Сделай сам 3 (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 58

— Конечно, можете, — показав жестом своим «абрекам», чтобы те отпустили стволы вниз, я перешёл к человеколюбивому этапу своего плана всеобщего спасения, вот прям сейчас вынужденно претерпевшего немало срочных изменений.

— Внимательнейшим образом слушаю вас.

— Как я смог понять, мы явно врезались вскользь в огромный айсберг. При этом, скорее всего, пострадала носовая часть, в которой располагаются каюты экипажа и пассажиров третьего класса, где полно женщин и детей. А потому я требую от вас! Слышите меня, мистер Смит? — совершенно неожиданно для всех схватил я его за воротник форменного кителя и притянул того максимально близко к себе. — Немедленно отошлите туда своих лучших офицеров, чтобы они отперли решётки дверей ведущих на верхние палубы и ныне отрезающих всех тех людей от их, возможно, единственного спасения!

Благодаря фильму Джеймса Кэмерона у меня в памяти засела картинка, как запертые в ловушке люди протягивают свои руки через решётчатые двери, умаляя выпустить их из уже затапливаемых нижних отсеков. Чего здесь и сейчас я желал вообще не допустить.

— Мистер Муди, немедленно лично проконтролируйте исполнение всего сказанного! — сверкнув пониманием в своих глазах, капитан тут же перепоручил задание шестому помощнику, единственному из корабельных офицеров находящийся сейчас под рукой.

— И пусть он мигом гонит всех наверх, непосредственно к шлюпкам. Если понадобится — то пинками и тычками подгоняя! Поверьте человеку, который один раз уже пережил кораблекрушение, — пусть это было, скорее, катерокрушение. Но да кто мог здесь о том знать? — Сейчас вам самому лучше предвидеть всё, вплоть до совсем невозможного исхода дела, нежели потом сожалеть о невыполненном долге капитана и тысячах загубленных невинных душ.

Добрым словом можно добиться кое-чего. Добрым словом и револьвером — уже много чего. А вот очень злым словом и тыканьем стволом дробовика в лицо — вообще всего!

Уж не знаю, у кого именно в конечном итоге завертелись в нужную сторону все шестерёнки. У капитана? У примчавшегося на мостик в халате и тапочках Брюса Исмея? Или же у совершенно побледневшего лицом Томаса Эндрюса-младшего, с ошалелыми глазами прибежавшего ближе к полуночи с проверки затопляемых носовых отсеков? Но прежнее сонное царство, полнящееся умиротворённости и царившее на мостике доселе, превратилось-таки в разворошенный горящей палкой улей. На что ушло аж целых 20 минут! Двадцать, блин, минут уже потерянных впустую!

— Сообщение с «Яковлева»! — влетел первый помощник обратно на мостик, где мы все, несколько снизив накал страстей, уже совместно пытались оценить складывающуюся на борту ситуацию. Ведь именно сюда отовсюду поступало множество фрагментов разрозненной информации, что постепенно формировала весьма хреновую общую картину. — Идут к нам 20-узловым ходом. Будут через два часа с четвертью! Просят через час начать обозначать себя сигнальными ракетами с периодичностью раз в 5 минут!

— Плохо! — аж саданул я кулаком по стенке рубки. — Можем не дождаться!

— Мистер Яковлев, мы с вами находимся на самом совершенном лайнере, — тут же, видимо уже привычно, постарался встать грудью на защиту своего «плавающего сокровища» Брюс Исмей. — Знаю, что вы имеете свои мысли на сей счёт. Но…

— Да какие тут могут быть «но»! — весьма невежливо пришлось мне перебить его на полуслове. — Вы только посмотрите на лицо главного конструктора «Титаника», и сами всё поймёте! Давайте, мистер Эндрюс, говорите, сколько нам осталось продержаться на плаву!

— Исходя из всех последних сообщений снизу — от полутора до двух часов. За это время я ручаюсь, — дрожа губами, выдал Томас. И тут же принялся оправдываться, попав под перекрестье очень многих требовательных взглядов, — Поймите, господа, никто в здравом уме не мог предположить, что мы одномоментно потеряем целостность стольких отсеков! Поверьте мне! Никто! То, что сейчас с нами происходит — просто какое-то чудовищное стечение всех негативных обстоятельств, какие только теоретически могли произойти!

— Значит, у нас есть от полутора до двух часов времени, чтобы построить плоты, — под полное шока молчание всех прочих, пришлось вновь резюмировать мне. — Где у вас на судне хранятся ломы, гвозди, молотки и пожарные топоры? — на сей раз обратился я снова к капитану.

— Плоты, сэр? Ломы? Топоры? — явно подтормаживал завершающий свою многолетнюю карьеру на гражданском флоте Эдвард Смит, для которого этот рейс должен был стать последним. Но теперь он может стать последним для нас всех!

— А как ещё вы собираетесь спасаться сами? — с ничуть не наигранным удивлением воззрился на него в ответ. — У вас ведь даже для спасения пассажиров мест в шлюпках вряд ли хватит! Не говоря уже про экипаж! Или вы уже простились с жизнью и заранее похоронили вместе с собой всех нас? — на сей раз мой вопросительный взгляд прошёлся по всем собравшимся в ходовой рубке в поисках разумения и поддержки моих слов. — Так лично я пожить ещё не против! И если для того потребно рубить палубу на доски, сбивать из деревянных кроватей, брезентовых чехлов и стеновых панелей хоть как-то способные держаться на плаву плоты, то мне совсем не лень испачкать свои руки, джентльмены!

— Срочно найти главного плотника! — наконец-то смог отмереть и прийти к потребным выводам капитан Смит. — Пусть подготовит всё указанное в одном месте и вместе с высвободившимися трюмными матросами ожидает дальнейшей команды. Пока не спустим на воду все шлюпки, начать с плотами всё равно не сможем.

— Мы все умрём, — явно не поверив в успех предложенного мною мероприятия, простучал зубами мистер Исмей, оказавшийся излишне хлипким в плане твёрдости хребта.

— Отставить панику! Для неё у нас ещё будет время! Уж поверьте! — отмахнулся я от явно совершенно лишнего тут человека. — А пока давайте рассуждать, чем мы вдобавок сможем отсрочить свой смертельный приговор. Всё же хочется дождаться подхода крейсера, не замочив в воде, ни ног, ни прочих частей тела.

— Все водонепроницаемые переборки уже закрыты и пар из большинства котлов аварийно спущен. В работе остались лишь часть котлов первого котельного отделения в самой корме, откуда подаётся пар на генераторы, — чётко и по делу поделился информацией взявшийся за свою работу капитан.

— Мы можем начать откачивать и сбрасывать за борт балластную воду из двойного дна? — реально начал я спасать и свою шкуру, окончательно приняв, что с крейсером вышел облом. — Там ведь под четыре тысячи тонн, насколько мне известно, наберется.

— Зачем? Его ведь сразу вновь заполнит поступающей водой? — нахмурился Эндрюс, немного не поспевающий за моими мыслями. Благо хоть французский понимал.

— Затем, что сбрасывать мы будем с кормовых откачивающих насосов! И та же часть воды вместо поступления в отсеки, будет уходить в двойное дно. Даже если это даст нам дополнительных 5 или 10 минут на спасение — то уже будет хорошо! — словно маленькому ребёнку начал я пояснять ему свою отнюдь не гениальную мыслю, по факту лежащую и вовсе на поверхности.

— Тогда мы можем включить также все пожарные гидранты верхней палубы! — получив толчок в нужную сторону, начал генерировать новые идеи тот. — Сбросим рукава за борт, и пусть себе льют воду вниз. Под тысячу тонн они нам тоже выиграют за час!

— Тогда и баки с пресной водой тоже можно полностью опорожнить. Там ведь под 1500 тонн воды той будет, — присоединился к нашему брейнсторму загоревшийся идеей выжить Уильям Мёрдок.

— Нет! Никак нельзя, — тут же запротестовал конструктор. — Они находятся в корме и, наоборот, удерживают судно в качестве этакого противовеса от куда более быстрого погружения носом в воду. Вот если бы нам начинать затапливать и кормовые отсеки тоже в качестве меры контрзатопления, что ныне применяется на всех военных кораблях. Спасти нас это не спасёт, но хоть корабль выровняет и даже выиграет немного время…

— Давай, давай, дава-а-а-ай! — хрипло крича, даже практически рыча, что тот дикий зверь, я налегал на лом, как на рычаг, в очередной попытке сдвинуть с места одну из двух последних разборных шлюпок. Они изначально были размещены столь неудачно, что спустить их на воду можно было лишь с помощью специально собираемого крана, который в разобранном виде уже находился где-то в трюме — то есть под водой. А весила она почти 2 тонны, между прочим!