Княжич Юра V (СИ) - Француз Михаил - Страница 30

Но, что-то я отвлёкся. В общем, у Лицея традиция: почти шестьдесят лет уже он группы старшекурсников в этот канал на «практику» посылает. Посменно. Вахтами. По три месяца. Одни заканчивают, другие едут.

Вот я «удачно» вернулся, и в такую группу попал. Только и того-то, что группы эти только из пятикурсников обычно набираются… и до прошлая «вахта» всего месяц, как началась…

Не **бёт! Сказано: «удачно» вернулся — значит, «удачно» вернулся! И не поспоришь. Ведь, никто ж не уточняет: удачно для кого? Для меня? Или для тех, кто вместо положенных трёх месяцев в этой каменной кишке всего один не полный месяц проторчал? Вот и оно-то…

Но, приказ есть приказ. Повода придраться и начать ерепениться я не нашёл. Точнее, не стал искать. Прекрасно же понимал логику тех, кто этот приказ выписывал. Я ж теперь, как тот «чемодан без ручки», или, скорее, «горячая картошка» — от меня все побыстрей избавиться хотят. Никому не с руки меня при себе держать такого «красивого», после того, что я на своём кураже устроил. Сначала в Зимнем, а после на Жандарменмаркт в Берлине.

Кайзер меня «в двадцать четыре часа» из Германии в Россию выпнул под каким-то там благовидным предлогом, к Российскому Императору. А тот, не будь дурак, «перепасовал» меня к Персам. Вроде бы и на «нашу» сторону, но фактически и формально — за границу Империи. Идеальное решение! Борис Иванович же ничуть не дурнее Вильгельма — ему тоже об меня свои ресурсы жечь совершенно не улыбается. Вот чужие — с превеликим удовольствием, тем более, они сами так удачно под руку подвернулись — одно удовольствие, таких к «полезному» делу припахать! А свои — ни-ни! Свои — жалко!

Это ещё поначалу, сразу после Бала, ещё можно было Приказ своему ликвидатору отдать, когда толком-то о моих силах и возможностях ещё ничего не понятно было, когда я только Ратников на поединках раскатывал. Но вот после того, как рядом со мной, разными способами аж целых трое Грандов умудрились самоуничтожиться, кристально ясно стало, что самому убивать меня — дело неблагодарное. Только ликвидаторов терять.

А вот, если кому-нибудь другому меня подкинуть… желательно тому, кто ещё не успел прочухать, в чём соль, и чем дело пахнет… Тому, кто одинаково далеко и от Берлина, и от Америки, и от Питера…

Короче, я своего Императора понимаю. И даже, как это ни удивительно, частично одобряю. Ну, в той части, где он ко мне убийц перестаёт посылать… если перестаёт. Но, блин, я уж надеюсь, ему ума хватит. Всё ж-таки, всё, что я о Российском Императоре слышал, так это то, что он мастер интриги и любитель сложных комбинаций. Того, что он дурак, не умеющий учиться на своих ошибках — не слышал.

А как это всё происходило на практике, на моём уровне? Ну, слегка нервно, очень неожиданно немного скомкано. Но, иначе и быть не могло при таком-то цейтноте.

Мой самолёт приземлился в международном аэропорту Пулково. Не успели толком колёса шасси остановиться и начать остывать, как к двери подогнали трап, и вежливые стюардессы заторопили нас с Мари на выход. Внизу, возле трапа уже ждал Булгаков с Катериной и папкой каких-то документов.

Папку он открыл, зачитал мне содержимое в части нас касающейся приказа по Лицею о назначении практики. Причём, у него эту папку чуть из рук не вырвало порывом ветра от вновь заработавших двигателей того самолёта, на котором мы прилетели — он едва успел отхода трапа дождаться, чтобы тут же на разворот для нового взлёта начать заходить. Спешил улететь обратно. Минуту лишнюю здесь задержаться боялся.

Я даже поржал внутренне: они, что ж, боятся, что я обратно полезу? Мол, «не хочу, не буду! Везите меня в Германию!». Так, что ли? Ну, спишем на эксцесс исполнителя. Видать, пилотам «на той стороне» основательно хвоста накрутили по моему поводу…

Так вот. Папку Булгаков, естественно, удержал. Ещё б — Пестун Воздуха! Он даже в теории, не имел ни малейшей вероятности с этой струёй воздуха не справиться. Это ж его Стихия, в конце концов.

Приказ дочитал. Папку застегнул и передал… Катерине. Которая в этом приказе была назначена Куратором нашей группы на «практике».

И под конвоем, а иначе это построение молчаливых мужчин с оружием на поясах и в Гвардейской форме, которые нас взяли в «коробочку», мы прошли ровно пятьдесят метров… до другого самолёта, что стоял и ждал нас на этой же полосе с уже прогретыми двигателями.

Мы по трапу поднялись. Дверь за нами задраили. Только трап отъезжать начал, как движки самолёта гудеть стали, показывая, что он разворот начал и вот-вот скорость набирать станет для взлётного разгона.

Мы с Мари сесть на пассажирские места толком не успели, как этот разгон начался! Только, что и удалось, что в спинки кресел руками вцепиться, чтобы на пол не быть опрокинутыми ускорением.

Видать, и этот тоже боялся, что я из его самолёта выпрыгивать буду… Одного не учёл: если я, и правда, прыгнуть решу, то мне и десять тысяч метров сделать это не помешают. И даже отсутствие парашюта…

В общем, взлетели. Самолёт набрал высоту, выровнялся. Мы в кресла свои задницы приземлили, расслабились, начали по сторонам оглядываться. А самолёт-то не пустой. В нём группа Лицеистов-пятикурсников, убывающих на «практику» в полном составе. Все восемнадцать человек. Мы с Мари — девятнадцатый и двадцатый соответственно.

Делать нечего — стали знакомиться. В конце концов, и полёт долгий: больше пяти часов лететь, и в дальнейшем трудиться нам ещё Писатель только ведает, сколько времени вместе…

Приземлились в аэропорту в Астрахани. Там спокойно и даже вальяжно перегрузились в дирижабль, который и повёз нас уже непосредственно к месту проведения «практики». Как нам объяснили: самолёту там просто некуда садиться. Горы кругом! А вот дирижаблю садиться не обязательно. Он и так, специальным подъёмником всё, что надо вниз опустит, и всё, что надо вверх поднимет. Ему только бы зацепиться было за что, зафиксироваться, что бы ветром в сторону не сносило во время разгрузки-погрузки. А там со швартовкой проблем нет — четыре троса с четырёх сторон скидывай, крепи, натягивай, да работай дальше спокойно, столько, сколько тебе надо — никуда он уже не денется.

Вообще, это путешествие буквально открыло мне совершенно новые стороны данного мира. Ведь, что я до сих пор видел? Москву, Петроград, Берлин — столицы, или почти столицы крупных сильных государств. Города-агломерации огромные, раскинувшиеся на десятки, а то и сотни километров… полёты над которыми были строго «приватизированы» Аристократией.

Говорил же: небо Москвы принадлежит только Долгоруким. Только они и их гости, с их разрешения, могут гонять по нему на вертолётах, частных джетах, крылатых конях и прочем. Для всех остальных есть чёткие воздушные трассы, выведенные туда и так, чтобы над жилой застройкой не проходить никогда и никак, кроме отдельных, редких и согласуемых на «самом верху» случаев. Самолёты над городом не летают… А, оказывается, и не только самолёты!

Как выяснилось, здесь очень развитым является не только самолёто, вертолёто строение, но и дирижабле-строение! Эти «старомодные» громадины весьма распространены. И эффективно применяются! По большей части, правда, для грузовых перевозок.

Ведь, пусть они и значительно медленнее самолётов. Любых самолётов, а не только сверхзвуковых. Но, при этом, имеют неоспоримое преимущество перед ними: грузоподъёмность! Двести-пятьсот тонн для них не предел, тогда как самый большой и мощный самолёт в состоянии взять только сто пятнадцать — сто двадцать тонн. При этом, расход топлива и требования к взлётно-посадочным площадкам не сопоставимы.

Пассажирские модели в этом мире тоже есть, но такого же коммерческого успеха, как грузовые, не имеют — скорость перевозки оказалась критична для людей, способных оплачивать подобные перелёты. А вот перемещение грузов, особенно габаритных и в отдалённые, труднодоступные районы — тут у дирижаблей конкурентов не оказалось. Пусть, медленно (в сравнении с теми же самолётами или поездами), но верно и не требует специально подготовленной инфраструктуры. Те же самые корпуса реакторов для новых строящихся АЭС доставлять — милейшее дело! Или готовые модули малых модульных АЭС… с возможностью точной установки сразу по месту строительства… Или «северный завоз» топлива и продуктов в отдалённые рабочие посёлки Дальнего Востока или Крайнего Севера, куда любым иным способом возможно попасть только считанные месяцы в году.