Красно-белый. Том 4 (СИ) - Порошин Влад - Страница 8

— Сложно сказать, — замялся Сегеневич. — Англичане, наверное, денег за трансляцию попросили, а мы сейчас готовимся к Олимпиаде. У нас лишних рублей нет.

На словах «рублей нет» Юра Гаврилов ловко все деньги с журнального столика спрятал в свой карман и тут же важно добавил:

— Все соки выпила из нас эта Олимпиада.

— Поговори мне, Гаврила, — погрозил ему кулаком Николай Петрович.

И в этот самый момент по левому краю атаки прошёл Леонид Буряк и сделал чёткую и нацеленную передачу в штрафную площадь гостей из Софии. Болгарский вратарь немного запоздал с перехватом, и влетевший как электричка правый полузащитник Владимир Бесчастный в невысоком прыжке головой вколотил первый мяч в ворота болгарского ЦСКА.

— Даааа! — дружно заорали парни, которые поставили деньги на победу в два мяча, и неожиданно для нашего старшего тренера стали обниматься и поздравлять друг друга с успехом.

— Вот видите, мы тоже болеем за Киев, — прокашлялся Николай Петрович, который отсидев в сталинских лагерях, абсолютно все динамовские команды на дух не переносил.

— Рано радуетесь, — хмыкнул я, — сейчас Валерий Лобановский даст команду «сушить» игру и мы увидим самое позорное, что может быть в футболе, тупое перекатывание мяча поперёк поля и назад.

— Цель оправдывает средства, — возразил Юлий Сегеневич.

— Какая же в этом трусливом футболе цель? — криво усмехнулся я. — Кубок УЕФА или Кубок чемпионов так можно выиграть? Или таким образом можно стать чемпионами мира или чемпионами Европы? Из-за такой трусливой тактики футболисты деградируют. У нас в союзе немало замечательных мастеров, а серьёзных побед нет.

— Никон, прекрати, — прорычал на меня «дед». — Киев, между прочим, совсем недавно выиграл Кубок кубков и Суперкубок у самой немецкой «Баварии».

— Выиграли, не спорю, — развёл я руки в стороны. — Потому что в 1975 году Олег Блохин играл в режиме Бога. Он мюнхенскую «Баварию» уделал в одиночку, когда вся остальная команда стояла сзади и оборонялась. Это уникальный случай. Исключение из правил. Сейчас Блохин так играть не может. И в чемпионате «Динамо» забило всего 33 мяча, а мы наколотили 66, и у нас никто не играет в режиме Бога. У нас уже вся команда отметилась забитыми мячами и голевыми передачами. Даже Серёжа Родионов несколько раз отличился, а ему только-только исполнилось семнадцать.

— Возможно, Володя, вы и правы, — вдруг согласился со мной журналист Юлий Сегеневич и что-то записал в своём блокноте.

— Никонов! — прорычал сторож нашей базы, заглянув с улицы в фойе жилого корпуса. — На выход! К тебе пришли.

— Я вообще-то никого не жду, — буркнул я себе под нос, однако, тяжело вздохнув, всё же пошёл на проходную. Тем более в телевизоре после первых минут, которые динамовцы провели в ураганном темпе, началось бездарное перекатывание мяча поперёк поля и назад вратарю.

К моему удивлению за проходной нашей спортивной базы в Тарасовке рядом с автомобилем «Волга» 21-й серии стоял совершенно незнакомый мне 30-летний человек, невысокого роста, круглолицый, с небольшим животиком и жидкими светлыми волосами. А рядом с незнакомцем улыбалась широкой и беззаботной улыбкой танцовщица из варьете Маша.

— За грибами приехали? — усмехнулся я. — Так уже вечер, поздно. Кстати, без сапог по местным лесам бродить не рекомендую.

— Смешно, — улыбнулся мужик. — Геннадий Макеев, — представился он, протянув мне свою руку. — Начинал свою творческую карьеру в ВИА «Москвичи». Слышали, наверное?

— Никогда, — пробурчал я, пожав руку «москвича».

— А ВИА «Верные друзья»? — снова спросил он.

— Мои познания в современной музыке начинаются с ансамбля «Бони М» и заканчиваются квартетом «АББА», — ответил я, пытаясь быстрее закончить данный разговор. — Давайте перейдём к делу, а то у меня там по телевизору футбол, Кубок УЕФА.

— Н-да, — крякнул музыкант, покосившись на танцовщицу Машу. — Мне тут Мэри кое-что напела из того, что ты, старичок, в воскресенье исполнил в ресторане «Арбат». Честно говоря, я сначала мало что разобрал. Однако вчера парни из «Арбата» вдруг тоже тобой заинтересовались. Они просто пока не знают, где тебя искать.

— Ну и? — прокряхтел я от нетерпения.

— Мэри, — он опять покосился на Машку, — предлагает сделать с тобой музыкальную программу.

— Это отличная идея! — пискнула моя недавняя знакомая. — Геночка — гениальный музыкант, он напишет все аранжировки, а я буду петь, — протараторила она и тут же запела:

— Только никому я не дам ответа, / Тихо лишь тебе я прошепчу.

— У Мэри неплохие вокальные данные, — закивал музыкант из ВИА «Москвичи».

— Вы оба с дубу рухнули? — прошипел я. — Я, конечно, дико извиняюсь, но я как бы пока ещё профессиональный футболист. Какая музыка? Какая музыкальная программа? У меня в ближайший понедельник матч против «Кайрата», а в следующую пятницу против киевского «Динамо». Пишите письма мелким почерком, — отмахнулся я и пошагал в жилой корпус.

— Старичок, а тебе деньги, что ли совсем не нужны⁈ — вдруг окрикнул меня музыкант.

— Допустим, — притормозил я около калитки на базу.

— Вот смотри, — усмехнулся музыкант, — если ты свои песни зарегистрируешь в агентстве по авторским правам, то тебе будет капать неплохая денежка. И потом у тебя же сезон зимой должен закончиться. Значит, будет время и на гастроли и на творчество.

— Соглашайся-соглашайся! — запищала Машка и, разбежавшись, повисла на моей шее. — Я давно мечтала петь. Правильно ты сказал, дрыгать ногами перед пьяными мужланами — это не искусство.

— Кхе-кхе, — кашлянул я. — Деньги — это хорошо, это заманчиво, — неуверенно пролепетал я, отстранив от себя слишком эмоциональную танцовщицу. — Ладненько, давайте что ли попробуем, к тому же у меня сейчас финансы поют романсы.

— Вот и хорошо, — обрадовался музыкант из ВИА «Москвичи».

Затем он мне пожал руку, передал листочек с номером своего телефона, и когда мы договорились о встрече вечером в ближайшую пятницу, он спокойно сел в «Волгу» и отчалил к себе в Москву. А Машка осталась.

— Не понял? — опешил я. — На электричке поедешь?

— Я бы поехала, но мне негде ночевать, — тяжело вздохнула она и хитро улыбнулась, указав на сумку, которая стояла в траве, и которую я только что разглядел.

«Прав был, Гаврила, нечего было за эту пигалицу около ресторана заступаться, — прошипел я про себя. — И теперь от неё так просто не отвяжешься. А с другой стороны в шоу-бизнесе крутятся хорошие бабки, которые мне сейчас нужны позарез. И поёт Машка очень даже прилично».

— Сейчас обойдёшь наш корпус с другой стороны, а я сброшу тебе верёвочную лестницу, — проворчал я, накинув тяжёлую сумку девушки через плечо. — Но пообещай, что завтра найдёшь себе какую-нибудь комнату.

— Обещаю, — беззаботно ляпнула она.

— Кстати, а где твоя Олеська-то поселилась?

— А ты не в курсе? — удивилась Маша. — Так у твоего друга черноволосого и кучерявого, у которого круглое восточное лицо.

— У Калашникова? — от неожиданности я встал как вкопанный. — Вот темнило. То-то я и смотрю, он сразу после тренировки домой рванул в Сокольники.

— Кстати, — девушка взяла меня под руку, — почему у твоего Калашникова есть своя отдельная однокомнатная квартира, которую ему дали за выигрыш Спартакиады, у тебя нет? Я проверяла, ты на том турнире стал лучшим бомбардиром.

— Потому что у меня биография неподходящая, — соврал я. — У меня двоюродный дедушка в Америку эмигрировал, а троюродный дядя улетел в Израиль. Пошли быстрей, пока все наши футбол смотрят.

— Пам-пам-пам пара-бар бам пам-пам, — радостно пропел Юрий Гаврилов, примерно через полчаса ввалившись в мою комнату.

К этому моменту мы с Машей успели, как следует нацеловаться, оставив всё самое интересное на потом. Попили кофе с бутербродами, которые я принёс из столовой. И я даже сыграл на гитаре пару песен «Миража».

— Ты сдурел? — буркнул Гаврилов, уставившись на мою нечаянную подругу, которая сидела с ногами на кровати, переодетая в эластичное трико для танцев и обычную чёрную футболку. — Сейчас ведь «деду» настучат. У нас тут акустика как в Большом театре. Кто-нибудь чихнёт в середине коридора, через четыре стенки слышно. Ха-ха.