Багряная радуга (СИ) - Гришин Алексей - Страница 16

А ведь противник считал, что уже победил, что обманул, перехитрил. Как же! Дилетанты, как же они смешны в своей надежде справиться с бойцом, не знающим других дел, кроме упражнений со шпагой и схваток.

Великие бойцы, если все же недостаточно храбры, открывают фехтовальные школы. Лишь самые лучшие из них выбирают его путь — путь профессиональных дуэлянтов. И уже по нему идут до конца, который, несомненно, когда-нибудь наступит. Так никто же не вечен, зато в свое последнее мгновение ты будешь видеть не жалкие подушки потной постели, а холодную и прекрасную сталь в руке Мастера. Лучшего, чем ты, достойного твоей гибели. Но это случится нескоро, а пока — насладимся же жизнью! Ее вкусом, запахом, плотью. Всем тем, что дают заработанные твоим искусством деньги.

Но вначале их не просто заработаем — создадим очередной шедевр.

Заказчик сказал, что мишень (не будем даже в мыслях называть жертвы людьми, не следует допускать даже намеков на сострадание, ведущее к неизбежному волнению) — офицер, чего-то там престижное закончивший, где-то там повоевавший. И что? В бою один на один он — ничтожество, способное только позорить высокое искусство фехтования.

То ли дело маркиз Коррадини! Вот он действительно человек. Ни разу не проигравший, с детства поражавший учителей невероятной скоростью и точностью. Первый учитель сбежал после первого же урока, избитый палкой, изображавшей учебный клинок. Второй продержался подольше, но все равно недолго. А потом были только дуэли. В основном до первой крови, кончавшиеся мелкими ранами соперников — зачем получать неприятности даром, когда желаешь получить лишь опыт. Убивать — только за деньги, причем за большие деньги.

Для этого недостаточно фехтовального мастерства — надо знать медицину, строение человека, чтобы ничего не оставить на волю случая.

Как сегодня, например. Будут сказаны положенные слова, сделаны поклоны и приветственные взмахи шпагами (до сих пор непонятно на кой черт). И нанесен лишь один дозволенный правилами укол. В нужную точку, под нужным углом.

Потом можно бросаться на помощь уже трупу, говорить горькие слова, выражать сочувствие. А думать об увесистом мешочке с золотом, ждущем победителя в заранее обусловленном месте.

От приятных мыслей поднялось настроение, Коррадини улыбнулся и в ответ сами собой появились улыбки на лицах встречных прохожих. Рабочих, торопившихся поскорей заработать на свой нелегкий хлеб, пары спешащих на службу стражников, милой девушки, легкой и плавной походкой идущей навстречу.

Но в этом городе женщины не ходят поодиночке, где сопровождающий?

Эту мысль он не додумал.

Укол!

Коррадини еще понял, что в нужную точку. Но осознать, что под нужным углом, уже не успел. Сознание померкло, он умер.

Прохожие бросились к упавшему мужчине. После грамотного удара крови вытекает немного, она осталась под одеждой, так что все решили, что произошел сердечный приступ, попытались оказать помощь. О недавно прошедшей девушке не вспомнил никто.

Резиденция реис уль-кюттаба

— То есть это провал. Полный и окончательный. Так я должен докладывать? — Голос хозяина кабинета звучал мягко, почти ласково.

Отчего стало вдвойне страшно.

— Это случайность, досадная случайность, я клянусь!

— Случайность. Случайность — это то, что не удалось еще обобщить, как сказал один великий гяур. Вопрос — почему ты до сих пор ничего не обобщил? Например, смерть исполнителя и участие в деле галлийцев, на которых наш военный визирь только что не молится. Эти два волка могли и не такое сотворить. Кстати, какого шайтана они вообще в ту дуэль ввязались?

— Все просто, господин. Оказывается, они все трое окончили одну военную академию в Галлии, где таких волков и готовят. Но в данном случае они ни при чем, это проверено заклятьем правды. Вы знаете, его невозможно обмануть.

— Вот как? Так этот толстяк д,Оффуа тоже волк… его, значит, следует опасаться, — вполголоса забормотал себе под нос реис уль-кюттаб, неспешно вставая с дивана. — Получается, что это я виноват… это плохо, это надо исправлять.

И, подойдя к гостю, неуловимо-быстрым движением достал стилет, воткнул его в тело гостя. В нужную точку, под нужным углом. Благо, в молодости было и время, и возможность научиться. Осталось лишь вложить в ладонь мертвеца приготовленный заранее кинжал.

— Стража!

Двое могучих охранников возникли как из-под земли.

— Он напал на меня. Сделайте все, что положено.

Труп унесли, его семья… да какая разница, что с нею будет. Важнее, что будет с ним, реис уль-кюттабом. Великий визирь не любит неудачников. Так что не будем докладывать о провале, скажем, что подготовка решения проблемы продолжается. Но делать все придется самому, чтобы впредь никаких случайностей!

И вновь работа, работа и еще раз работа. Но это все немного позже.

А тогда, когда продрогший на сыром зимнем ветру незадачливый дуэлянт, прождав больше часа противника, все же понял, что по каким-то, лишь господу известным причинам дуэль не состоится, вместе с радостью за неповрежденную одежду и собственную шкуру в душу забрались и подозрения. В конце концов, его секундантам было вполне по силам сотворить некую пакость, лишив господина Коррадини возможности прибыть на дуэль.

Да он и сам мог совершить нечто подобное. Если б не честь, благородство, доброе имя в глазах окружающих и прочая ерунда, имеющая значение в парижских салонах. Но совершенно никому не интересная здесь, на Востоке.

Но Монбран и де Лангр выглядели вполне убедительно растерянными и там, на месте несостоявшейся дуэли, и потом, когда на радостях все трое надрались до полной невозможности стоять на ногах. Так что пришлось д,Оффуа остаться ночевать у новых друзей. Благо хватило ума еще утром направить гонца к супруге, мол, все хорошо, все живы-здоровы, но удачный конец будет отмечен. С излишествами, учением Пророка не одобряемыми.

Вот после той эпохальной пьянки и началась та самая работа.

Уже на следующий день недавно приступивший к обязанностям первого секретаря д,Оффуа прибыл в резиденцию реис уль-кюттаба для официального представления. То ли просто не в духе был этот самый реис, то ли сыграл свою роль крепчайший перегар, исходивший от господина дипломата, но во время разговора рожу хозяин кабинета кривил совершенно откровенно.

Да и Иблис с ним. Главное, что отпустил быстро.

А вот дальше все стало интересно. На прием к д,Оффуа валом повалил народ. Точнее — купцы. Еще точнее — купцы, главные интересы которых были сосредоточены в Магрибе.

Почему-то именно после приема нового галлийского дипломата реис уль-кюттабом у всех у них появилось жгучее желание начать торговать с Галлией. Не будет ли господин дипломат любезен то, не будет ли он любезен это. И вот если еще и вот это вот!

Нюанс: ни одна просьба не содержала не то что предложения денег или подарков — даже посулов, даже намеков, которые так изысканно умеют делать на Востоке. Прямо-таки честнейшие и благороднейшие люди входили, беседовали и уходили, безмерно довольные, независимо от результатов встречи.

Так продолжалось месяц. А затем как-то в хмурый воскресный полдень, когда д,Оффуа с супругой мирно играли в шатрандж, в дом постучали. Переговорив с кем-то у двери, Джамиль доложил:

— Господин, к вам господа аль-Таджир и Багдади, просят разрешения пройти в ваш дом.

Здрасте, не ждали!

С другой стороны, именно здесь такое происходит постоянно. В гости без приглашения? Да запросто. Только не забудьте принести подарок. Эти не забыли. Два самых, пожалуй, богатых купца Магриба принесли огромную корзину сладостей. Впрочем, успевших уже до одури надоесть галлийцу.

Но кого это волнует?

— Д,Оффуа-бей, наши жены наготовили много всего вкусного, и мы решили, что будет просто невежливо не угостить вас. Скромно надеемся, вы не откажетесь попить с нами чаю.