Перекресток (ЛП) - Перри Девни - Страница 3

Мне казалось неправильным находиться в Монтане.

Кёртис вернулся в кабинет с тремя складными стульями, зажатыми под мышками. Он раскрыл их и практически швырнул на пол, каждый из них приземлялся с таким грохотом, что я вздрогнула.

Три стула. Для трех Хейвенов.

Не с той стороны стола.

— Я… э-э… — Он провел рукой по волосам, отчего они встали дыбом. Затем вышел из комнаты, не закончив фразу.

Неловкость была ожидаемой. Дальше будет только хуже.

У меня внутри все сжалось, пока я ждала, не отрывая взгляда от пыльного стола. Если бы я осмотрелась, то, вероятно, нашла бы еще пункты для своего списка, а он и так был слишком длинным.

Чтобы делать это здесь должен был быть папа, а не я. Он бы знал, что сказать, чтобы разрядить обстановку. Он бы знал, как смягчить этот удар.

Кёртис вернулся с четырьмя бутылками воды. Он поставил их на стол, взял одну для себя, затем выбрал самый дальний складной стул от двери.

— Спасибо. — Я взяла воду, затем открутила крышку и сделала глоток.

Он не смотрел на меня. Он уставился на свою бутылку. Осмотрел свои поношенные ботинки. Отвернулся к окну, его взгляд был рассеян и устремлен вдаль.

Между нами повисло молчание, такое же неудобное, как и мое сиденье.

— Ребята об этом не знают, — заявление Кёртиса прозвучало не более чем шепотом, но с таким же успехом он мог прокричать его мне в ухо.

— Ч-что?

— Я не знал, как им сказать.

У меня отвисла челюсть.

— Так ты просто… не сделал этого?

Он покачал головой.

О, черт. Серьезно? Как он мог сохранить это в тайне? Было ли это моим наказанием за то, что я пыталась поступить правильно? Мне придется наблюдать, как он сообщает плохие новости? Или он ожидал, что я сама расскажу им?

У меня в висках стучало от каждого вопроса. Эта головная боль перерастет в мигрень еще до конца рабочего дня.

— Ты им скажешь. — Я выпрямила спину и оперлась пальцами о стол.

Мой стол.

Это был мой стол.

Я не была гостем. Я не была зрителем. Я была здесь по делу.

Я была здесь, чтобы делать то, чему научил меня папа.

С этого момента я была главной. И я собиралась заставить Кёртиса рассказать своим детям, что я теперь владелец Скотоводческого Курорта «Крейзи Маунтин».

— Я расскажу им. — Кёртис кивнул.

Когда краска отхлынула от его лица, мое сердце сжалось.

У него было больше месяца, чтобы рассказать им. В любой другой ситуации я бы не почувствовала ни капли жалости. Он сам виноват.

Но это был Кёртис. Это был человек, который помог мне сесть на мою первую лошадь. Человек, который подружился с моим отцом. Человек, который всегда заботился о том, чтобы моей семье было куда сбежать.

Если он не сможет этого сделать, если он не сможет рассказать Уэсту и Джексу, тогда я сделаю это за него.

В коридоре послышались шаги.

Я села прямее, мой пульс участился. Дыши. Вдох и выдох.

Будучи в дороге четыре дня, я готовила себя к этому, но все равно не была готова. Я не была готова встретиться с ним лицом к лицу.

— Папа? — позвал Джекс.

Уф. Воздух вырвался из моих легких. Облегчение будет недолгим, но я воспользуюсь каждой миллисекундой, которую смогу получить.

— Сюда. — Кёртис не отрывал взгляда от окна.

Джекс влетел в кабинет и резко остановился, увидев меня за столом.

— Здравствуйте. Извините. Я думал, папа один.

— Здравствуй. — Я встала и протянула руку. — Индия Келлер.

— Приятно познакомиться, мэм. — Он изучал мое лицо, пожимая в ответ. — Или мы уже встречались?

— Да, встречались. — Я кивнула. — Но это было так давно.

В последний раз, когда я видела Джекса, он был подростком, заканчивал последний год средней школы. Он учился в колледже? Или он был здесь последние четыре года?

Он набрал в весе и утратил юношескую мягкость. Темно-русая борода обрамляла его подбородок. У него была непринужденная улыбка. Очаровательная. Не то, что у его брата.

Нет, улыбки Уэста всегда были очаровательными, но никогда не давались легко.

Джекс сел рядом с отцом, перекинув ногу через колено. Его поза была расслабленной, но глаза сузились, без сомнения, он недоумевал, что я делаю не с той стороны стола.

— В чем дело?

— Мы подождем Уэста, — сказал Кёртис.

Джекс что-то промычал себе под нос и, схватив бутылку с водой, выпил половину за то время, пока в коридоре не раздалось эхо еще одной пары шагов.

Я прижала плечи к ушам, но заставила себя опустить их и напустила на себя бесстрастное выражение лица, которое освоила за последнее время. Выражение, которое Блейн ненавидел. Ирония в том, что именно из-за нашего брака я научилась этому в первую очередь.

Но, несмотря на внешнюю невозмутимость, мое сердце билось все быстрее и быстрее. Затем оно остановилось. В тот момент, когда появился Уэст, все замерло.

Мир превратился в размытое пятно, и я забыла, как дышать.

Боже, он выглядел потрясающе. Такой же суровый и красивый, как в тот день, когда я поклялась никогда больше не посещать это ранчо. Его темные волосы были в беспорядке. Они немного вились на концах, как будто он сегодня несколько часов носил шляпу и расчесывал их пальцами. Его точеный подбородок был покрыт густой темной щетиной.

Его широкая фигура заслонила дверной проем. Две верхние пуговицы на его рубашке шамбре (прим. ред.: шамбре — это хлопковая ткань, которая появилась в 16-веке на севере Франции) были расстегнуты, кожа под ней была загорелой и потной. В заднем кармане его выцветших джинсов «Рэнглер» лежала пара кожаных перчаток.

— Что… — Как только он заметил меня за столом, он резко остановился у двери. — Индия?

Когда-то давно я жила ради этого глубокого, сиплого голоса.

— Привет, Уэст.

Его карие глаза скользили по моему лицу, рассматривая каждую деталь. Затем они опустились на мои руки. К пальцу, на котором когда-то было кольцо с бриллиантом.

— Присаживайся, — сказал Кёртис.

Уэст перевел взгляд на своего отца. То, что он увидел, заставило его замереть, а челюсть сжаться.

— Думаю, я постою.

Конечно, он постоит.

На этой планете не было более упрямого человека, чем Уэст Хейвен.

Кёртис вздохнул, как будто ожидал такой реакции от своего старшего сына. Он кивнул, затем с трудом сглотнул, но ничего не сказал.

Скажет ли он им? Или просто будет сидеть и смотреть на меня?

Стук моего сердца был таким громким, что я была уверена, что мужчины тоже его слышат.

Кёртис не сводил с меня глаз, словно мы играли в какую-то игру. Кто расколется первым? Он не собирался им рассказывать, правда? Трус. Он собирался заставить меня сделать это.

— Папа? — спросил Джекс. — Что такое…

— Я продал ранчо.

Дыхание, которое я сдерживала, вырвалось у меня из легких. Когда заявление Кёртиса повисло в воздухе, температура в комнате резко упала.

— Что за черт? — Джекс вскочил со стула, и его ножки заскользили по полу. — Ты продал ранчо?

По телу Уэста прокатились волны ледяной ярости, но он не сдвинулся с места. Он уставился на меня, пригвоздив к этому ужасному креслу.

Кёртис опустил подбородок и сумел кивнуть. Стыд, казалось, так сильно давил на его плечи, что я боялась, что хлипкий стул под ним рухнет.

— Тебе? — Джекс указал на меня. — Он продал его тебе?

— Да, — ответила я, все еще удерживая взгляд Уэста.

— Что это значит? — спросил Джекс. — Нам нужно переезжать? Мы остались без работы? Что с нашими домами? Что, черт возьми, происходит?

Его вопросы заполнили комнату, а я уставилась на его брата.

Когда я была моложе, пристальный взгляд Уэста заставлял меня нервничать. Но потом я поняла, что это просто его манера.

Уэст пялился, когда не знал, что сказать.

И я уставилась на него в ответ, вглядываясь в его лицо.

Даже злой и растерянный, он был великолепен. И, о, как же я любила его когда-то.

Я любила Уэста Хейвена так сильно, что не могла смотреть правде в глаза. Так сильно, что отдала бы все на свете, чтобы быть рядом с ним.