Красно-белый. Том 4 (СИ) - Порошин Влад - Страница 28

«Окопались, черти, не выковырять», — буркнул я себе под нос, делая очередную передачу на Фёдора Черенкова.

И вдруг Фёдор Фёдорович, словно футбольная фея что-то волшебное шепнула ему на ухо, пошёл в сольный проход. Двух футболистов ЦСКА он ловко убрал на противоходе. Однако когда Черенков вклинился в штрафную площадь, на его пути выросло сразу несколько футболистов в красно-синей форме. «Куда ты, Федя?» — мысленно пробурчал я, чисто интуитивно двигаясь следом. Но тут Фёдор как будто у него глаза на затылке, скинул мяч пяткой мне. Я же, получив неожиданную передачу, резко взял немного левее, оббежал это скопище футболистов и незаметно для себя выскочил точно на 11-мутровую отметку.

Астаповский рванул из ворот навстречу и сразу двое центральных защитников ЦСКА по-хоккейному рухнули у меня на пути. И за доли секунды я сообразил, что мне просто некуда бить. Поэтому, резко развернув корпус, сделал передачу вправо. Мне показалось, что там с краю кто-то из наших также лезет на эти «армейские редуты». И на мою удачу этим кем-то оказался Саша Заваров. Он неожиданно для всех вывалился на совершенно пустые ворота, и очень аккуратно щечкой загнал мяч в сетку.

— Гооол! — снова заорали на трибунах Центрального стадиона имени Ленина наши верные болельщики.

А Заваров, подражая мне, вбежал в армейскую рамку ворот, схватил мяч руками и быстро понёс его к центру поля.

— Шо встали? — заблажил он. — Два-два — это ещё победа!

— Два-два, Завар, это даже ещё не ничья! — загоготал Юра Гаврилов. — Мужики, если победим, ящик газировки с меня!

— А я в одних трусах сделаю три круга вокруг нашего жилого корпуса на базе! — крикнул я. — Давай, мужики, давай, родные, потом похохочем!

— А «Мираж» на базу ещё раз привезёшь? — вдруг спросил Фёдор Черенков.

— В обязательном порядке, — кивнул я и подумал, что сейчас мы армейцев просто сметём.

Однако опытный 56-летный наставник красно-синих Сергей Шапошников, как только диктор по стадиону объявил, что мяч в ворота ЦСКА забил Александр Заваров, что счёт в матче стал равный — 2:2, тут же начал делать замены. Почти минуту выходили на поле новые армейские футболисты. То один трусы с гетрами секунд двадцать поправлял, то вдруг другой принялся на бутсах затягивать шнурки. И вот за эту минуту наш игровой кураж полностью и испарился. А ЦСКА ещё сильнее упёрся в защите. И в следующие двадцать минут красно-синие больше не помышляли ни о каких контратаках. Все «одиннадцать надежд» армейского футбола теперь героически обороняли ничейный счёт. Мы же в свою очередь много пасовались на подступах к штрафной, а дальше просто-напросто втыкались словно в бетонную стену.

И вдруг за 10 минут до финального свистка в сольный проход пошёл Юрий Гаврилов. Он удачно вклинился в штрафную площадь и каким-то чудом протащил мяч сквозь четырёх игроков ЦСКА. Конечно, пробить ему не дали, однако в толчее, которую он устроил, наш упрямый соперник «растерял» всех игроков. То есть ни меня, ни Сергея Родионова, ни Фёдора Черенкова больше никто плотно не опекал. Поэтому когда мяч отскочил ко мне в ноги, я успел выйти на ударную позицию, и, находясь в семи метрах от рамки ворот, сделал ещё одну передачу на совершенно пустой правый угол, где кроме Черенкова не было никого. И Фёдор Фёдорович в доли секунды сделал счёт 2:3 в нашу пользу.

— Даааа! — наконец заорала вся наша красно-белая дружина, дав волю эмоциям.

«Всё же есть футбольные Боги на свете, — подумал я, — поэтому побеждает тот, кто больше этого заслуживает и кто больше этого хочет».

— Молодцы, мужики! — выбежав к бровке, закричал Николай Петрович Старостин.

— Мо-ло-дцы! Мо-ло-дцы! — стали скандировать наши спартаковские трибуны, а трибуны красно-синих заметно приуныли.

Зато в последние минуты матча начался самый настоящий красивый и бескомпромиссный футбол на встречных курсах. ЦСКА, наплевав на защиту, пошёл большими силами в атаку. В центре поля всю комбинационную игру армейцев вёл невысокий с толстыми короткими ногами Александр Тарханов, будущий главный тренер многих российских клубов. И тут же заработали фланги нашего соперника: Анатолий Коробочка и Назар Петросян вспомнили, как надо идти в обыгрыш и атаковать. Правда, вспоминать о контригре нужно было значительно раньше. Нельзя было уповать только на игру в отбой.

Потому не прошло и трёх минут, когда после навеса в штрафную Рината Дасаева, первым до мяча дотянулся наш новоявленный опорник — Саша Калашников. Он чётко выбил головой мяч на Фёдора Черенкова. Фёдор Фёдорович, не давая мячу опуститься, принял его на колено и вторым касание слёта отправил в сторону центрального круга, где уже дежурил Сергей Родионов. И я моментально понял, чем такой обрез для ЦСКА может закончиться, поэтому рванул так, словно бежал на Олимипиде-80 стометровку. Родионов тоже принял мяч на грудь и, не давая ему опуститься, вторым касанием внутренней стороной стопы скинул его на набегающего из глубины поля меня. Я же в свою очередь шарахнул по мячу головой и, направив его на чужую половину поля как можно дальше, продолжил свой стремительный забег.

«Хорошо, что в первом тайме отдохнул», — подумал я, легко ускользнув от столкновения с защитниками Шевцовым и Аджемом. Зрители на трибунах в то же самое мгновенье вскочили на ноги и закричали: «Давааай! Никон, давааай!». И меня два раза просить было не надо. Поэтому спустя три секунды я уже видел взволнованные глаза голкипера ЦСКА Астаповского. Он выждал момент, когда я чуть подобью мяч ногой вперёд и рванул на встречу. Я эе качнул корпусом влево, а сам, доработав ступнёй, убрал мяч под себя и ловко ушёл вправо. И когда армейский кипер беспомощно растянулся на траве, пробежал ещё десять метров и спокойно закатил четвёртый мяч в сетку пустых ворот.

— Гооол! — закричали болельщики и принялись громко аплодировать.

— Пожалуй, 2:4 по такой игре — это уже победа, — пробубнил я себе под нос и не спеша посеменил к центру поля.

После финального свистка атмосфера в нашей раздевалке разительно отличалась от той, что была в перерыве матча. Чуть ли не все футболисты задорно галдели и договаривались о том, как проведут завтрашний выходной для команды день.

— Гаврила, так что там с твоей газировочкой? — весело спросил у Юрия Гаврилова Вагиз Хидиятуллин, который перед самым свистком забил пятый мяч в ворота ЦСКА, замкнув навесную передачу после розыгрыша углового и сделав окончательный счёт — 2:5.

— Газы ещё не настоялись, — хмыкнул Юрий Васильевич. — Как только настояться, так сразу и будем пить.

— А ты, Никон, когда в трусах побежишь вокруг корпуса? — тут же Вагиз спросил меня.

— Как только трусы подходящие куплю, бирюзовые в крапинку, так сразу и рвану, — проворчал я.

— Болтуны, — отмахнулся он.

— И «Мираж» на базу не приедет? — вдруг с грустью в голосе спросил Фёдор Черенков.

— Всё будет, Фёдор Фёдорович, — кивнул я. — Нужно только время и место согласовать с «дедом». И этот вопрос я решу.

На этих словах в раздевалку вошёл и сам «дед». Николай Петрович Старостин и его братья, Андрей и Александр, появились в окружении спортивных чиновников и ветеранов спорта. Глава федерации футбола, товарищ Федосов, поздравил команду с красивой и хорошей игрой и высказал пожелания, чтобы в таком же духе мы провели мачт и за сборную страны. А Виктор Понедельник, Никита Симонян, Эдуард Стрельцов, Лев Яшин и Александр Севидов просто пожали нам, простым футболистам, руки. Только Всеволод Бобров, который болел за ЦСКА в нашу раздевалку не зашёл.

— Ты, Никон, сколько уже забил? — спросил меня Симонян.

— Если считать сегодняшнюю игру, то уже 36 голешников, — ответил я. — Извините, Никита Палыч, бить ваш рекорд я не планировал, это вышло как-то случайно.

— Н-да, — крякнул наш прославленный ветеран, — я думал, что моли 34 мяча за сезон ещё долго не наколотят. Ладно, на то рекорды и придуманы, чтобы их потом кто-нибудь обновил. Слушай, так у тебя ещё 6 игр впереди? Ты же ещё настреляешь?