Ливония (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 9

Событие двенадцатое

Хорошо книжным попаданцам, они там сразу как давай сначала римские дороги городить, а потом и асфальтовые шоссе. Юрий Васильевич лет пять назад решил эксперимент провести. Построить гравийную дорогу небольшую. От Калуги до… Калуги. Просто сотню метров примерно от городских ворот до рынка на подоле. Взял всяких татей и ратников с потешными вооружил кувалдами… Целых десять штук кузнецы из хорошего свейского железа изладили. Долго ли коротко ли, но примерно пару тонн щебня надробили. И высыпали на дорогу, тут и дождик вовремя прошёл, дорогу размягчил. Прошлись трамбовками ручными. Это к отрезку бревна в метр перекладина для рук присобачена. Отсыпали, утрамбовали и обновили. Ну, ездить невозможно, все зубы за эти десять метров в роте повылетали. Народ по дороге ездить отказался. Обогнул её по обочине. Лошади тоже на острые камни не пошли. Да и пешие люди не стали ходить. Толстых каучуковых или пластмассовых подошв нет. Она тонкая и кожаная, ну это у богатых, а так лапти или босые ноги, по острым камням ни в одной из этих обуток не походишь. Засыпали дорогу сверху песком. Хрен там. Песок между камней сразу забился, а острые камни как торчали, так и торчат. Пришлось над ней деревянный настил городить. Ну, и посчитал потом трудозатраты Боровой, что потребуются если дорогу до Кондырево вести. Тут всей Русью вкалывать год надо. Ладно, даже месяц. А по ней ездить не будут. Это сверху ещё мелким гравием засыпать нужно. Метра два отсевом покрыли той дороги, нет острые камни после дождя и проезда телег снова выперли.

В общем, бросил Юрий Васильевич эту завиральную идею. Нужно камнедробильное оборудование и мягкие шины на колёсах, иначе нафиг такие дороги не нужны. В тысячу раз надёжнее и дешевле из досок сделать. Да, сгниют лет через пять. Вон лес, знай пили, а старые на золу пускай, её много для поташа нужно.

Раз никто дорог из асфальта не построил, то пришлось, первого мая выехав из Первопрестольной, тащиться по грязи до Калуги не четыре дня, как обычно, а все пять, всё же большое войско передвигается медленнее маленького отряда. Боровой хотел сначала один с малым охранением отправиться, не подстраиваясь под скорость менее пяти вёрст в час всего войска, но князь Серебряным, назначенный им первым воеводой большого полка, отговорил его. И не в безопасности дело. Дело в дисциплине. Присутствие при войске брата царя, хоть теперь и не наследника, которым на Рождество объявили Димитрия Ивановича, это войско организует и не даёт в сброд, еле бредущий по колено в грязи, превратиться.

Наоборот, пришлось по нескольку раз в день вместе с князем проезжать туда — сюда вдоль растянувшегося на десяток километров войска. И это работало. Видя царевича и князя со свитой, народ начинал ноги из холодной жижи активнее вынимать, и плечо под застрявшую телегу с пушкой быстрее подставлять. Не любивший ездить верхом, Боровой так выматывался в конце дня, что засыпал в палатке ложку до рта не донеся. А утром бодрый и жизнерадостный Василий Семёнович уже чуть свет будил его, под нос чашку кофию суя. Как в рекламе прямо.

А на костре уже каша булькала. Сапковский Олег — командир хозяйственного взвода у потешных, уже приготовление завтрака организовал. И все бодрые, весёлые. Один он невыспавшийся, неотдохнувший и злой.

Медиков у Борового сейчас почти сотня, нет, школы Василия Зайцева и Иссы Керимова в три раза больше их за десять лет выпустили, но там при поступлении сразу разделение происходило на тех, кто войсковым лекарем станет, и кто пойдёт народ лечить в Москве и Калуге. Для военных лекарей и общежитие лучше, и стипендия семь рублей в год, плюсом обмундирование бесплатное, а у гражданских будущих докторусов стипендия всего три рубя и живут в комнатах по шесть человек в общаге, тогда как вояки вдвоём. Есть огромная разница и после окончания школы. Выплата военным лекарем рубль в месяц, больше, чем стрельцам в три раза. И дом в Москве или Калуге построят. Цивильный же лекарь дальше сам себе предоставлен. Так что желающих стать военным лекарем полно, отбор строжайший и по здоровью, и по способностям.

Так медики за эти пять дней больше всех вымотались. Весна же, прохладно по ночам, а все мокрые от грязи в колеях и луж на дороге, вот и приходилось им большими котлами на каждом привале ивовую кору да шиповник с сушёной смородиной заваривать. Там природный аспирин. Ну, до Калуге никто не помер и это для шеститысячного войска уже достижение.

Дальше будет проще. Теперь нужно приводить себя в порядок, мыться в бане, стирать грязную одежду, лечиться, кому нужно. Время, насколько такая халява пришла, неизвестно, как только Ока вскроется и начнётся ледоход, войско сядет на подготовленные лодьи и плоты, и поплывёт на юг к Орлу. Придётся народу изрядно вёслами помахать, Ока оттуда с юга и бежит, против течения выгребать придётся, как и против ветра в основном. Розу ветров в прошлом году нарисовали специально обученные монахи — метеорологи, юго-западные и южные ветра там в это время. Выходит, что парус не поставишь. Так ладно бы на самой лодье только идти, дудочки, к каждой прицеплен огромный плот, и на нём люди с пушками и припасами. Плотогонщики эти тоже шестами помогают, но всё одно — большая часть нагрузки на гребцах. Плоты не простые — это часть укреплений крепости Орёл будущие. Башни сторожевые в основном все предварительно были собраны, потом пронумерована, разобраны и в плоты сбиты. Остальные брёвна на строительство крепости уже после того как поганых побью отправят. Те уже вверх по Оке потащат бурлаки.

От Калуги до Орла километров или вёрст двести, если по прямой, но река извивается, вихляет из стороны в сторону, и все триста вёрст выйдет, да как бы и не с гаком ещё. В том году летом пробный поход на десяти лодьях сделали. Получилось десять дней дороги. Теперь явно больше получится, да и течение весною сильнее.

Событие тринадцатое

Река освободилась от проплывающих мимо Калуги льдин только тринадцатого мая. Весна холодная и пасмурная выдалась. Никак не хотела сначала вскрываться Ока, а потом долго группками по ней льдины на север проплывали. Восьмидневное сидение на берегу ни к чему хорошему не привело. Начались расстройства желудка в поместном войске. Массовое. Ведь каждому по несколько раз говорено, что нельзя пить воду из реки не прокипятив, так нет, обязательно идиот какой подойдёт ладони лодочкой сложит, ополоснёт лицо, а потом вторым заходом обязательно пару глотков сделает. А другой идиот чуть выше по течения не сможет пройти мимо ручья весеннего, туда не наделав. И ведь заранее нужники типа сортир в количестве сто пятьдесят штук, на трое человек вместительностью, построены. Нет. Нужно уединиться. Там очередь, там люди будут смотреть, как ты дела свои делаешь.

Кора дуба, ромашка и ягоды рябины сушёные заготовлены огромными мешками, и отвары из них, вроде, людей в чуйство приводят, пока это просто поносы, ещё не дизентерия и главное — ещё не вылезла из Индии холера, обычные всякие ротовирусы и бактерии кишечные, но впервые столкнувшись с таким большим войском и самое главное — войском не приученным, как его отряды, к правилам Гигиены Юрий Васильевич запаниковал. А князь Серебряный даже из палатки толком не выходит.

— Пройдёт. Бог не попустит. Обязательно пройдёт, — осенит себя троекратно, чего-то ещё пробормочет и на другой бок перевернётся, опять дрыхнуть.

Брат Михаил — его вечный переводчик с устного на письменный, записал слова Василия Семёновича и от себя добавил: 'Пороть надо дристунов и объяснять, что пили они сырую воду, потому и животом мается, и зад теперь от плети болеть будет.

Так и сделали на пятый день. Ну и отвары помогли. Вроде количество дристунов стало уменьшаться.

Не единственная беда понос. Есть не такие массовые, но тоже неприятные. В поместном войске полно поножовщины и драк. И это при сухом законе. Если кто и пронёс фляжку вина горячево или мёда, то за восемь дней должны были выпить давно, но драки каждый день вспыхивают. Горячие, блин горелый, финские парни. До смертоубийства так и не дошло, но раненые есть. Слава богу, доктора под боком. Но двоих всё же пришлось в Калуге оставить, как и пару десятков тех, у кого понос ни на шутку разыгрался. Есть с десяток и простуженных, коих сразу не выходили. Этих тоже оставили. Следом пойдут пятьдесят лодей из Москвы с припасами, если к их приходу выздоровеют, то с ними поплывут.