Безумный барон 2 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 50

По залу пронесся шепоток, похожий на шелест сухих листьев. Все поняли. Это еще не конец.

— И… и последнее… — голос глашатая сорвался, превратившись в жалкий писк. Он откашлялся, пытаясь придать себе веса, но получилось так себе. — Первый приказ Его Императорского Величества новому Магистру Аномалий!

Я не стал ждать. Вместо этого, я подошел к столу президиума и сам вырвал пергамент из дрожащих рук глашатая. Тот испуганно пискнул и отскочил, будто я его кипятком ошпарил.

— Хватит этого театра, легат, — сказал я, пробегая глазами по строкам. — Если Император хочет отправить меня на убой, давайте без этих пафосных прелюдий. Мы здесь все взрослые люди.

Голицын на мгновение замер. На его лице промелькнуло удивление, тут же сменившееся хищным, азартным блеском. Он не просто ждал — он наслаждался моим вызовом, моим перехватом инициативы.

— Вы, как всегда, нетерпеливы, Магистр, — с ядовитой вежливостью произнес он. — Но раз уж вы так настаиваете…

Обводя взглядом зал, я поймал на себе полный плохо скрываемого злорадства взгляд Кривозубова. Рядом, наоборот, нахмурился Ратмир, его рука легла на эфес меча — не для атаки, а по привычке солдата, чующего засаду. Взгляд наткнулся на Арину. Она не отводила глаз, и в них плескалось не страх, а холодное, аналитическое ожидание. Она тоже понимала, что это — ключевой момент. Развязка.

«Расчет вероятности», — бесстрастно констатировала Искра. Ее синтетический голос был единственным спокойным звуком в моей голове. — «С вероятностью в девяносто восемь целых, семь десятых процента, следующий приказ будет классифицирован как „самоубийственная миссия с низкой вероятностью возвращения“. Это стандартный протокол Империи для утилизации нестабильных, но полезных активов».

— Спасибо, подруга, я и без тебя догадался, — мысленно прошипел я.

Внутренний холод, до этого бывший просто фоном, сжался в тугой, звенящий комок. Вот она. Плата. За власть, за спасение, за то, что я еще дышу. Империя не прощает долгов, она их облекает в форму приказов.

Все, от последнего лорда до самого Легата, понимали — это не просьба о защите границ. Это проверка. Испытание на прочность и лояльность. Приказ, который должен либо сломать меня, либо окончательно превратить в верного, безропотного пса Империи. И оба варианта их, кажется, вполне устраивали.

Выпрямившись, я опирался на свой меч, который теперь ощущался не оружием, а костылем, не дающим мне окончательно развалиться. Я ждал. Спокойно. Безразлично. Пусть наслаждаются моментом. Я уже был мертв. Просто мое тело еще об этом не знало.

Сглотнув под моим тяжелым, выжидающим взглядом так, что кадык у него дернулся, как пойманная на крючок рыба, глашатай наконец заставил себя продолжить. В его голосе, до этого дребезжавшем от страха, зазвенел металл. Не свой — чужой. Он превратился в бездушный рупор, транслирующий ледяную, безжалостную волю Императора.

— Ввиду чрезвычайной угрозы, исходящей от еретического Ордена, и во имя защиты незыблемости имперских устоев, — тараторил он, будто боялся, что если сделает паузу, то у него не хватит духу продолжать, — Его Величество повелевает о необходимости нанесения упреждающего удара по главному источнику заразы!

Канцелярская муть, от которой сводило скулы. Звучало, как заголовок в газете «Правда» перед вводом войск в очередную братскую республику. Все красиво, благородно, и ни слова о том, что сейчас кого-то отправят удобрять землю.

«Анализ семантической структуры», — с бесстрастием машины прокомментировала у меня в голове Искра. — «Используются стандартные формулировки для легитимизации акта агрессии. Эффективность — высокая. Протокол „Священная Война“ активирован».

— … полное и безоговорочное искоренение ереси, где бы она ни гнездилась! — глашатай вошел в раж, и его голос взлетел до фальцета. — Восстановление порядка и демонстрация несокрушимой мощи Короны!

На багровой физиономии Кривозубова проступила откровенно злорадная ухмылка; он практически облизывался, предвкушая мою отправку на верную смерть. Каменная маска Ратмира, казалось, покрылась инеем; он слушал, как солдат, уже просчитывая маршрут и неизбежные потери. Старый лис Голицын, однако, не отрывал от меня взгляда, и в его глазах плясал хищный, азартный огонек — он оценивал не приказ, а мою реакцию на него.

Сделав то, чего от меня не ждал никто, я шагнул вперед, прямо к глашатаю. Тот испуганно попятился, едва не выронив пергамент. Стража инстинктивно дернулась, но замерла, поймав едва заметный останавливающий жест Легата.

— Ближе к делу, — мой тихий голос в этой оглушительной тишине резанул по ушам. — Пропустите прелюдию. Назовите цель.

Глашатай в панике посмотрел на Голицына, тот лишь едва заметно кивнул. Получив разрешение, парень зажмурился, будто прыгая с обрыва в ледяную воду, и выпалил финальную часть приказа. Его голос сорвался, превратившись в истошный, почти бабий визг, который оглушительно ударил по барабанным перепонкам в мертвой тишине зала:

— … приказываю Магистру Аномалий Михаилу Рокотову во главе вверенного ему отряда «Дозор Пустоты» немедленно возглавить разведывательно-карательную экспедицию в… Мертвые Горы!

По залу пронесся коллективный вздох ужаса, похожий на звук лопнувшей струны; Кривозубов торжествующе хмыкнул, а Елисей качнулся, и если бы не колонна за спиной, он бы рухнул. Даже на лице Арины на мгновение отразилось отчаяние.

Однако я их почти не слышал. В тот миг, когда прозвучало название, мой внутренний мир взорвался. Искра, мой голодный зверь, взвыла от беззвучного, хищного восторга. Холод в груди превратился в натянутую до предела струну, в неумолимый вектор, указывающий точно на север. Судьба и долг сошлись в одной точке.

И тут же, перекрывая этот внутренний вой, раздался бесстрастный голос Искры:

«Внимание. Обнаружено совпадение. Географический объект „Мертвые Горы“ упоминается в скрытых файлах гроссбуха Аристарха. В контексте… „Тюрьмы Вечного Льда“. Где, согласно тексту, Орден удерживает „ошибку творения“. Того, кого они называют… Тюремщиком».

Вот оно. Шах и мат.

Вырвав пергамент из дрожащих рук глашатая, я развернул его. Пробежав глазами по строкам, остановился на последней. На подписи. Идеальный, каллиграфический росчерк Императора. Но рядом с ним, почти незаметная, стояла крошечная, едва видимая руническая печать. Печать Святой Инквизиции.

Все встало на свои места, обнажая суть происходящего: не просто приказ — сделка. Циничная, безжалостная сделка между Императором и Валериусом. «Мы дадим тебе власть и ресурсы, а ты избавишь нас от этого чудовища, отправив его в самое пекло». Гениально.

Медленно сворачивая пергамент, я поднял голову и посмотрел на Легата. На его лице больше не было триумфа, только холодное, выжидающее любопытство. Он ждал моей реакции. Ждал, что я сломаюсь, откажусь, впаду в ярость.

Вместо этого на моем лице проступила лишь кривая усмешка.

Развернувшись спиной к президиуму, я посмотрел на свой новый отряд. На мрачного Ратмира. На перепуганного Елисея. На бледную, но решительную Арину.

— Ратмир, — мой голос резанул тишину. — У тебя час на сборы. Полная боевая выкладка. Елисей, мне нужны все карты Мертвых Гор, какие только есть в архивах. Даже самые древние и недостоверные. Арина, ты идешь со мной.

Не дожидаясь их ответа, я развернулся и пошел к выходу, бросив через плечо Легату:

— Готовьте экспедицию. Мы выступаем на рассвете.

Я шел в пасть к дьяволу. Вот только мой личный компас и поводок моего нового хозяина теперь вели в одну и ту же сторону. И это превращало самоубийственную миссию в единственный шанс.

Глава 23

На лице легата Голицына, застывшем в маске игрока в покер, которому только что испортили блестящую партию, едва заметно дернулась щека. Он ожидал чего угодно — торга, ярости, отчаяния, — но только не моего спокойного, делового принятия самоубийственного приговора. Поняв, что его поводок оказался слишком коротким, старый лис осознал: теперь, чтобы сохранить лицо, ему придется играть по моим правилам.