Сделай сам 3 (СИ) - Буланов Константин Николаевич - Страница 10

Впрочем, индустрия подделки мехов в России вообще и в Санкт-Петербурге в частности цвела и пахла, как весенний луг. Образно выражаясь. Ведь запахи в занимающихся подобным делом подпольных мелких мастерских витали соответствующие. Однако же на этом деле всякие мошенники ежегодно поднимали миллионы рублей чистой прибыли! Побольше, чем все производители паровозов вместе взятые! Вот так-то, ё-моё! И думай после этого, чем выгоднее заниматься, блин.

Я бы не удивился, узнав, что этот, лежащий перед нами, перец также промышляет чем-то подобным. Типаж, знаете ли, соответствовал на все 100% своими воззрениями и поведением.

— Да кому твоя жалкая жизнь нужна, чтобы руки о тебя ещё марать, — показательно сплюнул я ему под ноги. — Не думай о себе слишком много. Ты всего лишь мелкая тля, что решила, будто имеет право мешать жить другим действительно нормальной и достойной жизнью.

— Да я жильё даю народу! — с чего-то вдруг воспрянул духом этот «боевой крыс», даже слегка подавшись ко мне в попытке привстать на согнутых локтях, но тут же был возвращён в прежнее положение моими не дремлющими более телохранителями. Точнее лёгкими тычками их ног.

— Нет, паря. Тут ты что-то явно путаешь. Это мы, моя семья, даём жильё народу. А такие, как ты, паразитируя на нашей добродетели, низвергают народ до состояния безропотной скотинки. Ибо то, во что в итоге превращаются квартиры, иначе чем хлевом назвать никак нельзя. И знаешь, что особо некрасиво получается при этом? — присев на корточки, я вопросительно взглянул ему в глаза. — Все шишки за жуткую антисанитарию и прочее непотребство городские власти скидывают на голову моей семьи. Тогда как нам, хочешь — верь, хочешь — нет, вообще некогда заниматься ещё и этими мелочами. Но и проигнорировать их никак нельзя. Всё ж государство! Понимать надо!

— И…? Что теперь? — переварив таки своим мозгом мои слова и поджав губы, отчего его бородища заметно встопорщилась, поинтересовался наш нечистоплотный на руку арендатор.

— Теперь ты найдешь для всех своих жильцов новые места проживания за те же деньги, что сам с них брал. Договоришься с ними всеми о переезде. Произведешь за свой счёт ремонт во всех разгромленных ими квартирах и после этого расторгнешь договора аренды, — спокойно проговорил я, хотя хотелось просто дать с ноги по этой наглой роже. Тут, что называется, сразу было видно — не пойдёт на «сделку со следствием». Скорее выкинет чего такого нехорошего.

И, о чудо, мои мысли подтвердились какую-то минуту спустя.

Сперва тот, вроде как, удручённо кивнул, сдаваясь под напором наших аргументов. Потому, позыркав в нашу сторону угрюмо, потихоньку и как-то даже степенно поднялся с земли. Сделал вид, что отряхивает свой пиджак. А сам тем временем сунул руку в карман и, на удивление быстро выхватив револьвер, выстрелил в меня и Мишку. В Ивана выстрелить уже не успел, тот, хоть и с опозданием заметным, но среагировал-таки на опасность и вдарил со всей дури кулаком прямо в челюсть стрелку. Да так удачно вдарил, что челюсть хрустнула, а сам мужик мгновенно поплыл и осел на землю. Потому третьего выстрела у него не вышло.

Но нам двоим хватило и уже свершившихся. Хватило не чтоб отдать Богу душу. А чтоб принять решение по данному не пробиваемому словами организму.

Спасибо моей лёгкой паранойе и чёткому пониманию для чего необходим бронежилет. Поддетые под пальто анатомические кирасы, выполненные на заказ по нашим меркам из 3-мм стали Гартфилда, успешно сдержали свинцовые пули, выпущенные из дешёвого 9-мм короткоствольного револьвера.

— Что с этим делать? — закончив отрабатывать ногами по уже даже не воющему телу, поинтересовался заметно запыхавший Михаил. И это, блин, телохранитель! Ё-моё!

Вместо того, чтобы оберегать меня от действий возможных сообщников этого доморощенного стрелка, он принялся остервенело месить того ногами, совершенно не обращая внимания на окружающее пространство. И как с таким вот людьми оберегать своё жилище с жизнью? И этот ведь один из лучших у меня на службе! Мрак! Как есть мрак!

— Придётся показательно наказать этого урода, — слегка кривясь от небольшой боли в пострадавшем боку, в который угодила пуля, принял я решение. — Чтоб прочим неповадно было. Да и урок всем этим самым прочим будет на будущее. Пусть боятся, стервецы.

— И? Делать-то чего? — потребовал мой человек более точных инструкций.

— Вяжите его и тащите в машину, — развернувшись, направил я свои стопы к нашему оставленному в стороне авто. — Придётся нам прокатиться загород в какой-нибудь глухой лесок.

В результате поспасть ближайшей ночью в своей постельки мне не пришлось, а на следующий день в тот же самый лесок свезли ещё семерых столь же хитровывернутых арендаторов, что превращали наши квартиры в натуральные свинарники.

Единственное, эти семеро оказались в своё время достаточно разумными, чтобы внять моим словам и взяться за исправление ситуации, не доводя до греха. Но и всякие нехорошие слухи они также параллельно принялись распространять. Вот и пришла мне в голову идея, как их лучше всего наказать и одновременно приструнить, да привязать к себе. А после применить по назначению там, где мне надо.

— Копай, — зябко поёжившись от осенней промозглой утренней свежести, я выбрал из целой кучи сваленных тут же лопат всего одну и бросил ту к ногам развязанного любителя стрелять в меня драгоценного, после чего указал стволом пистолета на участок земли, которому вскоре предстояло стать могилой. — А вы все смотрите. И думайте, — на этот раз обратился я уже к насильно собранной тут же семерке прежде вразумлённых персонажей.

На мне к этому времени уже была надета неприметная одежда и полноценная балаклава, полностью скрывающая лицо, дабы никто точно не мог бы впоследствии показать, что это был именно я. Хотя голос мой они, похоже, все узнали. Но да голос к делу не пришьёшь. Не те сейчас технологии на вооружении правоохранительных органов. Деревянная дубинка для выбивания правды из подозреваемого — она куда надёжнее какой-то там голосовой записи на плёнке. Хотя и плёнок никаких покуда нет.

Естественно, копать «стрелок» не пожелал, отчего мне пришлось зарядить один патрон в отобранный у него вчера револьвер, протянуть тот стоявшему ближе всех прочих ко мне арендатору и путём угрозы физической расправы заставить того выстрелить в левую ногу уже приговорённого мною к смерти индивида.

После этого работа потихоньку пошла. Естественно, под скулёж и причитания раненного, наскоро перевязанного его же собственной рубахой, пошедшей на эрзац-бинты.

Так мы и морозили свои седалища ещё почти три часа, пока могила не была откопана на должную глубину.

— Связать его и заткнуть рот кляпом, — бросив к ногам семерки мужиков верёвку, указал я пистолетом на вылезшего из могилы запыхавшегося «несмышлёныша». И когда под очередные причитания того всё было выполнено, я приказал сбросить его обратно в яму. — А теперь вы, — обвёл я стволом пистолета откровенно трусящих соучастников. — Тоже берёте лопаты и закапываете его там.

— Но… Он же живой, — переглянувшись со своими соседями, проблеял тот, кому я прежде вручал револьвер.

— Так в этом и вся суть, господа, — слегка склонил я голову набок. — Это не я, это вы лишите его жизни. Причём совершенно бесчеловечным способом. Если, конечно, не желаете и сами присоединиться там к нему, — показательно качнул я направленным в их сторону пистолетом.

— Ну… нельзя же так! Не по-христиански это! — спустя минут пять очень неспешного закапывания в час по чайной ложке с постоянным оглядыванием в мою сторону, не выдержал один из «могильщиков».

— Что же, — смерил я его тяжелым взглядом. — Нельзя так нельзя. Можешь облегчить его страдания, — вынув из кармана всё тот же трофейный револьвер, я бросил тот по направлению к обнаружившемуся доброхоту. — Возьми весь грех смертоубийства только на себя. Все остальные, полагаю, в этом деле тебя только поддержат. Но и отвечать перед законом, случись кому проговориться, придётся лишь тебе одному. Или ты уверен в молчании собравшихся тут собратьев по несчастью? — На сей раз мой взгляд прошёлся по оставшейся шестёрке, каждый из которых тут же опускал свои глаза в землю. — Я бы на твоём месте ни капельки не верил этим наглым рожам. Сдадут тебя. Не сегодня, так завтра. Как пить дать сдадут.