Повелитель огня II (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 7

— Утром получишь деньги, — заверил меня Грозовецкий посадник, после чего посмотрел на часы и добавил: — Поздно уже, если собрался на рассвете выезжать, то надо спать идти.

— Надо, — согласился я, вставая из-за стола. — Спасибо тебе, за тёплый приём и за помощь!

После чего я посмотрел на Ясну, та выглядела растерянной.

— Что-то случилось? — спросил я Крепинскую княгиню.

— Ты уедешь на рассвете? — сказала та.

— Да. Ты же знаешь, что мне надо спешить. Так что давай прощаться.

— Сейчас?

— Я не хочу будить тебя ради этого на рассвете.

— А я хочу тебя проводить! — отрезала Ясна. — Прощаться будем утром!

— Ну утром, так утром, — согласился я. — Доброй всем ночи!

— И тебе доброй ночи, Владимир! — ответил мне Велигор Званимирович. — Я надеюсь, в моём доме ты сможешь отдохнуть, как дома.

Я вышел из-за стола и отправился в выделенную мне опочивальню. Придя туда и завалившись в кровать, пожалел, что вздремнул днём. Сна не было ни в одном глазу. Да ещё и мысли о Добране навалились. Теперь, когда я пристроил Ясну и одна проблема упала с плеч, можно было полностью сконцентрироваться на второй. Только вот что делать с мальчишкой, я так и не решил.

Сколько я так пролежал, пытаясь уснуть — неизвестно. Но в итоге сон начал меня одолевать, и я почти провалился в объятия Морфея, однако этому помешал щелчок. Негромкий, но отчётливый — словно одним металлическим предметом зацепили другой.

Я резко открыл глаза и медленно, не дыша, приподнялся на локте. Прислушался. Через несколько секунд звук повторился. Он шёл от двери, словно кто-то хотел вставить ключ в замочную скважину. Или уже вставил и пытался его провернуть. И через какое-то время провернул-таки — этот звук уже точно было трудно с чем-либо спутать. Сон как рукой сняло.

Осторожно встав с кровати, я быстро откинул одеяло, положил под него свёрнутую в рулон шкуру, лежавшую на полу, выровнял её так, чтобы было похоже на очертание тела. Подтянул подушку, накрыл «тело» одеялом, оставив верх немного сдвинутым — будто укрылся с головой. В темноте выглядело убедительно. Со стороны должно было казаться, что я лежу в кровати и сплю.

Затем я схватил меч и бесшумно подошёл к окну. Его закрывала плотная тяжёлая штора, за ней я и спрятался. Встал так, чтобы видеть кровать в просвет между складками ткани.

В этот момент ключ провернули в замке ещё раз. И снова наступила тишина. Примерно на минуту. А потом послышался скрип петель. Медленный, протяжный, еле слышный. Дверь начала открываться.

В комнату вошёл человек. Точнее, не вошёл — проскользнул. На какое-то время замер, словно осваиваясь, а потом быстрым шагом направился к кровати. Подошёл и сразу же без колебаний поднял руку, в которой что-то блеснуло: кинжал или меч. И ударил в район груди моей «кукле». До меня донёсся мягкий звук удара по ткани и скрип кровати. Тут же последовал второй удар — пониже, словно в живот. И снова лишь скрип кровати в ответ.

Незваный гость на мгновение замер — видимо, догадался, что к чему. Однако сделать он уже ничего не успел. Даже не повернулся. Я вышел из-за гардины в два шага. Меч лежал в руке уверенно. И действовал я без шума и без слов. И без сомнений.

Всего один удар — вбок, снизу, под рёбра. Чётко и уверенно, на автомате. Незваный гость не издал ни звука — лишь глухо выдохнул. Я вытащил клинок, колени несостоявшегося убийцы согнулись, и он упал вперёд — на кровать, лицом в одеяло, которое только что пытался зарезать.

И лишь после этого выдохнул я. И почувствовал, как бешено колотится моё сердце. Не от страха — от волнения. И ещё от злости.

Глава 4

Меня страшно взбесило не столько само нападение, сколько то, что оно произошло буквально через пару часов после такого милого душевного общения. Понятно, что в моей ситуации расслабляться нельзя вообще нигде и никогда, но так хотелось хоть одну ночь провести как нормальный человек: не убегать, не прятаться, не защищаться. Но нет. У кого-то были другие планы. И нетрудно догадаться, у кого.

В доме Грозовецкого посадника организовать покушение мог в первую очередь он сам. Но вот только я не мог понять одного: Велигор не врал, когда говорил, что собирается мне помочь. Или врал? Но почему тогда я не почувствовал ложь? Мой дар перестал работать? Или существовали какие-то амулеты, способные его блокировать?

И, вообще, зачем ему нужно меня убивать? Чтобы я не мог уйти домой? Вряд ли. Какой ему от этого вред? По поручению Станислава или огневиков? Тоже маловероятно — они не могли знать, что я сюда приду. Или чтобы я не мог защитить Ясну? Снова нет — я утром должен был в любом случае уйти, оставив её здесь. Вопросов было слишком много, мысли и предположения роились в голове, как пчёлы в ульях-колодах у Будуты.

Но кто бы ни организовал это покушение и какие бы цели он ни преследовал, первым делом стоило найти Ясну и рассказать ей обо всём. Если покушались на меня, то, скорее всего, и она была в опасности. Но вот только как её найти в огромном доме ночью, не выдав себя? Та ещё задачка, но её в любом случае нужно было решать. И как можно скорее.

Тот, кто хотел от меня избавиться, сейчас, возможно, ждал возвращения наёмника с хорошими новостями, и у меня была возможность использовать это время, чтобы добраться до Ясны. Нужно было спешить.

Я подошёл к незваному гостю, вытащил из его руки кинжал, отложил в сторону. Перевернул тело, рассмотрел лицо. Оно было мне не знакомо. На всякий случай проверил пульс. Он не прощупывался. Не удивительно — ударил я хорошо.

Промелькнула мысль: а может, стоило допросить? Но её я отогнал. Чтобы допросить, нужно было сначала обезвредить. А где гарантия, что у меня бы получилось? А если бы даже и получилось, то каковы шансы, что бесшумно? Вполне могла завязаться драка со всеми вытекающими. В том числе и с прибытием охраны или заказчика. Ненужный риск.

Да и вообще, хорошо думать задним умом. В момент покушения было не до того. Я убил нападавшего, вообще не раздумывая — на рефлексе, следуя чувству самосохранения. Что сделано, то сделано.

Так как часов в опочивальне не имелось, я выглянул в окно. Заря ещё не начала проявляться, значит, было часа три. Плюс-минус. Я уложил наёмника в кровати так, словно он спит, укрыл его одеялом, чтобы казалось, будто это я, взял меч и осторожно покинул комнату. В коридоре никого не было. Совсем тусклые светильники его едва освещали, и я пошёл чуть ли не на ощупь.

Направился в сторону лестницы, добрался до неё, глянул вниз — никого. Даже охраны. Видимо, она вся снаружи. Спустился. Прислушался. Откуда-то сбоку слева, из узкого коридора, доносились едва слышные звуки. Пошёл на них.

Коридор оказался довольно длинным и окончился дверью. Она была слегка приоткрыта, из щели бил яркий свет и доносились глухие звуки — удары, скрипы, шорканье. И ещё в нос мне ударил сильный запах дрожжей. Похоже, за дверью находился стряпенная, и там кто-то месил тесто, чтобы утром поставить на стол своим господам свежий хлеб.

Я осторожно приоткрыл дверь шире и заглянул внутрь. Угадал — стряпенная. Просторное помещение с большой русской печью в углу. У окна стоял широкий стол, на котором была рассыпана. У стола — девушка в белой рубахе и переднике, рукава закатаны, руки в тесте по локоть. Хлебница, так здесь называли, тех, кто выпекает хлеб, была полностью погружена в свою работу, поэтому даже не заметила, как я вошёл. Я же быстро подскочил к ней и, одной рукой прикрыв ей рот, другой прижал к себе.

— Тихо! Не кричи и не дёргайся! — велел я девушке. — Я не причиню тебе зла!

Хлебница замерла. Я осторожно развернул её, убрал руку, закрывающую ей рот, и, глядя её в глаза, спросил:

— Знаешь, кто я?

— Ты гость господина, — ответила девушка.

— Молодец. С кем я приехал, знаешь?

— С госпожой Ясной.

— Ты знаешь, в какой опочивальне она ночует?

— Знаю.

— Сейчас ты меня проводишь к ней. Хорошо?

Хлебница кивнула.