Воронцов. Перезагрузка. Книга 3 (СИ) - Тарасов Ник - Страница 2

Расчет оказался верным. Хромой заговорил, сначала неохотно, потом — все быстрее, словно прорвало плотину.

— Нас наняли… из города… артельщики… — слова вылетали рваными фразами. — Сказали, эти торгаши слишком много досок везут. Цены сбивают. Наша задача была — припугнуть, чтоб неповадно было. А если не поймут, то… — он замялся.

— То устранить, — закончил за него Захар, выдергивая нож из земли. — Продолжай.

— Да, — Хромой опустил взгляд. — Сказали, что эти торгаши стали откуда-то много привозить досок. А их артель так много и быстро делать не могут. Видно, что ваши доски пиленные, а у тех — колотые, но пиленные качеством лучше, вот у них и не покупают, а эти возят много и часто…

— И кто конкретно вас нанял? — вмешался я. — Имя, приметы?

Хромой поднял на меня взгляд, в котором мелькнул страх. Видно было, что он явно боялся сдавать своих заказчиков. Захар же демонстративно крутанул нож в руке.

— Кривой Савва, — выплюнул он. — Главный в Осиновской артели. Лично деньги давал, половину вперед, половину — после дела.

Я переглянулся с Захаром и лишь пожал плечами. Он же сказал:

— Кривого Савву я не знаю, но название артели слышал — одна из крупнейших в округе, поставляли доски и бревна для строительства на десятки верст вокруг. И вот, значит, какое ухищрение выдумали.

— А с купцами что делать собирались? — спросил Захар, убирая нож в ножны. — После того, как припугнете или… устраните?

— Товар забрать, следы замести, — пожал плечами Хромой. — Чтоб думали — лихие люди напали, обычное дело на дорогах.

Захар выпрямился, его лицо стало жестким, как высеченное из камня.

— Что с ними делать будем? — спросил я тихо.

— По закону, — отрезал Захар. — В острог отправим, пусть власти разбираются.

Тем временем торговцы уже были освобождены. Мужики помогали им подняться, кто-то перевязывал раны, кто-то подал чистую тряпицу, чтобы стереть кровь и грязь с лица. К нам подошел Игорь Савельич. Правая бровь рассечена, под глазом наливался синяк, но держался он прямо, с достоинством.

— Благодарю за помощь, Егор Андреевич, — низкий голос был хриплым от пережитого, но твердым. — Если бы не вы… — он покачал головой, не договорив, но и так было ясно.

— Сам виноват, — я не стал церемониться. — Что не взял с собой охрану. Поскупился? Жизнь дороже денег выходит, а?

Купец нахмурился, но возразить не мог — правда была на моей стороне.

— В следующий раз, — продолжил я, немного смягчив тон, — нанимай охрану. Хотя бы человек пять.

Он медленно кивнул, признавая справедливость моих слов.

— А за сгоревший воз я тебе дам скидку, — добавил я. Но только возьми людей с оружием. Дороги нынче неспокойные.

Купец смотрел на меня с удивлением, явно не ожидая такой щедрости после выговора.

— Благодарю, господин, — он слегка поклонился. — Не ожидал такой заботы.

— Не господин я, — поморщился я. — И забота тут простая — вы мне нужны живыми и чтоб за товаром исправно приезжали, да и мне привозили что заказывать буду, чтоб моего человека не гонять за зря. Мертвые купцы плохо торгуют, сам понимаешь.

Он усмехнулся, морщась от боли. Мужики тем временем осмотрели всех торговцев. К счастью, тяжело раненых не было — в основном синяки да ссадины. Бандиты застали их врасплох, когда те остановились на короткий привал, скрутили быстро, они даже толком сопротивляться не успели.

— Спасибо за спасенные жизни, — торговец протянул мне руку. — Не знаю, как вы узнали, что на нас напали…

— Дым увидели, — я пожал его крепкую ладонь. — Предлагаю вернуться в поселение, заночевать. Отдохнете, придете в себя.

Купец отмахнулся:

— Нет, пойдем дальше. Время — деньги, сами знаете. Да и… — он бросил косой взгляд на бандитов, — кто знает, может, у них еще дружки в лесу бродят. Лучше отсюда побыстрее убраться.

— Как знаешь, — не стал спорить я. — Только будь осторожнее. И держите оружие при себе, не прячьте в телеги.

— Понял, — кивнул он. — Больше такой ошибки не допущу.

Мужики помогли торговцам собрать разбросанные вещи, пока Захар со служивыми занимались бандитами. Тех связали попарно, привязали к телегам — им предстоял пеший путь до города, где их передадут властям.

Об этом я не принимая возражений сообщил Игорю Савельичу:

— Этих с собой заберешь. Мне не с руки с ними возиться. Сдашь в полицию. А то, чего за них выплатят — накупишь зерна, гвоздей, масла, соли, можно пару мешков даже и привезешь. Договорились?

— Сделаю, Егор Андреевич.

Купцы уже собрались, готовые продолжить путь. Их лица были угрюмыми, но решительными. Теперь у каждого на поясе висел нож или топорик — то немногое оружие, что было с собой.

Игорь Савельич подошел ко мне напоследок:

— Мы не забудем, что вы сделали для нас. Долг чести — великий долг.

— Просто будьте осторожнее, — снова повтори я. — И в следующий раз привозите больше товара. Только с охраной.

Он усмехнулся, кивнул и направился к своим. Вскоре их маленький караван скрылся за поворотом лесной дороги.

— Ну что, — Захар подвел ко мне коня, — возвращаемся?

— Да, домой, — решил я. — Нужно все хорошо обдумать. Да и людей предупредить, что возможны… осложнения.

Захар кивнул, соглашаясь с моей логикой. Мы собрались быстро. Последний раз оглядев поляну, где еще дымились остатки сгоревшего воза, я вскочил на Ночку. Странное чувство завершенного, но не законченного дела не покидало меня. Это была лишь первая стычка в войне, о существовании которой я даже не подозревал. И что-то подсказывало — далеко не последняя.

Мы развернули лошадей и двинулись в обратный путь. Ощущая теплую шею Ночки под ладонью, слыша мерный стук копыт по лесной дороге, я чувствовал странное удовлетворение. Сегодня мы спасли жизни невинных людей. И этого, пожалуй, достаточно для одного дня.

Я чувствовал каждую мышцу своего тела. Рука, перевязанная куском рубахи Митяя, ныла. Царапина оказалась глубже, чем показалось сначала. Митяй, ехавший рядом, косился на меня с плохо скрываемым уважением.

— Егор Андреевич, — окликнул он меня, — а научите меня этим вашим штукам? Как вы их через себя кидали, а?

Я усмехнулся:

— Это долгая наука, Митяй. Годы уходят.

— А я не тороплюсь, — улыбнулся он в ответ.

Еще издали мы увидели, что все деревенские высыпали на дорогу, ждали нашего возвращения. Солнце клонилось к закату, окрашивая все вокруг в золотисто-красные тона, и в этом свете фигуры сельчан, толпившихся у околицы, казались вылепленными из теплой глины.

Первой я увидел конечно же Машку. Она стояла чуть впереди остальных, в простом синем сарафане, руки сцеплены перед собой так крепко, что побелели костяшки. Волосы выбились из-под платка, обрамляя лицо прядями. Глаза — широко распахнутые, полные такого неприкрытого беспокойства, что у меня что-то дрогнуло внутри.

Когда наши взгляды встретились, я увидел, как она подалась вперед всем телом, словно хотела броситься навстречу. Но тут же осадила себя, замерла, только грудь высоко вздымалась от частого дыхания. Глаза ее метнулись к моей перевязанной руке, и я увидел, как вспыхнула в них тревога.

Мне вдруг так захотелось соскочить с лошади, подхватить ее на руки, прижать к себе, чтобы успокоить эту бурю эмоций, плескавшуюся в ее взгляде. Но нельзя. Мы оба знали, что нельзя. Я — барин, она — крестьянка. Между нами целая пропасть, заполненная условностями, традициями, ожиданиями. И все же… все же в такие моменты эта пропасть казалась такой незначительной.

— Слава Богу, вернулись! — выдохнула Прасковья, крестясь широким жестом. — Целы все?

Захар спешился первым, коротко кивнул:

— Целы. Бандитов побили. Торговцев освободили.

И как будто эти слова сломали плотину — деревенские женщины бросились к своим мужьям. Беременная жена Петра, едва переваливаясь с ноги на ногу, подбежала к мужу, вцепилась в него, как утопающий в соломинку. Он гладил ее по спине, что-то шептал на ухо, успокаивая.

Жена Ильи, только молча прижалась лбом к его плечу, а он положил ладонь на ее затылок — жест, полный такой глубокой нежности, что смотреть было неловко.