Осада. Часть 1 (СИ) - Садов Сергей Александрович - Страница 20

Однако для капитана в этот день оказалось самым большим шоком, когда после Турия к нему подошла и Лария. Вот этого он точно не ожидал. Лария, заметив его удивление, хмыкнула.

— Вы правы, господин Дайрс, порой мою любимую сестренку хочется придушить. Но знаете… без нее тут будет так скучно… Вы уж постарайтесь вернуть нам нашу головную боль в целости и сохранности. Пожалуйста.

— Сделаю все возможное, — кивнул Марстен Дайрс.

— И невозможное… как любит говорить сестра.

— Простите?

— А, не берите в голову. Просто как-то она в очередном споре выдала. Я тогда сказала что-то вроде надо делать все возможное… не помню уже, о чем там мы спорили. А она мне заявила, мол возможное любой дурак сделать может, надо пробовать делать невозможное. И если получится, тебя будут помнить в веках… Сестренка на мелочи не разменивается.

— Тогда я сделаю и возможное, и невозможное, — улыбнулся граф. — Простите, госпожа, мне пора.

— Конечно. Прошу прощения, что задержала.

Граф торопился напрасно. Элайна понимала важность порядка при путешествиях, потому далеко отъезжать не стала и терпеливо дожидалась всех недалеко от ворот. Понятно, что основной их караван находился не здесь — во дворе цитадели этот табор просто не поместился бы. Только с десяток гвардейцев во главе с капитаном, кареты, в которых разместились служанки Элайны, её горничная и временная дуэнья Мари, еще карета, в которой везли наряды… Девочка сама не понимала, как к этому относиться. Наряжаться она, любила, но понимала, что все эти платья доставят еще головной боли ее служанкам. Но ведь и перед вассалами нельзя предстать в неподобающем виде. В конце концов поступила чисто по-детски — махнула рукой. Служанки позаботятся. Их едет трое. И Мари… Мари…

Элайна покосилась на карету. Ей эта временная дуэнья не нравилась. Жаль, что Стайра отказалась ехать, сославшись на плохое самочувствие.

— Самочувствие? — усмехнулся отец, когда услышал об этом. — Да на ней пахать можно. Ей сколько? Тридцать девять вроде. Она младше меня. Она просто ужасно не любит путешествовать, даже недалеко. А тут и путешествие, и народа много. Но заставлять не стоит. Она же вроде рекомендовала кого-то вместо себя? Мари Крайстл? Молодая девушка, как раз тебе в дороге будет с кем поговорить. Ей вроде как двадцать три? Двадцать два?

Элайна возражать не стала, хотя не понимала, о чем она будет говорить с этой девушкой. Для отца, может быть, разница в возрасте в десять лет и нет ничего, но для нее в данном случае — пропасть. Ей даже с сорокалетней Стайрой было проще общий язык найти. По крайней мере, она не трещала бесконечно о том или ином красивом кавалере, который просто ах. Может, когда Мари замуж выскочит, утихнет немного, но слушать об очередном красавце сил не хватало. И это только после часа беседы при знакомстве…

Элайна сделала вывод, что Мари едет не столько в качестве ее сопровождающей, сколько себя показать и мужа найти. Тем не менее возражать не стала. Не постоянная же служанка, а временную можно и потерпеть.

Как ни странно, но обоз, несмотря на достаточно большую численность, двигался довольно быстро. Быстрее, чем ожидала Элайна. Проскочив немного вперед и опередив сам обоз, она въехала на небольшой холмик, откуда и наблюдала, считая повозки, кареты и всадников. За спиной у нее, молчаливой тенью, застыли два гвардейца, на которых девочка старалась не обращать внимания.

Папа никак не мог понять, почему она гвардейцев обзывает мушкетерами короля, а замковых солдат — гвардейцами кардинала. Элайна наотрез отказалась пояснять свою мысль. Хотя да, для понимающего, голубые плащи гвардии и красные солдат наводили на определенные аналогии… если знать, о чем речь.

Герцог Райгонский о гвардии своей заботился, за счет казны закупая все вооружение. А вот мечи гвардейцы предпочитали закупать самостоятельно, если нужно, беря предоставляемый герцогом беспроцентный кредит. Слишком индивидуальное дело. Солдаты же отличались большим разнообразием в доспехах и вооружении…

Через три дня путешествия Элайна вынуждена была признать, что читать о приключениях лучше, чем в них участвовать. К тяготам дороги она была готова… мысленно. Вот к чему она не была готова совершенно, так это к скуке. Как дочь герцога, она оказалась избавлена от множества мелких, но необходимых работ. Одежду стирали за нее слуги, костер готовили тоже, еду варили. В книгах же такие скучные моменты обычно не описывались. Выехали, перевернул страницу, уже приехали. Ей же оставалось сидеть на складном стульчике, демонстрируя величие и благородство. Главное — чинно сидеть, сложив руки на коленях, одобрительно кивать солдатам и слугам, улыбаться гвардейцам и дворянам, а самое главное — сдерживать эмоции и не высказать все, что хочется сказать в такие моменты. Величие и благородство! Величие и благородство… Величие и, мать его, благородство.

Не имея возможности сказать вслух то, что очень хочется, девочка перебирала подслушанные у солдат фразы мысленно и улыбалась.

— На такое я не подписывалась, — бурчала она вечером в своем шатре-палатке, пока Мари помогала ей переодеться в ночную сорочку.

— Госпожа, вы опять кривились, — ворчала Мари, не слушая Элайну. — Госпожа, вы ведете себя неподобающе, нельзя улыбаться этим грязным простолюдинам! Они могут слишком много о себе вообразить, если демонстрировать им свою благосклонность.

Элайна покосилась на служанку.

— Госпожа Мари, а вы из какого дома?

— Крайстл, госпожа. Мой отец — барон Крайстл.

— Крайстл — это…

— Баронство в северной части герцогства. Госпожа Стайра в свое время обучала мою старшую сестру…

— Спасибо, Мари, дальше я сама. Стайра должна была вам сказать, что я не люблю слишком назойливого прислуживания…

— Это не дело, госпожа! Вы же дочь герцога, вы роняете свой авторитет, готовясь ко сну без помощи слуг.

— Я учту это пожелание, госпожа Крайстл, — холодно заметила девочка. — Но пока я еще не привыкла к такому.

Мари, что-то ворча себе под нос недовольно, вышла и едва не вскрикнула, увидев у палатки капитана гвардии, который, скрестив руки на груди, стоял у палатки прислонившись к тонкому деревцу.

— Капитан, — слабо улыбнулась девушка. — Вы меня напугали. Вы лично храните покой госпожи?

— Ждал вас поговорить, — не принял кокетливого тона девушки он. — Позвольте вас проводить.

Он вежливо, но крепко ухватил девушку под локоть и чуть ли не силком потащил за собой, хотя внешне все казалось предельно вежливой заботой о девушке.

— Капитан, мне больно.

— Извините, — без капли раскаяния заметил капитан, но хватку у локтя девушки чуть ослабил. — Хотел предостеречь вас от большой ошибки.

— Ошибки?

— То, как вы обращаетесь с маркизой Райгонской. Позвольте вам кое-что объяснить, как человек, который, возможно, знает ее лучше всех в замке за исключением семьи. Прекратите ее злить, поверьте, ничем хорошим для вас это не закончится.

— Злить? — искренне изумилась Мари, даже заинтересовавшись разговором. — Позвольте, о чем вы говорите?

— Вы не просто ее злите, вы ее бесите. Поверьте, это хорошо заметно тем, кто знает госпожу. Ее учили держать лицо, потому она может для всех казаться спокойной и даже доброжелательной… Но чем больше она сдерживается, тем сильнее будет реакция в конце.

— Я не понимаю…

— Прекратите ее воспитывать, тем более тем способом, который используете вы. Госпожа больше всего на свете терпеть не может требований делать что-то, без объяснений. Когда госпожа Стайра занималась обучением маркизы, она всегда сначала рассказывала истории о возникновении того или иного правила этикета, только тогда леди соглашалась заниматься.

Сам капитан подозревал, что Стайра и занялась изучением истории как раз потому, что устала выслушивать от леди бесконечные вопросы на тему, почему нужно делать именно так, а не иначе.

— Истории? Серьезно?

— Наша леди — человек понимающий и готовый учиться и принимать какие-то требования, если будет понимать их причину. Но она никогда не будет слепо чему-то следовать просто потому, что кто-то ей так говорит, если только этот человек не пользуется у неё безоговорочным авторитетом. Вы таким в ее глазах не обладаете. Да ещё и делаете всё, чтобы не только его не завоевать, но и растерять те крохи, что у вас были авансом как ее дуэньи.