"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Лайонс Дженн - Страница 88

– Тьенцо считает, что у нас все получится, – добавил я.

Наше предложение, похоже, привело старуху в ярость.

– Это все из-за Фаэллена, да?

Я понятия не имел, кто это, но Тьенцо побледнела.

– Кто такой Фаэллен? – спросил я.

Тьенцо скрестила руки на груди.

– Фаэллен де Эринва. Он… он был призраком, который научил меня. – Она глубоко вздохнула. – Это не важно. – Тьенцо снова посмотрела на Хамезру. – Я не думала, что ты знаешь про него.

– Я знаю всех, кто умер, – сурово ответила Хамезра.

– И это совершенно не приводит меня в ужас, – сказал я. – Я не в восторге от мысли о том, что кто-то в меня вселится, но еще меньше мне нравится сидеть здесь, в ловушке Старика. И если есть какая-то причина, почему Тьенцо не может это сделать – помимо того, что она нарушит правила «Маэваноса», – пожалуйста, назови ее, и тогда я начну обдумывать свой следующий безумный план. – Я щелкнул пальцами. – Вот, готово. Не знаешь, где тут можно купить пять ящиков с ежиками?

– Тебе вообще нельзя покидать остров. Ты еще не закончил обучение.

Я вздохнул и подавил в себе желание сказать какую-нибудь гадость.

– Мне не нравятся клетки. И особенно мне не нравится то, что Старик собирается со мной сделать.

– Призрак – не просто мертвый дух! – яростно воскликнула Хамезра. – Если душа лишилась тела, которое ее питало, она не должна оставаться по эту сторону Завесы. После смерти все мертвые, в том числе те, кто танцевал «Маэванос», проходят через Вторую завесу и попадают в загробный мир. Чтобы стать призраком и остаться здесь, мертвый должен быть слишком слабым, слишком рассерженным или привязанным к этому миру. Это опасно. Нижняя душа утекает прочь, и если ты проведешь слишком много времени в этом состоянии, то ты – точнее Тьенцо – не сможет вернуться в наш мир или отправиться в Страну Покоя и, следовательно, никогда не возродится. – Хамезра жестко посмотрела на Тьенцо. – И не забывай: тебе еще нужно пройти «Маэванос». Никто не гарантирует, что тебе разрешат вернуться.

– Я не участвовала в нем, потому что… – Тьенцо облизала губы.

– Потому что подозреваешь, что тебя сочтут недостойной, – закончила за нее Хамезра. – А если ты права? Дитя мое, твоя жизнь не была безгрешной.

– Я знаю, что я сделала. – Тьенцо посмотрела мне в глаза. – Но это важно.

Я поморщился. Я знал, что она хочет искупить свою вину передо мной, что ее мучает совесть за мой гаэш. И я еще не простил ее за это, верно? Но хочу ли я, чтобы смерть Тьенцо – настоящая смерть – была на моей совести?

– Тьенцо, я не хочу, чтобы тебя убили.

– Но ведь это необходимо. Я могу до посинения читать тебе лекции по теории магии, но от них никакого прока. Давай попробуем что-нибудь новое. Этот метод помог мне научиться. И я очень надеюсь, что он поможет тебе – потому что повторять его я не собираюсь.

– Ты точно этого хочешь? – спросила Хамезра у Тьенцо. – Пока ты мертва, ты не сможешь ничего утаить. Кто ты, что ты – все это будет видно как на ладони. – Она бросила взгляд на меня. – В том числе ему.

– Хватит меня жалеть, старуха. Я это сделаю.

Хамезра еле заметно улыбнулась.

– Видимо, да.

Хамезра взяла нож и протянула его Тьенцо.

– Эй, эй, погодите. Вы же не хотите сказать, что это будет прямо сейчас? – Я огляделся, ожидая увидеть двух триссов с барабанами.

Даже Тьенцо, похоже, была потрясена.

– Да. Это произойдет прямо сейчас. Ваша просьба настолько неуместна, что я не хочу разбираться с ней в ходе нашей обычной службы. А если сейчас что-то пойдет не так, я смогу уделить вам все свое внимание. – Судя по тону Хамезры, это была скорее не возможность, а неизбежность.

У меня пересохло во рту.

Тьенцо взяла нож.

– А для этого не нужна какая-то церемония?

– Нет, – ответила Хамезра. – Только воля отправиться на встречу с Таэной.

Я поднял руку.

– Так, подождите минуту. Давайте все сделаем глубокий вдох и…

Тьенцо ударила себя ножом.

Ее кровь медленно растекалась, образуя яркое красное пятно на белой льняной сорочке. Тьенцо бросила обвиняющий взгляд на Хамезру, глаза ее затуманились, и она упала на пол. Сейчас она казалась такой маленькой, хрупкой и неживой.

Хамезра стояла неподвижно, не говоря ни слова.

– И что теперь? – спросил я.

– Будем ждать.

– И все? Будем ждать?

Верховная жрица наклонила голову.

– Она должна найти путь сквозь дикие земли загробного мира. Это нелегко.

– А если ей это не удастся?

– Значит, сегодня ее призрак не научит тебя магии.

– Точно. Точно. – Не зная, что делать, я зашагал по комнате, но затем остановился. – Чем я могу помочь?

Хамезра смотрела вперед, не обращая на меня внимания.

Я вздохнул и снова принялся ходить. Наконец я сел, скрестив ноги, рядом с телом Тьенцо и положил ей руку на плечо. Я постарался заглянуть за Первую завесу.

Первая завеса была магией, Вторая – смертью. Было логично, что я, смертный, не должен иметь возможности заглянуть за Вторую завесу. Но если Тьенцо сейчас пытается идти вперед, то мне, вероятно, этого делать не нужно. Если я смогу заглянуть за Первую завесу и, возможно, почти увидеть Вторую, то я стану для нее маяком, который облегчит ей обратный путь.

Да, моя логика была довольно шаткой, но что мне было терять?

Я сместил фокус взгляда и довольно легко преодолел Первую завесу. Делать это я научился еще в детстве. Теперь я напрягся еще больше, сфокусировал зрение и то, что находится за ним. Я пытался сдвинуть мое видение за пределы обычных аур. Сейчас я был похож на человека, который так упорно смотрит на мозаику, что его глаза разъезжаются в разные стороны.

Я попытался нащупать что-то снаружи, затем внутри себя, но тщетно. Я пришел в отчаяние.

На мое плечо легла чья-то рука. Я уже знал, что это Хамезра. Ее покрытые золотой пылью костлявые пальцы вцепились в меня, словно железные когти.

Мой взгляд на мир изменился.

Мои предыдущие попытки увидеть магию теперь казались столь же эффективными, как и у новорожденного котенка. Прежде всего, теперь я видел не только окружающий меня мир, но и энергию.

Кроме того, каждый видимый объект теперь издавал звуки, которые я мог услышать. Все – и живое, и неживое – существовало под свой собственный музыкальный аккомпанемент, у всего был уникальный ритм, вибрация, аккорд. Музыка и свет были повсюду, и каждый объект посылал сигналы всем остальным, распространял волны, которые взаимодействовали, усиливая и гася друг друга.

Я посмотрел на Хамезру и понял, что ошибся.

Это была не она.

Женщину, которая положила мне руку на плечо, я не знал. Ее кожа была мягкой, гладкой и темной, словно джунгли Манола. На ее лице плясали узоры, поблескивавшие голубым светом. Ее волосы – или то, что заменяло ей волосы – напомнили мне крылья бабочки; они были нежными и прозрачными, их покрывали зеленые, синие и лиловые переливчатые узоры. У нее были маленькие, но пухлые губы, нос – тонкий, с узкими ноздрями. В ее больших, чуть раскосых глазах я не увидел ни радужки, ни зрачка. В них весело поблескивало отражение золотистых чешуй ее платья, но своего цвета ее глаза не имели.

Только тогда я заметил на ее бедрах пояс из роз, скрепленный крошечным черепом, и диадему из таких же роз на ее голове. Я понял, что уже видел ее.

Или, по крайней мере, я видел ее статуи из оникса с позолотой.

Как-то безучастно я подумал о том, почему мы называем ее Бледной Госпожой.

Таэна посмотрела мне в глаза.

Мою душу пронзил ужас. Я ощутил не собственную бренность, не темную бездну в конце, но свою абсолютную обнаженность. Таэна смотрела не на меня, а внутрь меня, она заглянула в каждый уголок моей души. Таэна знала меня лучше, чем я сам. И так было всегда: она знала меня еще до моего рождения и теперь просто ждет, когда я вернусь к ней.

Я отвел взгляд.

Богиня смерти Таэна крепче сжала мое плечо и повернулась ко второй женщине, которая находилась в комнате.