу, чтобы денег прислал, а то совсем…

— Ты что! — обернулась я. — Это очень вкусно! Неужели никогда не пробовал?

В мешке лежали зеленые бобы, маленькие, плоские, как монетки: чечевица. Я наклонилась и с удовольствием вдохнула сухой пыльный запах, немного отдающий мешковиной.

— Деточка, да ты, никак, головой повредилась, — осторожно проговорил Марк. — Кто ж такое ест? Это для скотины, для свиней, для коров! Даже в нашей богадельне до такого не доходили, кормили капустой, хоть и не самой свежей. А это ж… это ж как ботву от картошки жрать!

Я пожала плечами, с наслаждением запуская руку в сухие немного пыльные бобы. Может быть, эта чечевица и была предназначена для скотины, но разве кто-то запретит мне ее приготовить и съесть?

В приюте нас ею часто кормили. В мэрии утверждали, что это полезно и «может заменить мясо согласно заключению королевского врачебного совета». Конечно, мясо у нас на столе тоже бывало! Аж пять раз в год. Но чечевица была в самом деле вкусной.

Я отошла и развязала веревки на следующем мешке — черствый хлеб.

— Скажи еще, что и это можно есть. Это ж для кур! Об него все зубы можно сломать. Видел, Кори? Мамка-то твоя — бредит.

Вообще-то можно есть, даже с удовольствием. Я знала примерно десяток блюд из черствого хлеба, некоторые из них были вполне вкусными, особенно если получалось добавить к специй, масла или молока.

Кстати…

На верхней полке, почти под потолком, я увидела несколько глиняных кувшинов. Заглянула в один, вдохнула запах, аккуратно капнула немного на руку — масло! Остро пахнущее растениями, немного — пылью.

Я капнула немного на руку и попробовала — вкус свежий, с легкой горчинкой, приятный.

— Что ты делаешь, болезная! Это ж льняное масло, древесину обрабатывать!

Я нахмурилась, не оборачиваясь. Вопросов было все больше и больше. Откуда Марк знает, какое именно масло я нашла? И зачем его использовали в этом доме?

Когда я все-таки посмотрела на него, то не увидела ничего, кроме ворчливого старика, который так же аккуратно, как и всегда, держал Кори на руках. Мой малыш мирно и спокойно спал.

Поколебавшись несколько секунд, я улыбнулась: у нас есть пару часов на то, чтобы приготовить обед и хоть немного осмотреть дом, а потом Кори проснется, нужно будет заниматься им.

Так что выяснение отношений можно и отложить.

— Пойдем, попробуем сообразить обед.

— В город надо сходить! Вот могла бы своими молодыми ногами сбегать, а не меня, старика, гонять! Из чего готовить-то? Из этого мусора?

— Это не мусор! — возмутилась я.