Воронцов. Перезагрузка. Книга 3 (СИ) - Тарасов Ник - Страница 52

— Отпусти, — я аккуратно, но твердо высвободил руку. — Мое решение не изменится.

Я направился к выходу, чувствуя спиной прожигающий взгляд отца. Уже у самых дверей до меня долетел его гневный возглас:

— Не бывать этому браку, слышишь⁈ Не бывать!

Выйдя на улицу, я глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Руки дрожали, сердце колотилось как бешеное.

Я пошел по улице, не разбирая дороги, погруженный в свои мысли. Кто бы мог подумать, что встречу отца здесь, в Туле? И что он всё такой же — властный, непреклонный, считающий, что знает, как лучше для всех. Неужели он и правда может помешать моему браку с Машкой? В глубине души шевельнулся страх — влияние у отца было, и немалое. Если он решит действовать через губернатора…

Но нет, не может быть, чтобы кто-то мог запретить совершеннолетнему человеку жениться по своему выбору! Да, не дворянка Машка, ну и что…

Я остановился, переводя дыхание, и только тогда понял, что забрел в какой-то незнакомый переулок. Вокруг не было ни души, только бродячая собака обнюхивала кучу мусора у забора. Нужно было возвращаться и искать лавку немца, где должны были ждать мужики.

Решительно развернувшись, я зашагал обратно, стараясь запомнить дорогу. По пути мысли снова вернулись к отцу. Что привело его в Тулу? Судя по всему, дела его были не в лучшем состоянии. Может, приехал к кредиторам? Или ищет новые источники дохода? И что теперь делать мне? Игнорировать его угрозы или готовиться к противостоянию?

Одно я знал точно — отступать я не собирался. Машенька стала для меня не просто возлюбленной, но и опорой, верным другом, помощницей во всех делах. Без нее я бы не справился с имением, не нашел бы в себе силы начать новую жизнь. И отец, со всем его дворянским гонором, этого не понимал и никогда не поймет.

Через некоторое время я выбрался на знакомую улицу и, расспросив прохожих, направился к восточной окраине города, где должна была находиться лавка немца. Постепенно раздражение утихало, уступая место решимости. В конце концов, что мог сделать отец? Время сословных предрассудков уходило. Да и деньги — тысяча рублей, которую я ему отдал — должны были его немного смягчить.

Увидев впереди знакомые фигуры Захара и Фомы, я ускорил шаг. Они стояли у небольшой лавки с вывеской на немецком и русском языках: «Инструменты и материалы для ремесел. Карл Шмидт».

— А вот и вы, Егор Андреич, — обрадовался Захар, заметив меня. — А мы уж беспокоиться начали. Думали, не случилось ли чего?

— Всё в порядке, — я постарался улыбнуться как можно беззаботнее. — Старого знакомого встретил, заговорились.

— Ну, раз так, — кивнул Фома, — то пойдемте в лавку. Немец, похоже, только открылся, внутри еще никого нет.

Я кивнул, стараясь сосредоточиться на предстоящем деле. Конфликт с отцом нужно было отложить в сторону — сейчас важнее найти всё необходимое для стеклоделия. Время для решения семейных проблем еще придет.

Мы вошли в лавку, и звякнул колокольчик над дверью. Навстречу нам вышел невысокий полный человек с окладистой русой бородой и проницательными голубыми глазами за стеклами очков.

— Guten Morgen! Доброе утро, господа! — приветствовал он нас с легким акцентом. — Чем могу служить?

— Здравствуйте, — ответил я. — Нам нужны инструменты для стеклоделия. В частности, трубки для выдувания.

Глаза немца заинтересованно блеснули:

— О, стеклодувное дело! Это интересно. Нечасто в наших краях этим занимаются. Конечно, есть у меня кое-что. Пройдемте, я покажу.

Он повел нас вглубь лавки, и я с облегчением погрузился в обсуждение технических деталей, стараясь выбросить из головы утреннюю встречу. Но где-то на краю сознания всё равно звучали слова отца: «Не бывать этому браку, слышишь⁈ Не бывать!»

Выйдя из лавки торговца, я бережно нёс свёрток с трубками, которые нам так расхвалил хозяин.

Я же все думал о нас с Машкой. Что-то защемило у меня в груди — может, и правда пора было задуматься о том, чтобы узаконить наши отношения? Не просто сожительствовать, а стать настоящей семьёй?

Эта мысль не оставляла меня и когда мы вышли из лавки. По дороге к постоялому двору я всё размышлял, прикидывал, взвешивал. И чем больше думал, тем более решительным становился.

Вернувшись к себе, я обратился к Захару. Тот шёл по коридору с каким-то свёртком под мышкой.

— Захар! — окликнул я его. — А иди-ка сюда.

Тот подошёл, вопросительно глядя на меня:

— Чего изволите, Егор Андреич?

— Думаю я вот что, — начал я, понизив голос, чтобы Машка, ждавшая меня в комнате, не услышала, — нужно начать сватовство официально — Фома как раз тут, вот и организуй всё как надо.

Захар удивлённо моргнул, потом почесал затылок:

— Сватовство? Это… Машку, что ли, сватать будете?

— Её, кого же ещё, — кивнул я. — Хватит уже просто так жить. Пора всё по закону, по обычаю сделать.

Захар задумался, переминаясь с ноги на ногу:

— Барин, вы точно уверены? Не обессудьте, но… Машка ж не ровня вам. Вы — барин, дворянской крови, а она… простая девка.

— Точнее некуда, — отрезал я. — Решено уже всё, Захар. Не мне тебе объяснять, что между нами уже давно всё решено.

Тот понимающе кивнул, потом прикинул что-то в уме:

— Ну, коли так… Тогда нужно всё как следует подготовить. По обычаю-то положено сперва сватов засылать к родителям невесты. Но тут, видите, как выходит — отец невесты тут. А меня вы как свата засылаете. Все правильно получается.

— Так и сделаем, — согласился я. — Ты за главного свата будешь. Авторитетный человек, служивый. Чем не сват?

— Это верно, — кивнул Захар. — Только нужно ещё кое-что прикупить для церемонии. Не с пустыми же руками идти.

— А что именно?

— Ну, во-первых, хлеб-соль обязательно нужны, — принялся перечислять Захар. — Каравай добрый. Потом платок шёлковый для невесты — это вам самому выбрать надобно. Ещё штоф хорошей водки, да не один — это уж я возьму на себя. И гостинцы какие-нибудь сладкие — пряники, может, или конфеты заморские.

Я достал кошель и отсчитал несколько монет:

— Вот, бери. Купи всё, что нужно. А я пока с Фомой поговорю.

Захар взял деньги, кивнул:

— Сделаю, барин. Всё будет как полагается.

И пошёл по своим делам, а я отправился искать Фому. Нашёл его в общей зале постоялого двора — тот сидел за столом, потягивая квас и листая какие-то бумаги.

— А, Егор Андреич! — приветствовал он меня. — Присаживайтесь. Как день прошёл?

— Хорошо, — кивнул я, садясь напротив. — Фома, разговор у меня к тебе есть. Серьёзный.

Фома сразу подобрался, отложил бумаги:

— Слушаю внимательно.

— Вот что, — начал я без обиняков, — решил я Машку сватать. Официально, по всем правилам.

Фома охнул, потом присвистнул:

— Вот так новость! А что, время пришло, я так понимаю?

— Давно пришло, — кивнул я. — Сам знаешь, мы с Машкой уже давно вместе. Пора и честь знать — свадьбу сыграть как положено.

Фома потеребил бороду, явно размышляя:

— Что ж, я конечно согласен. Лучшего для дочери своей и пожелать не могу. Дело почётное. Но вот как оно дальше-то будет?

— В каком смысле?

— Барин, а если ваш батюшка против? — напрямик спросил Фома. — Мы и так еле сводим концы… То есть, не в обиду будь сказано, хозяйство-то ваше не то чтобы процветало до нашего приезда. А теперь, конечно, дела пошли в гору, но всё ж…

Я нахмурился:

— То моя забота, Фома. Сговорюсь как-нибудь с батюшкой. Главное, чтобы твоё согласие было, как отца.

Фома задумчиво покачал головой:

— Согласие-то моё есть, конечно. Для Машки лучшей судьбы и не придумаешь. Но…

— Что ещё?

— Нужно тогда всё обдумать, как правильно сделать, — Фома понизил голос, хотя в зале никого, кроме нас, и не было. — Неплохо бы письменное приданое обговорить. Скажем, долю в стеклоделии или лесопилке. Чтоб, значит, и у Машки своё было, и у детей ваших.

Я задумался. Предложение было разумным — обеспечить Машку своей долей в деле, чтобы она не зависела целиком от моей милости. И детям нашим это было бы подспорьем.