Танцор Ветра (СИ) - Зайцев Константин - Страница 17

Я замер, чувствуя, как все взгляды в зале устремляются на меня. Лянь Шу, Фу Шан, Цзин Лэй, Юнь — все они ждали моего ответа.

Но больше всего меня интересовал взгляд Тан Фэя. В его глазах я видел не просто вопрос.

Испытание.

Если я отвечу неправильно, моя судьба будет решена.

Я медленно склонил голову, выбирая слова с особой тщательностью.

— Наставник учил меня, что мы служим гильдии, — начал я, мой голос был твердым. Нельзя, чтобы они поняли, насколько я в шоке. — И я готов продолжать служить ей в статусе мастера-вора выплачивая положенную часть с каждой добычи.

Я сделал паузу.

— Я также знаю, что истинные интересы гильдии не всегда лежат на поверхности. И если есть те, кто знает, как вести гильдию к процветанию, я готов следовать их указаниям.

Мои слова повисли в воздухе. Тан Фэй слегка улыбнулся. Его пальцы перестали двигаться. Он кивнул, словно удовлетворенный моим ответом.

— Тогда я говорю «да», — произнес он, его голос был спокойным, но в нем чувствовалась скрытая угроза. — Но помни, Фэн Лао…

Он сделал небольшую паузу, позволяя словам осесть у меня в голове.

— Твоя судьба теперь в твоих руках. Не подведи нас.

Я кивнул, но внутри был словно натянутый канат.

Мэй Лин и Тан Фэй работают в одной связке?

Или…

Они играют друг против друга?

Глава 8

Привычная дорога вела меня к месту, которое я всегда считал домом. Он стоял на самой границе между Нижним и Средним городом, уже не полная беднота, но еще и не зажиточность. По пути я занес свои вещи к матушке Хо, она обещала хорошенько их постирать и починить. Позвала остаться на обед, но я вежливо отказался.

Я вышел от старейшин в новом статусе и уже к концу недели все, кому положено, будут знать, что отныне Фэн Лао — мастер. Вот только во что я вляпался? Один из старейшин служит тайной канцелярии. Тогда кому служат остальные?

Раньше я верил, в то что они гарант спокойствия для тех кто живет вне законов и правил мира Улинь, который поддерживает аристократы, чиновники и стражи. Что они очаги спокойствия в хаосе мира Цзянху, где можно верить лишь самым близким и каждый ищет свой путь. Теперь же мне была видна наивность этого подхода. Они всего лишь очередные хитрецы, что пытаются использовать всех до кого могут дотянуться их загребущие руки.

Статус мастера-вора дал мне свободу, о которой я давно мечтал: теперь я могу выбирать задания, действовать по своему усмотрению и не оглядываться на каждое слово старейшин. Само звание мастера открывает передо мной новые возможности — больше людей готовы будут мне посодействовать, больше информации и я смогу использовать их, чтобы найти тех, кто убил наставника, и сделать так, чтобы они ответили за его смерть. Но эта свобода имеет свою цену: гильдия будет следить за мной, ожидая лояльности, а другие мастера наверняка захотят проверить, на что я способен. Я получил статус о котором так мечтал, но теперь должен быть готов к тому, что каждый мой шаг будет под прицелом, а любая ошибка может стоить мне всего.

К демонам все! Я отбросил все эти мысли в глубины сознания. Сейчас мне предстояло еще одно очень важное дело и оно важнее всего. Медленно подойдя к двери дома, который когда-то был моим убежищем, я открыл дверь ключом, который я забрал у старой прачки. Дверь скрипнула, как будто жалуясь на долгое отсутствие хозяев. Внутри запах пыли и старого дерева ударил мне в нос, но под ним я уловил знакомые нотки — аромат трав, которые наставник всегда использовал для очищения воздуха, и слабый запах ладана, что он любил жечь во время медитаций.

Я замер на пороге, оглядываясь. Всё было так, как я оставил: простые деревянные стены, низкий стол с разбросанными свитками, старый сундук в углу. Но дом казался пустым, лишенным жизни. Без наставника он стал просто помещением, из которого ушла душа.

Сбросив грязную одежду и оставив ее на полу, мой путь лежал в небольшую купальню. Когда-то давно я удивлялся такой роскоши, ведь можно было помыть и просто в бочке воды натаскав воды из колодца. Но наставник любил комфорт и отдал немало денег, чтобы наш маленький домик обрел постоянный источник воды.

Холодная вода наполнила купель, но у меня не было ни малейшего желания ее греть. Холод и вода очистит не только тело, но и мысли. Я окунулся, чувствуя, как с меня смываются все переживания, все сомнения. Каждая капля, стекая по телу, казалась символом того, что я оставляю позади. Но я знал, что некоторые вещи смыть невозможно.

Переодевшись в чистую одежду — простые штаны и серую рубаху с длинным рукавом, — я двинулся вглубь дома, к крошечной комнате, которая теперь для меня стала священной. Там стоял поминальный алтарь.

На нём — табличка с именем наставника, Цзян Вэй. Рядом свежие цветы, купленные по дороге, и небольшая чаша с рисом. Я зажег благовония, и дым начал медленно подниматься, заполняя комнату сладким ароматом.

И тут я заметил нечто необычное. То чего там не должно было быть.

Рядом с табличкой лежал бумажный цветок лотоса. Такие приносят в дар усопшим желая им хорошего посмертия. Тонкая, почти прозрачная бумага, но прочная на ощупь, явно очень дорогая. Лепестки были белые как снег, но по краям — черная кайма, будто благородный цветок носил траурную вуаль. На некоторых лепестках были изображены капли крови — настолько искусно, что казалось, будто они вот-вот упадут. В центре цветка, идеально выведенный, был иероглиф — «клятва».

Я замер, рассматривая цветок. Кто-то оставил его здесь. Кто-то, кто знал наставника и очень его ценил. И этот кто-то был из ученых или аристократов. И судя по этому цветку этот кто-то дал клятву наставнику.

Глубоко вздохнув я начал вспоминать язык цветов и символов, которому меня обучил наставник.

Белый лотос символизирует чистоту, духовное просветление и возрождение, но так же траур и утрату. Чёрная кайма, подчеркивает скорбь. Глубокую как море, оставившую незажившую рану в душе. Кровавые капли — символ готовности пролить кровь во имя мести.

Если я правильно прочитал знаки, то кто-то дал клятву отомстить за смерть моего наставника и его скорбь настолько глубока, что он готов платить кровавую цену за исполнение этой клятвы. Возможно у меня есть потенциальный союзник, о котором я ничего не знаю.

Я положил цветок обратно на алтарь и опустился на колени.

— Учитель, — тихо произнёс я, — я вернулся.

Я закрыл глаза, но перед внутренним взором встал его образ: седая борода, острый взгляд, полная мудрости усмешка.

— Ты учил меня, что смерть — это лишь переход. Но я не могу принять, что тебя больше нет. Ты был для меня больше, чем наставник. Ты был отцом, которого у меня никогда не было.

Я взял чашу с рисом и поставил её перед табличкой. Затем зажёг свечу, и её свет замерцал в полумраке комнаты.

— Я принес тебе подношения, — сказал я. — Рис, чтобы ты не голодал в мире духов. Цветы, чтобы напомнить тебе о красоте этого мира. И благовония, чтобы твой дух нашёл покой.

Я поклонился, касаясь лбом пола. Когда поднялся, в глазах стояли слезы, но я смахнул их.

— Ты всегда говорил, что справедливость — это не просто слово. Это действие. И я клянусь тебе, учитель, что найду тех, кто лишил тебя жизни. Я узнаю, кто стоит за этим, и они ответят за то, что сделали.

Я сжал кулаки, чувствуя, как гнев и боль сжимают грудь.

— Я не знаю, сколько времени это займёт. Не знаю, сколько крови придется пролить. Но я не остановлюсь, пока не узнаю правду. Ты научил меня быть тенью, но теперь я стану мечом несущим справедливое воздаяние.

Я снова поклонился, на этот раз глубже. Когда поднялся, в комнате стало тихо, только дым благовоний продолжал виться в воздухе.

— Спи спокойно, учитель. Твоё дело не закончено. Я продолжу его.

Я задержался на мгновение, глядя на табличку и бумажный цветок.

С чего начинать?

Кто-то был в моём доме. Кто-то кому был очень дорог наставник, но куда важнее то, что я не знал, кто это был. И может ли он мне быть полезным.