Повелитель огня II (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 2

И теперь он всё рассказал. Теперь княжий верховник знал, что огневест пропал, а брат Рекун был готов понести любое наказание, так как понимал, что виноват в произошедшем больше всех.

— Но как? — уже в десятый раз вопрошал брат Мстиж. — Как это могло произойти?

— Не представляю, с ними ушли три багровника — лучшие из нашей дружины.

— И где эти багровники?

— Они тоже пропали. Думаю, они убиты.

— Они точно были лучшие?

— Да, брат Мстиж, но я сделал ошибку, отправив троих. Надо было отправлять весь отряд до самого Браноборска, надо было самому с ними ехать.

— Но три — это немало! Как с тремя опытными, вооружёнными воинами смогли справиться молодой княжич и маленький мальчик? Ещё и безоружные.

— Я не знаю, но мы подняли на ноги всех, кого только можно, мы ищем их повсюду.

— Может, это Гардовский посадник всё устроил? Они с женой ведь явно нам не поверили.

— Нет, это не он. Мы допросили и посадника, и его жену. Они нам не поверили, да, но они дали денег Велиградскому княжичу, чтобы он отвёл огневеста к родителям его матери.

— Посадник с женой знают, что это был Владимир — сын Велиградского князя?

— Нет, брат Мстиж, об этом мы никому не говорили. Они думают, что их сын ушёл с простолюдином Прозором. И теперь сильно переживают, когда узнали, что мальчик пропал.

— Скажи им, что этого Прозора полностью сожрала скверна, он лишился рассудка и убил трёх наших братьев и их сына!

— Но они захотят увидеть тело.

— Скажи, что Прозор его сжёг в диком огне!

— Но, брат Мстиж, я боюсь, что они не поверят.

— Мне плевать! — заорал Браноборский верховник и ударил кулаком по столу. — Это официальная версия! Не поверят, значит, попали под действие скверны!

— Так и сделаем, брат Мстиж, так и сделаем, — пролепетал удельник.

А верховник тяжело вздохнул, покачал головой и, заломив руки, воскликнул в очередной раз:

— Но как такое могло произойти? Ты упустил княжича, который теперь расскажет своему отцу, как мы с ним обращались, и это ещё сильнее ухудшит отношения Братства с Велиградом. Ты потерял огневеста — первого за последние почти двадцать лет! Как, брат Рекун? Как?

— Мы ищем их обоих, брат Мстиж. Им некуда деваться, мы их найдём. Когда ты собираешься сообщить о происшествии Старшему брату Гр’Агою? Сколько времени у меня есть, чтобы исправить ошибку?

— Я бы предпочёл ему вообще не сообщать такую новость, поэтому даю тебе времени ровно три дня. Потом Старшие братья узнают, что ты потерял огневеста.

— Благодарю тебя, брат Мстиж! — произнёс глава Гардовского Дома. — Я постараюсь его найти. Я представляю, как в противном случае расстроится Старший брат Гр’Агой.

— Расстроится? — Велиградский верховник нервно рассмеялся. — Гр’Агой Искромёт лично приезжал, чтобы осмотреть этого огневеста, и нашёл его очень перспективным. Он не расстроится, он испепелит нас с тобой!

— Я постараюсь, чтобы до такого не дошло, брат Мстиж! Благодарю тебя! — сказав это, Гардовский удельник быстро вскочил из-за стола и выбежал из зала, даже не закрыв за собой дверь.

А верховник призадумался. Если брат Рекун найдёт огневеста и Велиградского княжича и второго убьёт, а первого доставит в Браноборск, то проблема будет решена. Но если нет? Что, если нет?

Все в Братстве знали, что такое — гнев Старшего брата Гр’Агоя. Верховный брат мог простить ошибку, даже Мг’Улай Огнеликий, в чьи обязанности входило наказывать провинившихся, мог простить, но Гр’Агой Искромёт — никогда.

А наказание за потерю огневеста могло быть только одно. И брат Мстиж это понимал. И ещё он понимал: если Гардовский удельник не исправит ошибку за отведённые ему три дня, вместе с ним накажут и того, кто его всё это время покрывал. А верховнику очень не хотелось быть наказанным. Он вздохнул и громко крикнул — так, чтобы через незакрытую дверь было слышно в соседнем помещении, где сидел его помощник:

— Стрет! Неси принадлежности для письма и вели готовить лазурника в Старший Дом!

Спасибо, что остаётесь с Владимиром и его спутниками!

Не забывайте закинуть книгу в библиотеку, чтобы не пропустить выход следующих глав!

Глава 2

Не прошло и минуты, как пасечник вернулся с женой — довольно молодой женщиной в переднике, с высоко закатанными рукавами и собранными в пучок волосами. Она выглядела так, будто её отвлекли от какого-то очень важного дела. Увидев Добрана, она охнула и покачала головой.

— Вупна — жена моя, — представил супругу пасечник.

А та опустилась на одно колено, дотронулась ладонью до лба мальчишки и спросила:

— Долго он в таком состоянии находится?

— Меньше часа, — ответил я. — Шли нормально по дороге, а потом он неожиданно упал и сознание потерял. Видимо, сильно устал — мы давно идём.

Вупна приложила ладонь к груди Добрана, подержала немного и отрицательно завертела головой.

— Это не усталость, — сказала она. — Я чувствую.

— Ты лекарка? — спросил я.

— Нет, — ответила женщина. — Моя бабка была лекаркой, а мне дар не передался. Но я немного разбираюсь и могу отличить болезнь от заклятия или любого другого воздействия чар.

— На него наложили заклятие?

— Не знаю. Это точно не усталость и не болезнь, это чары. Но пока не могу понять, какие. Несите его в дом!

Я тут же подхватил мальчишку на руки и понёс. Хозяин шёл впереди, показывая, куда конкретно надо нести, и пытался хоть как-нибудь помочь, жутко при этом мешая и путаясь под ногами. Но в итоге мы всё же пришли в небольшую, но очень светлую горницу с выбеленными стенами и огромным окном.

Вдоль одной из стен стояла широкая кровать с деревянным резным изголовьем, покрытая тканым одеялом. Возле кровати — большой сундук, на нём — корзинка с пучками сушёных трав, глиняная миска, баночка с мёдом и несколько сложенных тряпиц.

Под окном стоял небольшой стол, на котором уместились лоток с сушёными кореньями, нож, деревянная ступка с пестиком и баночки с разными мазями, заткнутые тряпочками. В углу располагался высокий, узкий шкафчик с открытыми полками, где стояли бутылки с настойками, связки сушёной травы, мешочки, тряпичные свёртки и берестяные коробочки. Рядом со шкафом — жаровня на низкой подставке.

Странная обстановка в доме человека, лишённого лекарского дара.

— Я помогаю нашей лекарке, — пояснила Вупна, заметив моё удивление. — Делаю основы для мазей, травы в порошки перетираю, коренья.

Ясна и пасечник остались стоять у входа, а я аккуратно уложил Добрана на кровать. Вупна тут же подошла к нему, опустилась на колени и полностью оголила мальчишке грудь и живот. Потом приложила ладонь к его груди, провела рукой до района солнечного сплетения, какое-то время держала там, закрыв глаза. Её лицо выглядело при этом невероятно сосредоточенным. Наконец она выдохнула, открыла глаза и произнесла:

— Это чары, но заклятия на нём нет.

— Я так понимаю, это хорошо? — спросил я.

— Хорошего мало, но это лучше, чем специально наложенное заклятие. Потому что его даже лекарка не снимет — нужен сильный чаровник.

Сказав это, Вупна подошла к шкафчику, взяла с полок баночку с тёмной вязкой массой, небольшой мешочек и два пучка каких-то трав. Растолкла травы в ступке, вылила туда же содержимое баночки, добавила три щепотки неизвестного содержимого мешочка, перемешала это всё и намазала получившееся зелье густым слоем на грудь и лоб Добрана, втирая это в кожу. Потом взяла тряпицу, вытерла руки и снова подошла к шкафчику, взяла из него бутылочку, небольшую ложечку и обратилась к Ясне:

— Помоги мне, приподними ему голову!

Крепинская княгиня, не выходя из образа моего брата, кивнула и молча сделала то, что ей велели. Вупна после этого налила из бутылочки в ложечку какую-то мутную жидкость и влила её в рот Добрану, придерживая подбородок. Затем вторую ложечку. На третьей горло мальчишки слабо дёрнулось — проглотил. Жена пасечника удовлетворённо кивнула и влила в рот Добрану ещё несколько ложечек зелья.