Лекарь драконьей матушки (СИ) - Юраш Кристина - Страница 16

— Не могу, — поникла горничная.

— Я знаю, почему ты не можешь. Они отравлены. Не так ли? Тогда рассказывай, кто дал тебе яд, — заметил император, а кто-то из слуг подставил ему кресло. Положив руку на подлокотник и красиво отбросив волосы, Аладар восседал на нем, как на троне.

— Никакого яда не было! — нервным голосом воскликнула императрица. — Если бы был, то уже бы подействовал бы.

— Молчи, мама, — резко произнес император, опаляя ее взглядом. — В тебе сейчас противоядие. И поэтому ты спокойно сожрала эту дрянь.

— Я… я… — горничная расстеряно осматривалась, вжимая голову в плечи.

— Или ты рассказываешь сама, или под пытками, — зловещим голосом заметил император, а его брови нахмурились. И я поняла. За ним не заржавеет.

Глава 34

В этот момент горничная задрожала еще сильней. Она решалась. Ей было очень страшно. Осмотревшись по сторонам, она схватила кренделек и сунула его в рот. Потом еще и еще. Она зарыдала, пытаясь их прожевать, а потом схватилась за горло и упала на ковер аккурат перед начищенными до блеска черными сапогами его императорского величества.

— О, боги… — прошептала императрица. Она застыла, словно статуя. Открыв рот, она смотрела на то, как горничная в последний раз дергается на полу, так и не выдав своего нанимателя.

— Ну, что скажешь, мама? — спросил Аладар, повернувшись к изумленной матери. — Как тебе такой десерт? Твоя целительница вовремя заподозрила неладное и спасла тебе жизнь. Будь с ней поласковей!

Император положил мне руку на плечо, но, казалось, императрица даже не посмотрела на него. Она все еще была в шоке.

С этими словами император вышел, а я осталась стоять в дверях. Тело горничной унесли, а я все еще находилась под впечатлением. Отравленные крендельки! Идеальное убийство!

— Ужинать будете? — робко спросила я, видя, как императрица молча смотрит на свои руки.

— Что на ужин? — спросила она. Голос ее изменился. Он был тихий и почти покорный.

— Творог с яблоками, — улыбнулась я. — Очень полезное блюдо!

— Неси, — мрачно произнесла Ингерина, вздыхая. Я ее понимала. Она знала эту горничную много лет, доверяла ей, а тут на тебе! И сердце в клочья, и мир пополам!

Я осторожно отмерила творог и порезала яблоки.

— Вот, — показала я ей блюдо и тут же на ложечке поднесла к ее рту.

Энтузиазм императрицы резко сменился отвращением. Ну еще бы! Сахара в творожке не было! Спасали блюдо только сладкие яблоки. Но их было немного.

— Хорошо, — выдохнула я, видя как она снова воротит нос. — Давайте честно. Насколько я знаю, очень многие аристократы едят одни и те же блюда. И не добавляют специй. Для того, чтобы почувствовать вкус яда. Ведь именно сахар, соль, специи отлично маскируют вкус отравы.

Удивленный взгляд императрицы скользнул по ложке.

— Но у вас всегда есть выбор. Поесть сладенького, остренького, соленого и быть может, умереть страшной смертью в жутких муках, или перейти на собственное безопасное меню, — вздохнула я. — К тому же эта еда самая полезная. Ее едят только те, кто заботится о своем здоровье. Понимаете, многие люди думают, что раз вкусно, значит, полезно. И засоряют организм всякой гадостью. Но организм не помойка. Его не надо засорять. Кстати, если вам не нравится творог, я доем.

— Давай сюда, — произнесла императрица, открывая рот.

Ну, вот так бы сразу!

Она с мрачным видом жевала творог с яблоками, а я видела, каких усилий ей это стоило. Я не торопила, понимая, каково ей. Ела она медленно. Словно уговаривая себя на каждую ложку. Казалось, прошел почти час, когда творог был съеден.

Кое-как мы доели тарелку, а я направилась к двери, чтобы помыть посуду.

— Вернись, — послышался властный голос императрицы.

Я остановилась в шаге от дверей.

— Подойди, — послышался величественный голос. Я послушно подошла, понимая, что папы императора я ни разу не видела, но понимаю, что сыночек унаследовал от мамы не только внешность, но и какую-то часть характера.

— Императрицы не извиняются, — горделиво начала ее императорское величество, глядя на меня. — Извинится — означает признать свою ошибку. А у императрицы нет права на ошибку.

Она промолчала.

— Можешь считать это извинениями, — добавила она с такой гордостью, словно даровала мне титул рыцаря.

Я удивленно подняла брови, глядя на ее бледную руку.

— Спасибо, — вздохнула я. — Мне важно, чтобы вы поправились.

— Но это не значит, что я не вижу тебя насквозь и не замечаю, как ты смотришь на моего сына! — голос императрицы изменился. Теперь в нем звучало недовольство.

— Я могу не смотреть на вашего сына вообще, — усмехнулась я. Только сейчас до меня дошло! Она извинилась. Пусть даже в такой царственной манере, но извинилась. И это было весьма приятно. — А теперь мне нужно помыть посуду.

— Не уходи от разговора! — строго произнесла императрица, глядя на меня с надменным холодом. — Я тебя сразу предупреждаю. Если я вдруг узнаю, что ты…

— Послушайте, — выдохнула я, стоя с тарелкой возле кровати.

Ну все! Я устала от этих постоянных необоснованных упреков. Пора бы показать ей, как обстоят дела на самом деле!

— Если бы ваш сын питал ко мне какие-то чувства, то моя комната выглядела бы не так, уж поверьте! Я сейчас вам докажу, что между мной и вашим сыном ничего нет!

Я подошла к двери и открыла дверь в свои покои, чтобы показать ободранные стены.

— Да ну, — с насмешкой произнесла императрица.

Я посмотрела на свою комнату, тарелка выпала у меня из рук и разлетелась на осколки.

Глава 35

Несколько минут я стояла, разглядывая роскошные обои, кровать, которая ничем не уступала императорской — разве что была чуть поменьше. В углу гордо возвышалось зеркало в золотой раме, а рядом — бархатный пуфик, мягкий и уютный, и маленький столик с вазой, наполненной свежими цветами — яркими пионовидными розами и ландышами, создававшими ощущение уюта и богатства. Всё вокруг дышало богатством, роскошью и безупречным вкусом.

— Да ты что? — едко усмехнулась императрица, пока я сама пребывала в состоянии, переходящем от легкого шока к тяжелому «афигу». — Что ж, теперь я точно уверена, что он выбрал тебя в фаворитки!

— Да не же… — прошептала я, не веря своим глазам.

Зато я ни в чем не уверена. Полчаса назад, когда я накладывала творог в тарелку, здесь всё выглядело так, будто не хватало матраса и пары бомжей. А сейчас — королевская роскошь. Всё — от лепнины на стенах до бархатных покрывал на кровати — было безукоризненно, как в волшебной сказке.

— Этого тут не было! — занервничала я, протирая глаза, словно пытаясь избавиться от навязчивых образов. Мне чудится? Может, это сон? Я даже ущипнула себя — боль в руке убедила, что это не иллюзия.

Я вошла в комнату, рассматривая великолепное убранство, и чувствовала себя словно в музее — экспонатом, которому любуются со стороны. Даже маленькая кухонька, спрятанная в углу, не портила общей картины. Всё было аккуратно, чисто, словно только что убрано и подготовлено.

Внутри вдруг проснулся стыд — я почувствовала, как к щекам приливает румянец, и сердце забилось чуть быстрее. Видимо, маги потрудились, пока я кормила её величество, и это ощущение застенчивости охватило меня с новой силой.

Я взяла со столика стакан с водой и, заметив тяжелый взгляд императрицы, мягко сказала:

— Запейте.

Она посмотрела на меня насмешливо, словно знала обо мне больше, чем я сама, затем — в окно, вздыхая.

— А как же чай? — высокомерно спросила она, снова превращаясь в прежнюю себя, с холодной надменностью и ироничным тоном.

— Чай только до полудня. И то — без сахара, — вздохнула я. — А вечером — только вода.

Императрица сидела у окна, вздыхая и глядя вдаль. На лице — смесь усталости и легкой задумчивости. Я тем временем продолжала заботиться о ней — делала ей массаж, стараясь разработать ее руки. Успехи уже были заметны: она больше не роняла все, что попадает ей руки, как раньше. Дол ложки, правда, было еще далеко, ослабевшие руки дрожали и тряслись. Но зато, как показала практика, теперь она вполне могла удерживать маленький кренделек в руке, что не могло не радовать.