Танцор Ветра. Том 2 (СИ) - Зайцев Константин - Страница 29

— Да, моя девочка. Сильный драконорожденный пробуждается с эссенцией в районе пятидесяти, величайшие — шестидесяти. А у него уже сотня. Значит, он пробудился далеко не вчера. И это тоже оружие против Первого Советника. Посадить в тюрьму драконорожденного — без суда и следствия, да еще того, кто идет Путем Возвышения… очень дурная история.

— Если Лао не зарегистрировали в Палате Предков, то этот ублюдок отделается лишь легким испугом.

— Ты права. Но многие задумаются: а почему эта пустышка так поступил? Не потому ли, что он в душе ненавидит тех, кто идет Путем Возвышения? Не важно, что ты делал или не делал. Важно, как это выглядит. — Старик на несколько мгновений замолчал, а потом продолжил:

— Парня учили. Получить статус мастера-вора в его возрасте — это очень большое достижение. Он идет Путем Чести.

— Честь? У вора?

— Не просто вор — тень. Тени не воруют. Они действуют по правилам. Когда-то их секта служила разведчиками и убийцами у прошлой династии, а теперь выродились. Но все же следуют своему кодексу, пусть и обрезанному. И он его знает. Слово, данное в обмен на жизнь, им не разменяно. Он подчинил себе страх. Он не сдался под моими четками. Он не прогнулся, когда смерть смотрела ему в глаза. Это достойно уважения.

— Ты говоришь так, будто хочешь, чтобы я ввела его в Дом.

— Он может быть полезным. Опыт тени, помноженный на силу драконорожденного… Из него выйдет опасный боец. Главное правильно использовать его силу.

— Такие, как он, не будут плясать под чужую дудку.

— Ты права, но это не проблема. Стань ему другом. Вы оба молоды, и через время тебе понадобятся те, кто сможет тебя поддержать. Не обязательно вводить его в Дом. Можно помочь и направить. К тому же ты уже в выигрыше — за этот нефрит можно купить половину всех каторжников, и еще останется.

— Пожалуй, ты прав.

Впервые за множество дней я лежал в удобной кровати. Не на куче соломы или грязном рванье, а в чистой постели пахнущей травами. Фанг предоставил мне свою комнату, в которой оказалась даже собственная купальня, чем я беззастенчиво воспользовался выскабливая свою кожу до блеска. Нет ничего лучше чем ощущать себя живым, чистым и свободным.

Документы о смерти ушли наверх. Чанг так и не вернулся, а значит дело с домом Огненного тумана не срослось. Ну да ладно, завтра ша Ксу вместе со своим жутким стариком покинут шахты, а я вместе с ними. Я снова смогу дышать полной грудью, слышать как шепчет ветер. С этими мыслями я медленно засыпал.

— Сянь вэй Лао! Почему не доложил о прибытие по форме! — раздался в моих ушах призрачный голос……

Глава 15

Я не сразу понял, что оказался не там, где засыпал. Но как только мозг начал хоть немного соображать, я осознал, что каким-то образом переместился неизвестно куда. Здесь все было совершенно другим. Даже воздух чувствовался иначе, не так, как я привык за эти бесконечные дни в шахте.

Наметанным взглядом мастера-вора я тут же осмотрел кабинет. Высокие стены, увешанные тонкими свитками, на которых красными чернилами были начертаны незнакомые имена и цифры. Больше всего это напоминало некролог. Сразу почувствовалось: здесь никто не держит украшений для красоты. Каждый иероглиф — как гвоздь в гроб: плоский, точный, обязательный. Под потолком — перекрестные балки, черные, лакированные, с резьбой в виде бесконечных узлов, и между ними — ни единой паутинки. Все было сделано максимально функционально, и от этого мне стало не по себе.

Пол — из темного дерева, ровный и блестящий, как зеркало, но в отражении не было видно ничего, кроме самих досок. Ни ног. Ни лица. Ни теней.

Я на мгновение замер. Тени. Их не было!

Ни подо мной, ни под стулом, что стоял у стола. Ни у письменных приборов — кистей в нефритовых подставках, ни у лаковниц, ни у раскладных ширм у дальней стены. Предметы стояли, как будто их поставили не для использования, а для запечатления — и тень им была не положена.

Я встал. Слишком быстро — голова отреагировала легким звоном, но не закружилась. Значит, тело было цело. Только не здесь.

Свечи.

Их было девять. Семь — на настенном подсвечнике, и две — на низком треножнике у свитка на стене. Они горели не желтым, не белым. Зеленым. Не ядовитым, не болотным. Холодным, как серебро, растворенное в нефрите. Пламя не дергалось. Не колыхалось. Просто горело.

В памяти сразу всплыли детские страшилки, которые рассказывали на базарах сказители. И, похоже, это были не совсем сказки. Я находился в мире мертвых, но при этом оставался живым.

Мои легкие дышали. А я ощутил, как ногти впиваются в кожу от напряжения. Значит, я еще не полностью мертв. Но тогда почему я здесь?

Едва я задал себе этот вопрос, как увидел хозяина кабинета.

За массивным столом из черного дерева, покрытым глубокими царапинами — будто кто-то вырезал на нем приговоры прямо ножом — сидел судья пятого ранга Управления Защиты от Живых. По крайней мере, так было сказано на костяной табличке, стоящей на западной части стола.

Его фигура казалась вырезанной из лунного света — слишком резкие очертания, слишком бледная кожа, отливающая синевой. На нем был официальный халат — темно-синий, почти черный, с вышитыми серебряными цепями, оплетающими рукава, словно оковы. На груди — пять иероглифов, обозначающих его ранг, вытканных нитями, сплетенными из волос осужденных.

Больше всего меня пугали его руки, лежащие на столе. Длинные пальцы с синеватыми ногтями, похожие на костяные стилусы, которыми пишут смертные приговоры. Перед ним лежал свиток, исписанный кровавыми чернилами, и печать — нефритовая, в форме сжатого кулака. Когда он ставил ее на бумагу, в воздухе на мгновение появлялся запах тления.

Лицо — белое, как погребальный саван, с тонкими трещинами, расходящимися от уголков глаз. Глаза без зрачков — только мутная белизна, но в них отражалось гораздо больше, чем должно было быть видно.

Над столом висел фонарь с зеленоватым пламенем — внутри мерцал дух-писец, запертый в стекле, вечно записывающий чужие преступления.

От судьи исходила мощная аура смерти, как и от его печати. Она была явно очень тяжелая, сделанная из черного нефрита, с выгравированным девизом: «Смерть без срока».

— Я задал вопрос, сян вэй Лао, — произнес судья. В его голосе не было ничего, кроме бескрайнего холода.

Я выпрямился, поправил ворот халата и поклонился согласно этикету.

— Приношу свои извинения за неподобающее поведение и появление, почтенный судья. Фэн Лао, свободный сян вэй, прибыл… хотя и не планировал.

Ответом на мои слова был короткий жест, и тут же на стол судьи спланировал свиток, который он развернул.

— Действительно. Согласно записям, наша встреча должна была произойти через три ночи.

Он поднял на меня свой жуткий взгляд, и по спине пробежали мурашки. Это существо напротив меня могло прихлопнуть меня, как мошку.

В этот момент в голове зазвучали слова беззубого старика, который рассказывал байку о человеке, попавшем в мир мертвых и благодаря смекалке и хитрости сумевшем убраться оттуда не только живым, но и с прибытком. «Нельзя смотреть мертвым в глаза дольше трех ударов сердца, иначе ты их…»

На третьем ударе я отвел взгляд, а на губах судьи появилась легкая усмешка. Взмах руки — и перед его столом материализовался стул. Он указал на него кивком:

— Раз уж ты здесь, присаживайся, сян вэй Лао. Меня зовут Чжу Чэн, судья пятого ранга Управления Защиты от Живых Призрачной канцелярии. Тебя передали в мое подчинение. Ознакомься с назначением.

Он взмахнул рукой, и очередной свиток спланировал ко мне.

Выглядел он великолепно — серебро и тонкая выделанная кожа. Но ровно до того момента, пока я не взял его в руки и не развернул.

Стоило мне это сделать, как я услышал тонкие голоса в голове, которые шептали мне, что серебро на ручках свитка — это душесталь, из которой делают оружие для лучших воинов Призрачной канцелярии, а тонкая, полупрозрачная кожа с едва заметными синими прожилками сделана из некроманта, решившего обмануть смерть.