Новый путь истории (СИ) - Ежов Сергей - Страница 50

Ещё одна проблемная группа людей — это негры. В Африке огромное множество наций, народностей, племён, и все они никак не желают жить в мире. Удивляться нечему. У нас под боком живут неотличимые от нас поляки или немцы, а ведь и они провозглашают себя высшей расой, считая других подвластными. Одни говорят, что они потомки сарматов, другие уверяют, что они арийцы, хотя ни генетически, ни физиологически ни умственно они от нас и от других европеоидов не отличаются. А что до гонора, то он обламывается элементарно.

Негры тоже делятся между собой по неведомым нам признакам, а чужаков, таких же чернокожих как и они сами, уничтожают со звериной жестокостью, хотя куда им до законодателей жанра — англосаксов! Там, где негры убьют десяток-другой, много если тысячу врагов, англичане убивают сотнями тысяч и миллионами. В Африке нам надо искать способы воспитания людей в духе единства, а в идеале — в державном духе, но это задача-максимум, её длительность нельзя даже прикинуть, даже ориентировочно.

У Ирана оказалось больше всего проблем, в первую очередь со своевольной и склонной к бунтам и мятежам племенной верхушкой. Проблему решили путём отправки значительной части аристократов в колонии, а когда те укоренились на чужбине, оставшихся поодиночке вырезали. Причины и поводы даже не пришлось изобретать: двое племенных вождей зарезали третьего — вот причина на законном основании репрессировать преступников. Возник заговор, кто-то совершил набег или сжег посевы соседа — воинская часть и государственный прокурор тут как тут. Князьки отправляются на плаху, их земли отходят государству, а воинов тасуют по отдалённым гарнизонам.

С обычными разбойниками разбирались куда быстрее, хотя бы за счёт упрощённой процедуры дознания и исполнения приговоров.

Прошли какие-то тридцать лет, и не только по городам Ирана, но и в отдалённых провинциях люди перестали ходить с оружием. И даже стражи порядка перестали носить оружие в повседневной своей деятельности. Но тайная полиция продолжала работать с полным напряжением сил, выявляя противников центральной власти, а их было немало. В мире вообще много недоумков, желающих властвовать даже над мелким и нищим племенем, лишь бы это была его личная власть над жизнью и смертью людей.

Надо сказать, что в трёх наших государствах пока сохраняется монархия. Дело вот в чём: людям привычна и привлекательна монархия — в силу своей стабильности. Драка за власть никогда и нигде не приводила к хорошему, а лишь раскачивала устои. Монарх обеспечивает преемственность курса страны, не позволяет ему колебаться слишком сильно.

Дело не в том, что не изобретено иных способов стабилизации политического курса страны, а в том, что этот способ привычен и понятен.

В России нынче царствует Андрей Павлович, а Павел Петрович удалился от двора, и постоянно обитает на космодроме Павловск, расположенном на острове Калимантан, точно на экваторе.

Здесь следует сделать небольшое отступление: в истории России, как и многих других стран, не было прецедентов передачи власти действующим, здоровым и деятельным монархом своему законному наследнику. Как правило, передача власти происходила по факту смерти, и тут уже детали: естественной была та смерть или не вполне.

Просто в один прекрасный день Павел Петрович собрал нас, ближайших своих соратников, и задал вопрос:

— Как вы считаете, друзья мои, способен ли мой сын, Андрей Павлович исполнять обязанности императора Российской империи в полном объёме? Первый пусть выскажется граф Булгаков Юрий Сергеевич, а далее по очереди.

Я встал, и не задумываясь, а чего тут думать, когда я лично преподавал великому князю Андрею Павловичу четыре предмета школьного курса, а после читал университетский курс политологии. Совершенно отдельно был написан и прочитан курс «Варианты развития человечества», впрочем, он считается совершенно секретным.

Итак, я встал, поправил прическу и спокойно заявил:

— Я считаю, что Андрей Павлович является достойным наследником, и вполне может занять пост императора в любое удобное время.

И сел. Следом стали подниматься остальные восемь ближайших советников императора.

Наконец, опрос закончился, и слово взял Павел Петрович:

— Дорогие мои товарищи, я принял решение в течение двух лет передать дела и должность императора своему сыну.

Я оторопел. Не ожидал я от Павла Петровича такого хода. Совсем не ожидал. Сейчас Павлу пятьдесят пять лет, он в расцвете сил и ума. Под его руководством Россия из самой отсталой страны Европы превратилась в научного, промышленного и военного гиганта. В Европе нас нет достойных противников, есть лишь заокеанский — Новая Франция, специально оставленная могучей и опасной, чтобы мы не закисли.

Россия лидирует во всех областях, и с некоторых пор настойчиво рвётся в космос. В содружестве с Турцией и Ираном Россия осваивает околоземное пространство. Мы создали и эксплуатируем системы навигации, спутниковое телевидение, спутниковую связь и недавно появилась система связи между компьютерами под названием «СОВА», правда, объединяет она пока только большие машины с мощными антеннами. Но лиха беда начало! Усовершенствуем систему, создадим более совершенные антенны, построим ретрансляторы, и «СОВА» станет доступна рядовым пользователям, впрочем, ждать осталось недолго: приёмники сигнала с симпатичной совушкой на корпусе уже поставили в серийное производство.

В России на этот момент полностью решены проблемы связанные с голодом и даже недоеданием. У нас практически отсутствует безработица, создано лучшее в мире образование, а правопорядок обеспечен на высочайшем уровне.

И добившись таких результатов, Павел Петрович решил уйти в тень? Невероятно!

А Павел Петрович действительно передал престол Андрею Павловичу, и двадцать второго января тысяча восемьсот десятого года лично возложил императорскую корону на голову сына, а Наталья Алексеевна короновала Елену Ивановну, супругу Андрея Первого.

И Павел Первый с Натальей Алексеевной отправились на остров Калимантан, где на горе Кинабалу основали космодром, а рядом — город учёных, исследователей, техников и космонавтов. Я часто бывал в том городе, построенном на склоне горы, выше слоя удушающего экваториального пекла. Чистый, радостный город, с ровным, очень приятным климатом вечной весны и воздухом горного курорта. Рядом с городом построена большая электростанция, дающая электричество разгонной дорожке, что начинается на высоте полтора километра над уровнем моря и проложена на вершину Кинабалу, на высоту четыре тысячи сто метров.

Павел возглавил объединённое космическое ведомство трёх великих держав, а потом, как-то незаметно прибрал к рукам и термоядерную отрасль.

Наука странная вещь, и пути её развития абсолютно непредсказуемы. В моём мире термоядерная отрасль выросла из физики, а в этом мире она родилась на стыке химии и физики, причём физика началась тогда, когда потребовались машины, аппараты и прочая аппаратура.

Мой уровень знаний — школьный учитель, любопытствующий новыми веяниями в своей и смежных отраслях. Но учёный люд знает, что в сложных случаях, особенно если идея не принята учёным сообществом, следует обращаться именно ко мне. Я всегда найду деньги, помещения, а аппаратуру и таких же сумасшедших — в помощь. Чаще затраты приходится списывать в убытки, но четырежды за полвека идеи выстреливали, вот как в случае с холодным термоядерным синтезом чуть ли не прямо в пробирке.

Павел Петрович, к которому я временно пристроил группу учёных, очень быстро признал их начинание полезным именно для космической отрасли — кораблям нужны двигатели на новых физических принципах. И оставил у себя на постоянной основе и на полных правах.

Я был в космосе трижды — здесь это рутинная процедура, разве что пока очень дорогая. Ничего особенного: переодеваешься в полётный комбинезон, слушаешь инструктаж о правилах поведения на той или иной космической станции, и добро пожаловать в полётную капсулу. Садишься в удобнейшее кресло, и смотришь наружу через жидкокристаллический экран, укрепленный на спинке впереди стоящего кресла. Трогание и начало разгона практически неощутима, никаких вибраций, да и откуда им взяться, когда капсула вывешена в магнитном поле? Постепенно наваливается перегрузка, но она невелика до самого конца, когда перегрузка сменяется невесомостью. Потом маневрирование, переход на нужную орбиту и стыковка с нужной космической станцией. Над Землёй крутится почти сотня орбитальных станций. Дело в том, что мы не пошли по пути сборки на Земле отсеков орбитальных сооружений и последующего монтажа в космосе. Нет. Наш путь проще и эффективнее: космические станции шьются в швейном цеху в виде шара или колбасы — в зависимости от назначения. Аккуратно свёрнутый рулон поднимается на нужную орбиту, надувается воздухом, и пожалуйста: станция готова. Стенки отвердевают, наполнитель между слоями вспенивается, и в случае пробоя метеоритом или ещё чем, пена заполняет пробоину и отвердевает. Готовую станцию наполняют нужным оборудованием, а потом прилетают работники. На орбите очень много работы: нужно ремонтировать неисправные спутники, выращивать всякие кристаллы и прочие вещи, невозможные на Земле. Много работы у географов, геологов, метеорологов и прочих специалистов. Их работу я инспектировал — не просто же так летать на орбиту.