Властители льдов - Александрова Марина - Страница 21

"Садясь есть, проявляй уважение к себе и окружающим. Принимай пищу с благодарностью земле, что породила этот урожай, и не будь рабом своего тела, удовлетворяясь малым, осознавай, что этого более чем достаточно", – так нас учили, а тут дикость какая-то. Особенно вспоминались слова моего Сэ'Паи Тонга: "Тело – это храм твоей души. Люби его, почитай и учись слушать, когда оно говорит с тобой".

Добраться до реки было несложно: хотя уже стемнело, но на небе появилась полная луна, бледный свет которой без труда проникал сквозь ветки деревьев.

Река была близко, хотя правильнее было бы назвать её широким ручьем, который серебряной лентой огибал нашу стоянку полукругом. Я присела на самом краю пологого берега. Сперва набрала в котелок воды, затем постирала тряпки, в которые кутала ноги, после омыла ступни. Хотелось искупаться полностью, и я бы это сделала, не будь в отряде чужаков с севера, потому как вовсе не была уверена, что почувствую их приближение. Потому просто намочила припасенную тряпицу и протерла тело под одеждой. Какое же это блаженство: смыть дорожную пыль с уставшего тела. Затем сняла шапочку и распустила волосы, достала гребень и начала причесывать густые пряди. Я уже научилась заплетать сложную косу послушника Ю Хэ достаточно быстро, потому решила привести себя в порядок сейчас, когда было свободное время. Никто не знает, каким будет утро. Вот за этим занятием меня и нашли те, кого я так опасалась.

– El ist a fimme? Sie (Никак баба? Смотри)! – раздался громкий шепот со спины. Ну, конечно, не такой и громкий, но я расслышала хорошо, хотя человек бы не услышал. Потому спокойно закончила с расчесыванием и начала заплетать косу.

– Ne. Du sie biest (Нет. Сам смотри лучше), – поучительным тоном произнес второй голос. – Comm (Идем).

Шаги стали отчетливо слышны как раз тогда, когда я заканчивала заплетать косу. О чем эти двое перешептывались, я конечно же не поняла, но, по всей видимости, они решили подойти ко мне. А стало быть, самое время их заметить. Испуганно заозиравшись, шустро вскочила на ноги и сделала вид, что отчаянно всматриваюсь в темноту леса. Надеюсь, не перестаралась. Когда ветви ближайшего кустарника раздвинулись и на поляну вышли двое мужчин, то я даже как-то оробела. Одним из северян был тот, что называл моего Осла зайцем, а вот второго я никак не ожидала увидеть здесь. Почему-то казалось, что ему не пристало лазать по лесу, да ещё и ночью. Его белоснежные локоны отливали серебром в свете луны, а в глазах отражался бесконечный лёд севера. Даже кожа выглядела мерцающе бледной сейчас. Черты лица, его осанка, манера держаться должны были говорить о благородном происхождении, в этом я была уверена. Он смотрел на меня совершенно серьезно, без толики приветливости или улыбки во взгляде. Зато его компаньон, казалось, веселился от души. Только уж, что его так смешило, понять я не могла, как ни старалась.

– Er herre lust zu mutten(Зайца, наверное, своего пасет, не иначе)! – наконец захохтал мужик, обращаясь явно не ко мне.

– Revt en, er sims schwim ent kerste im (Вряд ли, похоже, косы плетет да моется), – беловолосый с такой холодностью осмотрел меня с ног до головы, что я почувствовала себя последним ничтожеством в этом мире. Так неприятно никогда в жизни не было! – Er civil ess (Хоть один цивилизованный)!

– Ya, civil but anfengsten ire (Да, цивилизованный, но недоделанный, похоже), – еще раз хохотнул второй.

– Ya, anfengsten ire sims. Ich hurre hurst warre has ei warre gut! Er sims cretin (Да, похоже, и впрямь недоделанный. Я слышал, что у них каков воин, такова и лошадь. Этот, наверное, совсем дурак)!

– Ya! – протяжно захохотал второй. – Sims famille gebst er fur langer bins acht! Sie? Ne qve sit er (Семья, наверное, все деньги отдала, чтобы его в другую страну увезли! Видел? С ним даже сидеть не хотят)!

– Schlecht! Uns cretin habbe nicht (Плохо, только дурака в походе не хватало)! – мужчина с серебристыми волосами презрительно фыркнул и нарочито медленно заговорил со мной. Словно я от этого лучше понимала, чего он хочет. – Как тебя зовут, мальчик?

Какое-то время я молчала, отчаянно борясь с волнением, что неожиданно охватило меня. Голос этого мужчины заставлял меня нервничать по совершенно непонятным мне причинам. Затянувшаяся пауза, похоже, не добавила мне уважения в глазах северян. Потому как весельчак что-то быстро побормотал, а сереброволосый заметно нахмурился.

– Sims unne stin gabst nict (Похоже, неспроста ему мечи не дают).

– Дэй Ли, – совладав с собственным волнением, наконец сказала я.

Мужчина, выразительно посмотрев на все ещё посмеивающегося товарища, что-то ответил, прежде чем обратиться ко мне.

– If er richt ersend wir mus sage warum grette ser ire sutce aus (Если он и впрямь глуповат, то можно у него спросить, чего все так расстроились, когда мы уезжали)? – Скажи, Дэй Ли, – старательно выговаривая мое имя, начал произносить он, – почему все в Каишим так плакали, когда мы уезжали?

Я непонимающе посмотрела на мужчин. То, что было очевидным для любого Аирца, оказалось загадкой для чужаков. А объяснять чужакам верования другой страны – это задача достаточно непростая.

– Sprehe list! Er sims not gid (Говори медленнее! Он, похоже, не очень-то понимает).

На эту реплику блондин согласно кивнул и заговорил так, словно воды в рот набрал. Мужчина растягивал слова, распевая гласные звуки так, что я, учитывая акцент, вообще с трудом начала понимать, о чем он говорит.

– Коооогдаааа мыыыы ууууееееезжаааалииии всеееее плаааакаааалииии, поооочеееемуууу?

Вовремя решив, что дальше будет только хуже, решила попытаться объяснить, пока этот мужик не начал петь.

– Это такое поверье, – достаточно медленно, четко произнося каждый слог, заговорила я. – Аирцы верят, что в день свадьбы, а в данном случае в день помолвки, невеста умирает для своей семьи, чтобы переродиться в семье мужа.

– Barbarians (Варвары), – коротко прокомментировал мой ответ блондин, в то время как его товарищ разразился настоящей тирадой.

– Gratulire uns erce! Such Schreclich incem werde! Face igt lirde bee space as eye not lich! Red frogste uns habbe tols litte! Geeen gidde wind aus ins tjolle nid laddt (Радоваться надо, такую страшилу удалось сосватать! Лицо словно дикие пчелы искусали, аж глаз не видно! Нос как блямба, тощая как палка. Идет – того и гляди ветром унесет! Хоть бы гири какие к ногам подвесили)!

– Shut (Замолчи)! – так гневно рыкнул мужчина, что я невольно подпрыгнула. – Du sprehe un seine ire wife (Между прочим, говоришь о будущей жене одного из нас)!

– Shut! Shut (Молчу! Молчу)! – все ещё посмеиваясь, замахал руками перед собой, кажется, Кельм – так его называли в день нашей первой встречи. Мужчина был похож на огромного рыжего исполина. Он был высок, широкоплеч, с зелеными озорными глазами и с совершенно детским, непосредственным лицом. Хотя если присмотреться к нему внимательнее, то вовсе и не непосредственность читалась в чертах его лица, а хитрость. Мужчина казался этаким хамелеоном. То он смеётся словно ребенок, то смотрит будто давно живущий на этом свете мудрец.

– Меееняяя зооовууут Рик, – неожиданно представился сереброволосый северянин, – а этооо Кельм, – указав рукой на товарища, кивнул он. – Согласишься ли ты пояснять нам особенности вашей культуры…

– List! List (Медленнее! Медленнее)! – неожиданно перебил Кельм своего товарища, когда я наконец начала более-менее его понимать.

Рик, словно забывшись, благодарно кивнул товарищу.

– Соооглааасиишьсяяя лиии тыыы пооояяясняяять…

Так, кажется, я начинаю понимать, в чем проблема. Должно быть, они считают, что, когда говорят в нормальном темпе, я плохо их понимаю.

– Говорите нормально, – перебила я певучую речь северянина, – я плохо понимаю, когда вы тянете слова.

Мужчина как-то растерянно замолчал и обвиняюще посмотрел на товарища. Кельм округлил глаза, помолчал несколько секунд, после чего разразился громоподобным смехом.