Танцор Ветра. Том 2 (СИ) - Зайцев Константин - Страница 48

— Они скажут, ты вернулся, — пробормотал Мэйшун. — И ты это знаешь. Ты играешь в опасную игру, один ты не потянешь даже став драконорожденным.

— Я хочу, чтобы они думали так же. Кто должен услышать — услышит. А если кто захочет проверить, он найдет меня. Или я — его. Драконорожденный не бывает один.

Вес стали успокаивал. Без оружия я чувствовал себя, как будто вышел из дома голый. Друг наставника показал мне, насколько я изменился меньше чем за месяц, и не уверен, что мне нравятся эти изменения.

— Спасибо, Мэйшун. Ты знаешь, что говорить.

— Все как обычно, — кивнул он. — Береги себя, Лао. Не всех вытаскивают из той ямы, где ты был. Пожалуйста, не возвращайся туда вновь.

— Не надо было им убивать наставника.

— Клянусь Небом, как же ты на него похож. Береги себя, парень. Выживи, и на следующую пару ножей ты получишь скидку. — Я улыбнулся такому нехитрому пожеланию. Пора выполнить следующий шаг моего плана.

Глава 24

Прибыв к старому кузнецу, я возвестил всем, что Фэн Лао жив. Эта весть распространится как лесной пожар. И для многих моя скромная персона окажется эдаким героем. Первый, кто выбрался из этой гребаной тюрьмы живым. Но вот те, кто правят, задумаются: а как же это мне удалось? А значит, захотят пообщаться и понять, что происходит. Так что, думаю, мне стоит ожидать посланцев от старейшин гильдии.

А пока пора заняться второй частью моего плана, а именно пообщаться с хозяйкой сада Девяти Врат и выяснить у нее важные для меня вещи. А именно: как связать Первого Советника с преступлениями и культистами, а также выяснить, кто мог наложить проклятие на Ксу. Уж если кто-то об этом знает, то она. Насколько мне известно, тонга Тень Осеннего Листа практикует какие-то не самые обычные верования, как раз связанные со смертью. И даже если сама госпожа Линь не знает, то она может подсказать, в какую сторону мне копать.

Сумерки ложились на Нижний город, как старая выцветшая накидка — с прожженными пятнами огня фонарей, с резким запахом улиц, с шорохами, в которых слышалась ненасытная жажда чужих монет. Я вышел из кузницы с новым весом за поясом — с тем весом, который придает уверенность. Сталь в ножнах и золото в кармане. Возвращение оформлено. Осталось лишь дать улицам возможность это переварить.

На первом же перекрестке я заметил хвост. Мальчишки лет по четырнадцать, максимум шестнадцать. Один в рваной куртке, второй — с перевязанным глазом, третий — с шестом за спиной, как у уличных акробатов, но я знал, что это не для трюков. Они не пытались быть незаметными. Ясно дали понять, что меня ведут. Дети улиц. Кто их учил так работать? Или не видели, откуда я вышел? Ладно, посмотрим, на что они способны.

Я свернул в боковой переулок. Узкий, с облупленными стенами, пахнущий тухлым соевым соусом, дохлятиной и застарелой мочой. Шаги за спиной ускорились. Через пару мгновений меня догнали.

— Эй, господин красивый, — раздался фальшиво-учтивый голос, только-только начавший ломаться. — Потерялся, что ли?

— Или слишком тяжелый кошель нашел, — поддакнул другой, уже сзади, перекрывая выход. Этот говорил грубее, судя по всему, постарше.

Я медленно повернулся. Пятеро. Все худые, с грязью под ногтями и с глазами, в которых голод и ярость живут на одной улице. Но явно еще не брали кого-то на клинок. Просто те, кому нечего терять. Или так думают. А моя одежда заставила их забыть о разуме. Продав такой халат, они смогут как минимум месяц хорошо есть.

— Дайте угадаю, — я чуть склонил голову. — Мальчики решили поиграть в разбой. А старшие вам разрешили? Беспредел на улицах Багровых Кулаков — плохая идея.

— Нам плевать на старших, — бросил один из них с перебитым носом, но уверенности в его голосе стало куда меньше. — Мы сами по себе. А ты, холеный, явно с деньгами. Раздевайся.

— Раздевайся, — повторил за ним другой, вытаскивая кривой нож. Хотя после игрушек Мэйшуна называть это ножом было смешно.

Я усмехнулся. Мир цикличен: давным-давно меня уже пытались так же ограбить. Пусть моя одежда и не была такой дорогой, но кто-то решил, что может забрать у меня мое. И вот опять. Главное — не убить, но урок преподать я просто обязан. Надо уметь выбирать жертву.

— Серьезно? — я поднял ладони. — Знаете, кто я?

— Нам плевать, — произнес парень с ломающимся голосом и, надев кастет, шагнул вперед. Бедняга, но он сам вызвался стать примером.

Я скользнул вперед, а он даже не успел среагировать, держа вторую руку на рукояти ножа. Лезвие даже не вышло из ножен — просто захват запястья, излом локтя и короткий рывок. Его тело глухо встретилось с булыжником, и только короткий вскрик вырвался из глотки.

— Ты сломал ему руку! — закричал один из оставшихся.

— Сегодня я добрый, — я холодно глянул на остальных. — Хотите узнать, кто я такой — спросите старших. Мое имя Фэн Лао. Щенки, сегодня я добр, но вам стоит помнить: протянув руки к тени этих рук, можно лишиться.

Судя по затянувшемуся молчанию, до них начало доходить. Один начал пятиться. Буквально через пару ударов сердца другой посмотрел на скорчившегося на земле и отступил следом. Старший из них помог подняться парнишке со сломанной рукой, а потом, низко поклонившись, произнес:

— Господин, простите нашу ошибку.

— Отведи своего товарища к матушке Хо, скажи от меня. Она вправит ему руку и наложит шину. А теперь сгинь. — После моих слов он еще раз поклонился и тут же исчез вместе с раненым. А я посмотрел на небо — алое от заката. На моих губах играла злая усмешка: похоже, слух пойдет куда быстрее, чем я думал.

Ночной рынок Нижнего города — это не просто место, это организм. Он дышит ароматами пряностей, переговаривается пьяными голосами, пульсирует светом бумажных фонарей, трепещет в шелесте дешевого шелка и хрусте жареных бобов. Я шел медленно, как по воде, разрезая людской поток. Не спешил — наоборот, намеренно плыл по улице, давая себя заметить. Пусть видят. Пусть передают. Фэн Лао вернулся. Сейчас мне нужно встретиться со старейшинами и задать вопросы. Убить драконорожденного из дома Огненного Тумана не рискнет ни один из них. Слишком хорошо знают в этой провинции, как мстят бойцы дома Яньмун.

На перекрестке я остановился у повозки с рисовыми лепешками. Торговец в накидке из облезшего лисьего меха взглянул на меня, как на духа — с суеверным страхом, смешанным с жадностью. Но я лишь ему улыбнулся и жестом показал, что я не по его душу. Человек матушки Юн судорожно сглотнул и поспешил убраться с моей дороги.

У края рынка я нашел то, что искал. Маленькая едальня под названием «Вечерняя прохлада». Несколько старых столов, каменные табуреты и пожилая женщина с лицом, обожженным ветром и паром, управляющая варкой. Здесь не задавали вопросов. Здесь просто ели и ели очень вкусно. После всех этих аристократических деликатесов мне хотелось вновь почувствовать себя дома.

Я сел у дальней стены и велел подать вантонов и чашу рисового вина.

Когда еда пришла, я едва не выдохнул от удовольствия. Горячие вантоны, тонкое тесто, фарш из пряной свинины и зеленого лука. Легкий привкус имбиря щекотал небо, а капля кунжутного масла вытягивала вкус на новый уровень. Я жевал медленно, чувствуя, как тело расслабляется, принимая тепло пищи как старого друга.

Вино было мутным, легким, чуть кисловатым — в нем ощущались рис, древесная зола и солнечные лучи, которых этот напиток уже никогда не увидит. Оно царапало горло, как дым от костра, и согревало, как его уютный огонь.

Я оставил серебряную монету — слишком много за такой ужин, но суть была не в этом. С одной стороны, я благодарил за возможность хоть на мгновение почувствовать себя все тем же Фэн Лао, наглым и удачливым вором, слушающим своего мудрого наставника. А с другой — показал, что деньги для меня лишь ресурс.

Выходя, я задержался у двери, чтобы взглянуть на улицу. Фонари колыхались, как языки пламени, ветер нес запах меда, дыма и дешевого пороха — кто-то запускал фейерверк. Я сделал шаг в тень соседнего здания.