Красно-белый. Том 4 (СИ) - Порошин Влад - Страница 19

— Никон, отойдём, — обратился ко мне Андрей Петрович Старостин, который в дорогом пиджаке выглядел, словно иностранный пенсионер, посетивший открытие какой-то музейной галереи.

В отличие от Старостина я выбрал более демократичный наряд: джинсы, модная рубашка и джинсовая куртка. Пока в СССР эта повседневная одежда иностранного пролетариата ценилась выше дорого и стильного костюма.

— Ты говорил что-то по поводу большой статьи? — спросил Андрей Петрович, когда мы вышли в фойе гостиницы, где было тихо. — Песни я твои зарегистрировал, вон их со сцены поют лабухи ресторанные. Что-то я не вижу здесь твоего журналиста.

— Будет и статья, и телевизионный сюжет для спортивной программы, — уверенно закивал я. — Матч с «Зенитом» отыграем, тогда всё и будет в лучшем виде. Ручаюсь головой.

— Смотри у меня, Никон, — погрозил мне пальцем Старостин. — Я пока не знаю, как тебя прижучить, но у меня есть время, чтобы придумать.

— Вы когда будете придумывать, вспомните про предстоящий европейский Кубок кубков, — улыбнулся я.

— Не наглей, — хмыкнул Андрей Петрович, направившись обратно в ресторан.

— Чё он хотел? — тут же спросил Юрий Гаврилов, который напротив вышел из ресторана.

— Спрашивал, где журналист из «Советского спорта», который должен был написать большую статью про «Спартак», а так же про меня и моё песенное творчество, — хохотнул я.

— Ну и где?

— Будет, Юра, будет, — закивал я. — Ты что-нибудь слышал о рекорде Никиты Симоняна?

— Кажись, Никита забил 34 гола за один чемпионат, — ответил Гаврилов.

— Верно, — улыбнулся я. — А на моём счету уже 32 мяча. И «Зениту», нашему «Зенитушке» я уж как-нибудь один запихаю. Теперь понимаешь, к чему клоню?

— В общих чертах, суть ясна, — захохотал Юрий Васильевич. — Однако для надёжности, нужно закатить два. Кстати, пойдём за это дело накатим.

— Пойдём, накатим, но в пределах строго спортивного режима, по одному молочному коктейлю, — похлопал я по плечу Гаврилова и повёл его в зал ресторана.

— Не смешно, — проворчал он.

В понедельник 1-го октября, когда команда после шумных выходных вновь вернулась к двухразовым плановым тренировкам, на поле спортивной базы Тарасовки кипели самые настоящие страсти. Вообще-то начало двухсторонки, где вся красно-белая дружина поделилась аккурат на два враждующих лагеря, не предвещало никакой беды. В той команде основной вратарь, Ринат Дасаев, и почти вся защитная линия. В нашей почти вся линия полузащиты и атака, где вышли на поле Родионов и Калашников. По этой причине мне пришлось занять место опорного полузащитника. Ведь впереди, плохо играющие в отборе, Гаврилов и Черенков, а за моей спиной Сергей Пригода и два молоденьких паренька из дубля. В общем, пришлось мне водрузить на свои плечи всю черновую работу.

И как я сказал, начало товарищеской двухсторонней игры было спокойным. Мы атаковали, команда Романцева и Ярцева, уверенно оборонялась и бодро бегала в контратаки. Но когда на десятой минуте я подключился в атаку и, сыграв в стеночку с Гавриловым, Черенковы и Родионовым вышел один на один, где спокойно переиграл Дасаева, накал единоборств вырос в разы. Так через две минуты Олег Романцев жёстко подкатился под Сашу Заварова. Затем Вагиз Хидиятуллин провёл подкат за гранью фола на Юрии Гаврилове. Я же в наказание за такой борцовский приём со штрафного засадил второй мяч в ворота Дасаева, пробив аккуратно в девятку. И уже когда жёстко встретили Фёдора Черенкова, не выдержали нервы у нашего 77-летнего наставника Николая Старостина.

— Вы что устроили⁈ — выкрикнул он, выскочив на зелёное поле. — Хотите, чтоб меня прямо на этой траве инфаркт хватил? Золото ещё не выиграно, а вы уже калечите друг друга? Ополоумели?

— Николай Петрович, мы как раз никого не ломали, — пробурчал Гаврилов. — Две штуки положили чисто, без нарушения общепринятых футбольных правил.

— Значит, Гаврилов, Никонов, Романцев и Ярцев ко мне в кабинет, — погрозил пальцем Старостин. — Остальные в душ, пока вы друг друга не поубивали. Тренировка окончена.

Когда в команде начинается откровенная вражда, как правило «режут» ту часть, которая наименее ценная. Допустим, завёлся в коллективе нападающий — скандалист, склочник и гуляка, а за его спиной жду своего шанса другие не менее способные парни, то такой нападающий сначала «садиться на банку», затем в дубль, а потом куда глаза глядят. Хуже обстоит дело, если причиной раздора становится футболист с уникальными качествами, который приносит большую пользу на футбольном поле. Такого надо либо терпеть, либо других футболистов подбирать под него. Кстати, Константин Бесков Юрия Гаврилова именно что терпел. У нас в «Спартаке» ситуация была ещё хуже. Ветераны, которые тянули команду два года подряд, теперь оказались на вторых ролях, а это больно и обидно. Сердцем Романцева и Ярцева я понимал, но умом — нет.

— Что вообще происходит? — прошипел Николай Петрович, когда мы в его одноместном номере, словно нашкодившие школьник, расселись на отдельные стулья.

— А пусть Никонов ответит, — перевёл стрелки на меня Георгий Ярцев.

— Никон? — метнул в меня строгий и грозный взгляд Старостин.

— В Киеве наша команда играла тем составом, который был сформирован по моей рекомендации, — смущённо буркнул я. — И кое-кому это не понравилось.

— И всё? — удивился Николай Петрович. — Ладно, состав на матч с «Зенитом» будем обсуждать вместе. Как в старые добрые времена. Когда-то мы играли вообще без тренеров. Мы тогда все вопросы решали коллегиально, кхе, за чашечкой чая. И ещё я обещаю, что ты, Олег, и ты, Гера, в субботу выйдете в старте. Но чтоб на тренировках никаких таких подкатов больше я не видел. Я надеюсь, ясно выразился?

— Куда ещё яснее? — с нарочито серьёзным видом ответил за всех Юрий Гаврилов. — Неужто ничего крепче чая в ваши времена футболисты не пили?

— Ты мне, Гаврила, ещё поговори, — смутился Старостин, который в отличие от братьев действительно строго соблюдал спортивный режим.

«Мудро, — подумал я, — сейчас тренировочный процесс войдёт в прежнее размеренное русло. А если с „Зенитом“ Ярцев или Романцев накосорезят, то „дед“ их с чистым сердцем переведёт на тренерскую работу. Один будет работать с группой атаки, а другой сосредоточится на защитниках. Хотя Олег Романцев, когда в хорошей физической форме — это однозначно игрок уровня сборной СССР».

В тот же понедельник во второй половине дня моей танцовщице из варьете, Маше, пришла пора перебираться на съёмную квартиру. Кстати, это дефицитное съёмное московское жильё помог найти Андрей Петрович Старостин. И так как матч против Киева остался позади, в котором я выложился на двести процентов, Николаю Петровичу Старостину такой козырь в рукаве как красотка Мэри стал больше не нужен. Да и потом, когда футболист живёт на спортивной базе не пойми с кем, это очень плохо сказывается на общекомандной дисциплине.

«В выходной или в день открытых дверей пусть приезжает, не возражаю», — сказал мне Николай Петрович после полдника. А где-то в районе пяти часов дня, пока Маша поковала свои вещи, я и Юрий Гаврилов съездили заправить и помыть его горбатый «Запорожец», который достался от отца.

— Я ведь, Никон, за детскую заводскую команду начинал играть, — разоткровенничался Гаврилов, когда мы на берегу Клязьмы драили его колымагу. — И на каких мы только полянах не гоняли мяч. Раньше продавались такие китайские полукеды «Три мяча», стоили, кажется, три рубля.

— По рублю за каждый мяч, — усмехнулся я, надраивая тряпкой лобовой стекло.

— Точно. Так я подошву этих кедов за месяц протирал в ноль. А у моего бати рука тяжёлая, и ты не представляешь, как он меня за эти дыры на подошве драл, — хохотнул Юрий Васильевич. — И вот результат. Я в «Спартаке» и без пяти минут чемпион СССР. Чем думаешь, история с Романцевым и Ярцевым закончится?

— Уже ничем, — буркнул я, сполоснув в ведре грязную тряпку, — оба на тренерскую скоро перейдут. У Олега Иваныча печень слабая, у Георгия Саныча скорость пропала, а без стартовой скорости, к тому же без хорошего дриблинга, ему на поле сложно.