Красно-белый. Том 4 (СИ) - Порошин Влад - Страница 4

«Дудки, — прошипел я про себя. — Никто, ничего и никогда не даст. Конечно, если сборная совершит невозможное и с моей помощью пробьётся на Европу, то кое-что в смысле материальных благ в мой карман перепадёт. Может сертификат на „Волгу“ подарят, а это уже самые настоящие живые деньги».

— Ты чего скис? — пихнул меня в бок Юра Гаврилов.

— Аппетит что-то пропал, — тяжело вздохнул я.

— Так поехали в «Саяны», — предложил наш штатный балагур, к которому сегодня ни жена, ни ребёнок не приехали. — Тут немного посидим, выпьем пива с шашлыком и вперёд к приключениям.

— Ты знаешь, Гаврила, а почему бы и нет, — криво усмехнулся я. — Иногда, есть смысл чуть-чуть пошалить. Вспомнить молодость и немного встряхнуться.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — захохотал Гаврилов.

— Мне тоже, — буркнул я.

Когда мы на винтажном горбатом «Запорожце» Юрия Гаврилова миновали Рижский вокзал и устремились в сторону Красной площади, улицы вечерней Москвы встретили нас множеством ярких огней вывесок и панорамных витрин магазинов. Столица Советского союза постепенно приобретала многие черты, которые будут присущи этому городу в середине 80-х и в начале 90-х годов. Не хватало разве только продуктовых коммерческих ларьков на каждом углу. А что касается баров и ресторанов, то они уже вовсю жили по законам дикого капитализма: не позолотишь руку вахтёра, внутрь не попадёшь.

— Вот ты мне, Никон, ответь, имею я права гульнуть, когда наша команда идёт на первом месте или нет? — прорычал Юрий Гаврилов, который сидел на переднем пассажирском кресле и размахивал газетой «Советский спорт».

Я же в этот момент, как самый трезвый, нажимал на педали и крутил руль, а на заднем диванчике ютились Саша Калашников и другой Саша, Заваров. Ребят после посиделок на базе в Тарасовке и в придорожном баре «Саяны» немного развезло. Однако желание погулять этой ночью в нормальном ресторане не только не пропало, оно наоборот — усилилось.

— Ты глянь турнирную таблицу, — Гаврилов сунул мне под нос газету, где я разглядел только первые четыре строчки:

_______________________________И____В_­­__Н___П____М______О

1. Спартак (Москва)_____________24___19___3___2___66 — 20___41

2. Шахтёр (Донецк)_____________24___15___7___2___40 — 15___37

3. Динамо (Киев)_______________24___16___5___3___33 — 13___37

4. Динамо (Тбилиси)____________24___13___7___4___36 — 19___33

— Через неделю 24-го обыгрываем здесь, дома, «Кайрат», 28-го сентября в Киеве разносим «Динамо» и мы почти чемпионы, — закончил он свою мысль.

— Ты, Гаврила, говори, да не заговаривайся, — пьяно икнув, возразил Калашников. — Нам после 28-го ещё играть и играть.

— Это уже мелочи жизни, — отмахнулся Юрий Васильевич. — Чуть дальше свернёшь направо, — пробурчал он, когда я, двигаясь по проспекту Мира, на хорошей скорости проскочил Садовое кольцо. — Сейчас поедем в ресторан ВТО, у меня там на воротах свой человек, он нас пропустит.

— Ринат Дасаев? — удивился Заваров, приоткрыв один глаз.

— Нет, Отар Габелия, — хмыкнул Гаврилов, вызвав взрыв смеха. — Вахтёр у меня там свой, деревня!

— Вы мужики просто не представляете, как я рад, шо вы меня вытащили из «Зари», — вдруг разоткровенничался Александр Заваров. — Щует моё сердце — вылетит «Заря» в первую лиху.

— Вон, его благодари, — кивнул в мою сторону Саша Калашников. — И «дед» тебя хвалит, и в газетах про тебя хорошо пишут, — усмехнулся Калашников, потрепав Заварова по кучерявой голове. — А вот моя песенка в «Спартаке» спета.

— Не выдумывай, — буркнул Гаврилов. — С лавки тоже кто-то должен выходить. Серёжка Родионов пока молодой, Гера Ярцев уже старый. Попылишь ты, Калаш, в нашей команде ещё не один сезон. Тормози, едрид «Реал» Мадрид! — выругался по-футбольному Юрий Васильевич, когда я проехал мимо кинотеатра «Россия».

Затем я чуть ли не минуту потерял пока парковался около памятника Пушкину. Управлять этим старым драндулетом по полупустым дорогам оказалось намного проще, чем аккуратно прижаться в том месте, где и без нашего «Запорожца» машин хватало. За это время Юрий Гаврилов сбегал «прощупать почву». Однако как только я припарковался, оказалось, что на воротах в ВТО стоит какой-то другой «вратарь» и пропускать нас даже за деньги, он не намерен.

Поэтому мы, недолго думая, поехали в другое шумное и весёлое место. Но в ресторан «Арагви», что находился чуть ниже по Тверской, нам опять путь был заказан. А в ресторане «Узбекистан», что воздвигли на улочке Неглинной, с нас за вход попросили по 20 рублей с человека. Поэтому Юрий Васильевич сначала десять секунд кряхтел и делал вид, что ищет деньги, а затем за те же десть секунд выдал такую матерную тираду, что у меня уши повяли. А вот Саша Заваров высказался менее изобретательно, зато более доступно и точно:

— Иди ты, дядя, на х…й!

После чего наш старенький «Запорожец» проследовал на проспект имени «всесоюзного старосты» Михаила Калинина. На этом месте 12 лет назад был построен самый крупный ресторан в Европе с коротким и красивым названием «Арбат». Большой знаток местных капиталистических порядков Юрий Гаврилов сразу же заявил, что сюда мы хрен пройдём. Поэтому около «Арбата» мы остановились только для того, чтобы покурить и полюбоваться большим подсвеченным «Глобусом Аэрофлота» на входе.

— Ничего-ничего, — хмыкнул заметно протрезвевший Гаврилов, пуская дым в пока ещё теплый осенний воздух, — сейчас двинем в ресторан гостиницы «Юность». Там у меня свой стопроцентный человек на воротах.

— Дасаев или Габелия, — захихикал Заваров, тоже затягиваясь сигареткой.

Лично я не курил, но высказать юному Александру Анатольевичу, что футболисту курить вредно, не мог, так как сам сегодня нарушил спортивный режим, выпив две бутылки пива. И теперь этот мизерный процент алкоголя бродил по моему немного возбуждённому организму и добавлял толику хорошего настроения.

— Вот ведь буржуй, — проскрежетал Калашников, сплюнув окурок в урну, — захотел по двадцатке с носа. Так бы и дал ему в нос, жаль, что милиция была рядом.

И тут мы все стали свидетелями безобразной сцены. Трое мужчин напротив универсального магазина «Весна», который примыкал с торца к ресторану «Арбат» и уже был закрыт, бесцеремонно схватив двух девушек за руки, что-то нелицеприятное им предъявляли. Одна из этих девушек стояла чуть в стороне и помалкивала, а вот другой приходилось постоянно в чём-то оправдываться. Как вдруг после очередной своей реплики хорошо одетый патлатый пацан влепил ей смачную пощёчину. И хоть на улице то там, то тут мелькали разные компании, на эти бытовые разборки никто внимания не обращал. Тем более что также хорошо и модно одетая барышня не кричала и не звала на помощь.

— Парень что-то со своей подругой не поделил, приревновал, может быть, — пролепетал Саша Калашников.

— Эй, мужики! — рявкнул я. — Так дела не делаются!

— Не лезь, ты ещё и виноватым окажешься, — шепнул мне Юрий Гаврилов.

Однако мне уже не терпелось немного повоевать. Слишком много негатива накопилось за последние дни. Поэтому я трусцой подбежал к этой странной компании из трёх мужчин и двух девушек и голосом, не терпящим возражений, заявил:

— Сейчас девчонки идут со мной, а вы идёте лесом.

— Сизый, врежь ему как следует, чтоб не лез, куда не просят, — криво усмехнулся патлатый модно одетый пацан, который продолжал держать одну из девушек за руку.

На его приказ откликнулся высокий и плечистый парень. Он без разговоров попёр на меня и, выбросив боксёрскую двоечку, чуть не огорчил меня мощным и хлёстким ударом в челюсть. Я лишь за мгновенье успел нырнуть в сторону и провести свой коронный апперкот в печень.

— Чё боксёр? — прошипел патлатый, видя как его кореш, закашлявшись, присел на корточки.

— Да, сборная Москвы, — рыкнул я, ожидая дальнейшего дрыгоножества и рукомашества.

Однако патлатый парень сплюнул на асфальт и, сказав девчонкам, что они ещё встретятся и поговорят в следующий раз, с двумя своими телохранителями мирно отчалил.