"Фантастика 2025-112". Компиляция. Книги 1-30 (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 30

Альмир усмехнулся и покачал головой. Бекингем и Таонга слушали с одинаковым испуганным выражением на побледневших лицах. Никос, усевшийся в дальнем углу, равнодушно ел кашу. Байки, наведенные колдовским мороком, его не интересовали.

А я держала Альмира за руку, и это давало мне хоть какую-то уверенность.

— И тут этот хрен морковкин рукой махнул! — мельник сделал трагическую паузу, наслаждаясь видом своих замерших слушателей. — И конные-то посыпались наземь. А я смотрю, катятся по лугу какие-то кочаны. Что за притча? Всмотрелся, — мельник энергично потер себя ладонями по щекам, — Господи, прости мою душу грешную, это же головы!

— Бред, — пробормотал Альмир и потянул меня в сторону. Повинуясь едва заметному кивку колдуна, Бекингем и Таонга подались за нами, и, когда мы устроились за столом Никоса, Альмир произнес:

— А наш герцог, оказывается, знает толк в боевых заклинаниях.

— Конечно, — усмехнулся комендант, доскребая остатки каши. — Это Комариный туман, его часто используют на флоте. Наводят морок на врага, тот сам себе головы режет.

Бекингем сделал знак хозяйке, и вскоре она спешила к нам с ужином. Никос не отказался и от второй порции каши, а мне, в отличие от товарищей, кусок в горло не лез. Я прекрасно понимала, что попала в далеко не сказочный мир, но события раз от раза становились все страшнее и страшнее.

— Морок тут был для свидетелей, — уточнил Альмир. Он набирал кашу в ложку, рассматривал и вываливал обратно в тарелку. Набирал, рассматривал, вываливал. В этой механичности было что-то пугающее. — А для участников — каша вместо мозгов. Когда стемнеет, я раззолочу дракона. Полетим в столицу… чем скорей мы там окажемся, тем лучше.

— Напомню, что вы обещали изыскать способ отправить меня домой, — проговорил Никос. Альмир оценивающе посмотрел на него и кивнул.

— У моего короля-отца большая библиотека, я пороюсь в ней. Будьте уверены, я хозяин своего слова. Впрочем, что вам там делать, господин комендант? Вы уже не приспособитесь к той жизни.

Некоторое время Никос оценивающе смотрел на Альмира, словно размышлял, стоит ли вообще вдаваться в объяснения, а потом все-таки произнес:

— У меня там мать. Ну а мужик с руками в любом мире себе место найдет, даже не сомневайтесь.

Альмир неопределенно пожал плечами и отодвинул тарелку.

— Ладно, господа, — сказал он. — Вы как хотите, а я пойду покемарю часок. Чую, ночь у нас будет длинная.

Ответом ему были понимающие кивки. Альмир вздохнул и, опустив голову, направился к лестнице на второй этаж. Я подалась за колдуном, и он настолько погрузился в размышления, что заметил меня только тогда, когда я вошла вместе с ним в нашу комнату.

Меня вела какая-то властная и уверенная сила. Я понимала, что всем сердцем хочу закончить то, что мы так и не начали в нашу последнюю ночь в замке принца.

Пафосно звучит, конечно, но мне не хотелось потерять шанс на счастье. Хотя бы маленькое счастье, одно на двоих.

— А, Полина… — промолвил Альмир, и впервые за весь вечер в его глазах появился знакомый энергичный блеск. Я села на край кровати и сказала:

— Доберемся до столицы, поговоришь с отцом. Я все подтвержу, он должен поверить.

— Если только Макшайдер и Герберт меня не опередят, — Альмир снял сапоги, расстегнул жилет и опустился на кровать. Его лицо было настолько усталым, что на мгновение мне стало страшно. Еще бы: втянули пешкой в отвратительную игру, где каждый шаг оборачивается очередным ужасом… Протянув руку, я погладила Альмира по щеке и негромко сказала:

— Все будет хорошо, Альмир.

Колдун усмехнулся.

— Тоже хочешь домой? — поинтересовался он. Я кивнула.

— Конечно, хочу.

Альмир посмотрел на меня, и в его взгляде было понимание и грусть.

— Разумеется, — промолвил он. — Все-таки это чужой мир. Но знаешь, я не хочу, чтобы ты уходила.

Сердце пропустило удар. Я поняла, чего на самом деле стоило Альмиру это признание. Гордый, самоуверенный и упрямый, он всю жизнь нес клеймо одиночки — и вот теперь признался в том, что ему нужен кто-то еще.

— Глупая взбалмошная девчонка, — продолжал Альмир. — Которая постоянно попадает в какие-то неприятности. А я не хочу, чтоб ты уходила.

— Почему? — прошептала я, не обидевшись на «глупую и взбалмошную». Альмир улыбнулся.

— Потому что ты делаешь меня живым.

Он осторожно потянул меня к себе и поцеловал: осторожно, почти трепетно, как, должно быть, не целовал ни одну женщину прежде. На миг мне показалось, что сумрак вечерней комнаты пронизали солнечные лучи, и хотелось только одного — чтобы это не кончалось. Ладони Альмира мягко легли мне на плечи, и в этой ненавязчивой нежности было то, от чего я на миг отстранилась от колдуна и, посмотрев ему в глаза, сказала:

— Да.

Альмир вопросительно поднял бровь, и в его взгляде мелькнули лукавые искорки.

— Что — да? — спросил он.

— Ты знаешь, что, — ответила я. Альмир улыбнулся, и наши губы соприкоснулись снова. Я слышала, как бьется его сердце, и поцелуй был долгим, неспешным. Куда спешить, если все, что нужно, уже найдено?

Видит бог, в этот миг я не хотела возвращаться домой. Сейчас, когда пальцы Альмира мягко скользнули по моей шее к ключицам, мне чудилось, будто моего мира нет. И ничего нет, кроме этой комнаты и нас.

Я не знала, что могу так сильно изнемогать от желания. Несмотря на довольно прохладный вечер, мне было душно, и, когда Альмир принялся расстегивать пуговицы на моей рубашке, я невольно вздохнула с облегчением.

Альмир уложил меня на спину и, уперевшись руками в матрас, навис надо мной. Повинуясь его взгляду, одежда послушно расслоилась на лоскутки и сползла с кровати на пол. Сейчас, когда он смотрел на меня алчным, помутневшим от желания взглядом, я чувствовала только сладкое томление. Когда он прикоснулся губами к груди, я не сдержала стона, выгибаясь под ним и комкая простынь в ладонях. Должно быть, так действует освобождение от опасности, проход по краю бездны. Впереди нас ждал лишь мрак, и мне хотелось, чтобы здесь и сейчас мы зажгли хотя бы крошечный огонек.

За окнами заворочался далекий гром, и я услышала, как по стеклам забарабанил дождь.

— Наследница бури, — проговорил Альмир. Его ладони скользили по моей коже тихо, бережно, словно он хотел присвоить меня, сделать своей частью. Губы колдуна проложили дорожку из поцелуев от груди к животу и ниже, и я снова откликнулась тихим стоном, будто инструмент в руках настройщика. Я не могла понять, гром ли это грохочет снаружи или пульсирует кровь, и, когда Альмир наконец вошел в меня, за окнами разразилась гроза.

Он двигался медленно и неторопливо, но постепенно начал наращивать темп, проникая сильнее и глубже. Нежность уступила место яростной схватке, но насколько же сладкой была эта ярость! И потом, когда наслаждение обрушилось на меня соленой морской волной, я смогла лишь обмякнуть на кровати и прошептать:

— Альмир…

— Поли…на… — сдавленно прошептал он, и я почувствовала, как что-то горячее плеснуло по животу.

Гроза продолжала бушевать. Мокрые, опустошенные, смятые внезапным порывом, мы лежали, обнявшись, и не могли произнести ни слова, будто страсть лишила нас дара речи, оставив только язык чувств. Потом Альмир поцеловал меня в висок и негромко сказал:

— Поспи. Через час улетаем.

Гримнира оживили поздно ночью, когда все жители городка уснули, и никто даже случайно не увидел, как в поле за городком крошечная золотая статуя развернулась в огромное черное существо. Подгоняемый Никосом, дракон мчался сквозь тьму, а мы сидели в шатре и угрюмо молчали.

Говорить не хотелось. Какой смысл лишний раз обсуждать неизбежное? Было ясно, что впереди нас не ждет ничего хорошего, и, когда Никос заглянул в шатер и позвал нас посмотреть, что происходит внизу, я почувствовала, как сердце оборвалось и с грохотом рухнуло куда-то в пятки.

Дракон приближался к огромному городу, и город горел. Охваченный пламенем со всех сторон, он был похож на гигантский алый цветок, распустившийся во мраке. Таонга ахнула и тотчас же зажала рот ладонями. Бекингем стал молиться. Я по привычке нашарила руку Альмира и сжала.