Перекресток (ЛП) - Перри Девни - Страница 36

Но я не пошел к своему грузовику. Я прошел по тропинке к коттеджу Индии, затем поднялся по ступенькам крыльца, перепрыгивая через две ступеньки, и постучал в ее дверь.

Она открыла, одетая в мешковатую футболку и обтягивающие шорты, которые едва прикрывали ее задницу. Дикая копна кудрей была уложена у нее на макушке. Телефон она прижимала плечом к уху. В одной руке она держала бокал красного вина, в котором на дне оставалось не более глотка.

— Я поговорю с тобой позже. Я тоже люблю тебя, мам. — Она закончила разговор и отняла трубку от уха. Затем допила остатки вина и отодвинулась, чтобы я мог зайти внутрь.

В тот момент, когда я переступил порог, я осознал свою ошибку.

Аромат сладких роз наполнил мой нос. Этот аромат был связан с бесчисленными воспоминаниями. Поцелуй в моем старом грузовике. Вечер, когда я вел лошадь по лугу, прежде чем лишить Индию девственности. Ночь в моей постели две недели назад, которую я не мог перестать прокручивать в голове.

— Вина? — Индия подняла свой пустой бокал.

Я покачал головой.

— Нет, спасибо.

— Ты вообще любишь вино?

— Иногда. Я предпочитаю виски.

— Мы никогда не пили вместе, — пробормотала она, направляясь на кухню.

Нет, мы никогда не пили вместе. Она не знала, что моим любимым виски был «Пендлтон». Я не знал, она пьет только красное вино или предпочитает и белое. Я не знал, каким она предпочитает утренний кофе, и любит ли она вообще кофе.

Незнание мучило. Оно мучило с той ночи, когда она открыла дверь в той голубой сорочке.

Я открыл рот, собираясь спросить о вине и кофе и о любой другой детали, которая придет на ум, когда она, привстав на цыпочки, потянулась к шкафчику за новой бутылкой вина.

Подол ее футболки задрался, открывая еще больше этих шорт, которые сидели словно вторая кожа.

Блять. К черту вопросы. Мне нужно было выбраться из этого коттеджа.

— Полагаю, ты слышал, что я уволила Деб сегодня. — Индия откупорила бутылку и снова наполнила свой бокал. Жидкость забулькала и, когда она выплеснулась через край, с плеском упала на стойку.

— Да. Тара рассказала мне.

— Я не собираюсь нанимать ее обратно.

— Я не просил тебя нанимать ее обратно.

Она открутила пробку, пытаясь затолкать ее обратно в бутылку.

— Ты пьяна?

— Немного.

Я никогда не видел ее пьяной от чего-либо, кроме меня.

Круги под ее глазами казались темнее, чем были несколько недель назад. Она вообще спала?

— Ты в порядке?

Она пожала плечами.

Всю свою чертову жизнь я получал эти пожатия плечами. Они означали «нет, с ней не все в порядке».

Индия отнесла бокал с вином к обеденному столу, на котором было разложено семь аккуратных колонок карточек.

Пасьянс. Самая одинокая игра в мире.

Она провела здесь месяц, одна в этом коттедже. Ее семья и друзья были на другом конце страны. Но она решила остаться.

Почему?

В последний раз, когда Индия покидала Монтану, я был уверен, что вижу ее прекрасное лицо в последний раз. Той ночью, пока она спала, я запоминал каждую черточку. Я провел пальцем по каждому изгибу.

И все же она была здесь.

Почему? Зачем она вернулась?

Я присоединился к ней за столом, и ножки моего стула скользнули по полу, когда я сел. Только угол стола и эти карты разделяли нас.

— У меня сегодня нет сил на ссору, Уэст. — Она отставила свой бокал и положила двойку пик под тройку червей.

— Я здесь не для того, чтобы ссорится.

Ее золотистый взгляд метнулся к моему, прежде чем вернуться к картам.

Я откинулся на спинку стула, закинув ногу на ногу. Потом начал наблюдать, как она раскладывает пасьянс, и прикусывал язык, когда она пропускала ход.

— Где твой муж?

— Ну уж не в Монтане это точно. Отчасти это привлекательно. — Она сделала глоток вина, затем поставила бокал на стол, чтобы передвинуть стопку из четырех карт. — И он мой бывший муж.

Спасибо, черт возьми. Она заслуживала лучшего, чем Блейн.

— Что случилось?

Пожатие плечами. Я ненавидел эти чертовы пожатия плечами.

— Почему ты здесь, Инди? Ты могла бы нанять кого-нибудь для управления курортом. Вместо этого ты делаешь это сама. Почему?

Ее руки перестали двигаться, и она не отрывала взгляда от карт, разложенных между нами.

— Ради папы.

Она работала администратором по вечерам. Она следила за ремонтом домиков. Она увольняла никудышных сотрудников.

Ради Гранта.

Я хотел сказать ей, чтобы она жила своей собственной жизнью. Перестала все делать, думая об отце. Но сколько лет я делал то же самое?

Она была готова на все ради Гранта Келлера.

Я не мог винить ее за это.

Взмахом руки я собрал ее карты в стопку и уничтожил пасьянс.

— Уэст. — Она нахмурилась. — Что ты имеешь против?

— Все еще помнишь, как играть в покер?

— Да, но сегодня вечером я в покер не играю.

— Боишься проиграть?

Она закатила глаза.

— Может быть, я просто не хочу играть.

Я усмехнулся, взял карты и бросил их на стол, чтобы собрать стопку.

— У нас нет зубочисток, чтобы делать ставки, — сказала она.

— И что? Мы разыграем одну партию. Пять карт. Одна ничья. Лучшая партия получает правду.

— Правду?

— Правду. — Я кивнул. — Если я выиграю, ты должна будешь рассказать мне, что случилось с Блейном.

Она отпила глоток вина, изучая меня поверх бокала.

— А, если выиграю я, ты должен будешь рассказать мне, зачем ты купил ту землю и расширил ранчо.

Черт бы побрал эту женщину. Она точно знала, куда вонзить свои ножи.

— Хорошо. — Я перетасовал колоду, дал ей снять карты, а затем раздал по пять карт каждому.

Она взяла три.

Я поменял две карты местами.

— Одна пара. — Я с ухмылкой выложил свои тузы.

Она глубоко вздохнула и бросила свои карты на стол рубашкой вверх.

Пара дам.

И пара четверок.

— Черт.

— Ты проиграл. — Она хихикнула. — Я буду жду свою правду, пожалуйста.

— Ты получишь ее. Но не сегодня. — Только не тогда, когда я не готов объяснить.

Между ее бровями образовалась очаровательная складочка. Ее розовые губы изогнулись в хмурой улыбке.

Она выглядела намного красивее, когда улыбалась.

Поэтому я перегнулся через стол, разбросав карты.

И поцеловал ее, чтобы она не хмурилась.

Глава 17

Индия

Целовать Уэста — значит просто напрашиваться на неприятности. Учитывая все, что происходит на курорте, разумным решением было бы прекратить это. Отстраниться и указать ему на дверь. Но когда его губы завладели моими, все чувства исчезли.

В тот момент, когда я приоткрыла губы, его язык проник внутрь. Медленно. Намеренно. Восхитительно.

Мое тело охватило пламя. Футболка, которую я надела, была слишком плотной и горячей. А шорты были слишком тесными. Я не хотела ничего, кроме того, чтобы Уэст прижимался обнаженной кожей к моей собственной.

Мы одновременно поднялись со стульев. И, словно его мысли были зеркальным отражением моих собственных, он потянулся к подолу моей футболки, отрывая наши губы друг от друга, но только для того, чтобы сорвать ткань у меня с головы.

Его карие глаза потемнели, когда он увидел мой обнаженный торс — я сняла лифчик, когда вернулась домой после тяжелого дня. Уэст обхватил ладонями мои груди, и грубые мозоли на его ладонях словно подлили масла в огонь, бушующий в моих венах. Пока одна его рука крутила сосок, другая нырнула в мои волосы, отыскала резинку и сняла ее.

Я выгнулась навстречу его прикосновениям, пропуская густые пряди его волос между пальцами, когда он наклонился, чтобы прижаться ртом к моему соску.

— Да.

Он что-то промурлыкал, и вибрация ударила прямо в мой центр.

Мой пульс сотрясал все до мозга костей, а пульсация внутри была такой сильной, что у меня подкашивались колени.