"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Лайонс Дженн - Страница 49

Слуга поклонился.

– Да, мастер Лоргрин. Будет исполнено. – Он повернулся к остальным и щелкнул пальцами. Вперед выскользнула девочка-служанка и протянула Кирину синий льняной халат.

– Если что-то нужно, то я в больнице, – снова обратился Лоргрин к Кирину. – Попроси кого-нибудь тебя отвести. Я бросил объяснять дорогу еще в то время, когда Верховный лорд Терин учился ходить. И, Кирин, если начнутся боли в груди… Пусть кто-нибудь найдет меня и притащит сюда. Если тебя станут отговаривать, убеждать, что это ложная тревога, никого не слушай, ясно?

Кирин молча кивнул, боясь сказать что-нибудь не то.

29: Возвращение Тераэта

(Рассказ Кирина)

Когда мы с Калиндрой вернулись из бань, Черное Братство в самом деле устроило роскошный пир. Среди собравшихся я узнал нескольких матросов со «Страдания», но большинство были освобожденными рабами, которые все еще восстанавливались после выпавших на их долю жутких испытаний. Тьенцо я не заметил, и это меня встревожило. Если Братство так сильно ненавидит рабство, то вряд ли ей окажут теплый прием. Что они собираются с ней сделать?

Рептилии, члены Братства, отдыхали, греясь у больших костров. Ванэ тоже, но для них это была, скорее, часть праздника, чем необходимость. Большинство ванэ были из Манола – черно-синие, цвета лесной листвы или рубиново-красные, но я заметил и несколько бледных ванэ из Кирписа. Они передавали друг другу высокие бокалы с игристыми фруктовыми напитками и золотистыми винами, смеялись и разговаривали, сидя и лежа на шелковых подушках или низких диванчиках.

Ванэ – чувственные существа, и мало кто из них просто разговаривал, если была возможность говорить и прикасаться к собеседнику. А если можно прикоснуться, то почему бы не поцеловаться? Я вырос в борделе, но сейчас чувствовал себя не в своей тарелке.

Несколько минут я наблюдал за тем, как целуются две женщины-ванэ из Манола, прежде чем понял, что ни одна из них не является женщиной.

Возможно, меня сбило с толку то, что они были такими красивыми. Возможно, все дело было в том, что в вопросах однополого секса жители Куура проявляют определенное ханжество, которое не свойственно Черному Братству. Да, разумеется, некоторые мужчины-куурцы предпочитают мужчин, но в этих вопросах они действуют очень осторожно. «Бархатных» мальчиков держат в гареме или в публичном доме, не афишируя этот факт, чтобы клиент всегда мог делать вид, что его интересуют женщины. Ни один куурец не признается публично, что он любит мужчин. А здесь, кажется, до этого никому не было дела.

Я покраснел.

Калиндру моя реакция позабавила.

– Обычно после «Маэваноса» нам хочется праздновать. Встреча лицом к лицу со смертью пьянит и даже возбуждает. – Калиндра протянула мне бокал с горячим вином с пряностями.

– Во время ритуала им грозила опасность?

– Ты Кубок видел? – слово «кубок» Калиндра произнесла с особым значением.

Я кивнул.

– Перед ритуалом Тераэт наполняет его ядом.

Я замер с бокалом, поднесенным к губам, и вспомнил Дарзина, его вечеринки и другие кубки с ядом. Я посмотрел на нее.

– Если молящийся безгрешен, яд на него не подействует. Если нет… – Она пожала плечами.

– Ваши люди, похоже, обожают эту тему.

– Потому что ее сложно оспорить, – согласилась Калиндра. – Мы – братья и сестры, мы связаны друг с другом и при жизни, и после смерти. Каждого из нас выбрала богиня, и каждого она выбирает снова. Мы доверяем друг другу, потому что знаем, как может знать только верующий, что она любит нас. Мы не боимся смерти, потому что ощутили на себе ее нежность. Освободившись от этого страха, мы радуемся жизни и всему, что с ней связано.

– Тогда почему люди с таким ужасом относятся к Черному Братству?

– Потому что нет ничего страшнее человека, который не боится смерти и с радостью умрет, если при этом сможет убить тебя, – ответил Тераэт, подходя к нам сзади.

– Иными словами, мы – наемные убийцы, – сказала Калиндра.

Я уставился на Тераэта. Он переоделся: теперь на нем были сине-зеленые шелковые брюки на завязке и зеленая рубашка, украшенная золотистыми изображениями раковин. На шее у него висело ожерелье с черным наконечником стрелы между рядами черных акульих зубов[63]. Рубашка была распахнута на груди, и даже в неверном свете костров я разглядел, что кожа над сердцем выглядела новой и нежной.

Тераэт был таким симпатичным, что мне захотелось его ударить – просто чтобы он стал менее идеальным.

– Сколько пришлось ждать подходящей реплики для подобного появления?

Он ухмыльнулся, показав белые зубы.

– Совсем недолго.

– Подслушивать неприлично.

– Добавь это в список моих грехов. – Тераэт повернулся к Калиндре. – Ну что? Как он тебе?

Я заморгал.

Калиндра рассмеялась.

– О, Тераэт, не будь таким пошлым.

Меня накрыла волна гнева. Может, это какой-то розыгрыш? Друзья устроили пари насчет новенького? Скорее всего, это еще один способ подцепить меня на крючок, узнать, где у меня слабое место.

И теперь я показал им, куда именно нужно бить. Я почувствовал себя идиотом.

– Почему это я пошлый? – рассмеялся Тераэт. – Может, я сам хочу за ним приударить и просто собираю отзывы. – Он подмигнул мне, показывая, что шутит.

Затем он увидел мое лицо.

Его слова не показались мне смешными. Более того, я видел, как поблескивает серебряный ястреб-гаэш у него на запястье. Должно быть, он забрал его у Хамезры.

Если он решит мной овладеть, то я никак – никак – не смогу ему помешать.

Вот тебе и возможность сказать «нет».

– Калиндра, прости, но мне бы хотелось поговорить с Кирином наедине.

– Разумеется. Все равно мне нужно еще кое-куда зайти. До встречи, Кирин. Веди себя прилично. – Она улыбнулась мне, после чего скрылась в джунглях.

– Посиди со мной у костра, – сказал Тераэт.

Мне эта просьба не понравилась. Я сел так, чтобы находиться как можно дальше от него, но при этом, с формальной точки зрения, все еще сидеть «с ним».

По крайней мере, у костра было тепло.

Я указал на потемневшее украшение, в котором был заключен мой гаэш.

– Эта вещь принадлежит мне.

Он размотал серебряную цепочку на запястье и протянул ее мне; серебряный ястреб закачался между его пальцами.

– Верно. Мать попросила отдать его тебе.

Я сглотнул и уставился на ожерелье, не веря своим глазам. Наконец я все-таки забрал гаэш и трясущимися пальцами надел его себе на шею. Энергия, заключенная в металле, мягко пульсировала. Я глубоко вдохнул и вдруг понял, что впервые за много недель могу дышать свободно.

Благодарить Тераэта я не стал.

Несколько минут мы сидели молча. Когда я наконец бросил взгляд на Тераэта, то увидел, что он смотрит на огонь с таким видом, будто обдумывает невероятно серьезные мысли.

Но при этом Тераэт улыбался – самым краешком губ, но этого было достаточно, чтобы его лицо из сурового превратилось в веселое. Взгляд его был устремлен куда-то вдаль.

– Как ее зовут? – спросил я.

Тераэт перевел взгляд на меня.

– Что ты сказал?

– Как ее зовут? Ты похож на человека, который втрескался по уши. Это Тьенцо? Тьенцо, да? Для тебя она старовата, но лично я тебя ни в чем не упрекаю. Но я должен тебя предупредить: романтические чувства у нее только к книгам. Прими облик первого издания «Энциклопедии Гризта», и дело в шляпе.

Тераэт рассмеялся.

– Ты ее не знаешь. Я думаю про свою жену.

– Погоди… Что? Ты женат?

– Не сейчас. Был женат в прошлой жизни. – Он взмахнул рукой, отгоняя поток вопросов, которые я уже собирался задать. – Да, я знаю. После возрождения предыдущую жизнь обычно никто не помнит. Мне просто повезло. Ну а ты? Какого дьявола ты не переспал с Калиндрой?

Я скрестил руки на груди.

– Ты меняешь тему.