Мой персональный робот - Мелан Вероника - Страница 3

Конечно, она заказала «трак» – так их теперь называли.

И тряслась, заперев двери квартиры на четыре замка, в стальной будке, похожей на металлического жука, обшитого пластинами. Сиденья были удобными, но, помимо этого, удобным не было более ничего – бряцала наружная оснастка; толстые противоударные стекла были пыльными, их протирали редко. Водители с пассажирами не разговаривали – между теми и другими стояла похожая на тюремную сетка. Сев внутрь, Хелена подтвердила адрес и умолкла.

Она скучала по былым временам, временам своей учебы. Когда собирались после занятий с подругами в кафе, могли придирчиво заказывать различные сорта кофе, когда неторопливо плавали по коврам безмятежные официантки. Тогда небо казалось синим, атмосфера безоблачной, тогда никто не ждал беды. Третий курс, и она встречалась с Дэном, которому очень желала нравиться – готовила для него ужины, подбирала наряды. Тогда Хелена еще умела любить всей душой, верить в хорошее. Трижды в неделю она посещала материнский дом, чтобы вывезти из комнат хлам – бутылки из-под алкоголя, жирные коробки от пиццы и других доставок, вычистить ковры, вымыть посуду. Думала, мать отыщет для дочери хоть одно хорошее слово, но та продолжала пребывать в сумрачном мире вечного неудовольствия. Один ухажер сменялся другим, и Руана топила себя в несбыточных мечтах и вине. Не жизнь, а свинарник – внутренний и внешний.

Светлым пятном тех воспоминаний была учеба – Хелена неожиданно выделилась на фоне других учеников математического факультета необычными способностями. Она умела генерировать в голове алгоритмические цепочки, а также видела неточности, ошибки. Однажды указала на такую, допущенную профессором намеренно, за что поначалу, как выскочка и самозванка, была выдворена из аудитории. Позже профессор извинился, сообщил, что вот уже два года никто не был способен выделить в формуле нелогичный элемент, прокашлялся, развернул принесенную папку, попросил Хелену взглянуть. И та снова указала на пару цифр – у Пьерта Хоткинса поднялись вверх седые брови. Оказывается, она не просто расшифровывала логику, она могла, как человек-гений, вычислить «не-логику», более того, намеренно допускать её в цепочках шифров, отчего машинные генерации стопорились, силясь выдать расшифровку.

– Редкий элемент, ты, девочка! – восторгался Хоткинс. Позже, он посылал Хелену на множество олимпиад, и она всегда возвращалась с победой. Кажется, он был единственным человеком в мире, который её хвалил.

А мать, увидев очередной диплом, лишь проворчала:

– Заучка! Кому ты нужна со своей математикой? Но, может, она хотя бы поможет тебе заработать на пластику?

Фраза засела где-то в коридорах ума Хелены, она зацепилась там колючей проволокой, больно жалила самооценку, заставляла самомнение кровить. Что не так с внешностью? Грудь есть, бедра нормальные, талия присутствует. Лицо узковато, но ведь это не проблема. Нос? Аккуратный, может, не самый красивый в мире, но пойдет. Губы средней толщины… Что Руана предлагала исправить? Тогда она, обидевшись, не спросила.

И уже не спросит.

В какой-то момент Хелена просто поверила, что «не» – недостаточно хороша, умна, красива, недостаточно правильная для чужой любви. Какое-то время читала книги по психологии, что «не» растворилось, после забросила, когда поняла, что ощутимых изменений не достигает. С Дэном они к концу четвертого курса расстались, начали видеться с Патриком – все еще была надежда на счастье.

Счастья в тех годах было много, но они его не понимали. Сетовали на то, что плохо, находили поводы для расстройств в растущих ценах на общественный транспорт, в грубом поведении кассирш или дворников. Дурочки. Где сейчас эти дворники? И кассирши больше не нужны – никто ногами до супермаркета больше не ходил. Массовые доставки. Продукты привозили в специальный карман, чтобы не встречаться лично, оттуда же забирали деньги. Всюду правила безопасности, потому что опасность стало словом-синонимом нового мира.

Ей отчаянно не хватало прогулок, спортзалов, которые она так любила когда-то, динамичной музыки, общения на фитнесс-группах. Душевых со сплетнями, недосушенных волос, которые досушивало летнее солнце и теплый ветер. Почему они тогда не замечали радости или замечали её недостаточно? Быть может, теперь у них тоже есть множество поводов для счастья, а они слепы? Ведь ракетная сирена еще не зазвучала…

Семья – вот, что ей всегда хотелось иметь. Ведь семья – это тепло, уют, это место, где любят. Мать говорила, что у Хелены есть брат по отцу, но, когда-то не нашлось возможностей и времени его искать, а в нынешние дни задача заранее обречена на провал.

Господи, она едет, чтобы смотреть робота. Женщина, которая год назад окончательно забросила спорт, собственную внешность и потуги создать с кем-то союз – ДНО. Руана бы сейчас хохотала над дочерью своим прокуренным смехом…

На телефоне выползло уведомление – пришло сообщение на сайте знакомств.

Отправитель: Тигран, двадцать четыре года.

«Ты любишь, когда кончают тебе на грудь?»

Ей стало муторно, стало зло. «Кто ты такой, – думала Хелена с отвращением, – чтобы сразу задавать мне такие вопросы?» Даже без слова «привет». Не говоря уже об отсутствии вопросов «Как твой день и настроение?». Хотя и они не помогли бы.

– Себе на волосатую задницу кончи! – Прошипела она сквозь зубы и сунула телефон в карман.

Водитель покосился в зеркало заднего вида и промолчал.

Она не будет совершать покупку, если выставочный зал дерьмо. Тесный, с плохим освещением, заваленный коробками. Так сейчас принято – не тратиться на атмосферу для покупателя. Какая реклама, какой маркетинг? Хочешь – приобретай. Не хочешь – вали. Собственно, она и не планировала никого покупать – так, походить, посмотреть, развеяться, поболтать с Тори.

Трак остановился, прижавшись к входной двери, чтобы минимизировать пребывание пассажира на улице. Хелена, прежде чем нырнуть в помещение, успела осмотреться. Увидеть разбитое снаружи здание в семь этажей, разбитые окна, обшарпанные стены с граффити. Вдохнула воздух, пахнущий здесь асфальтом и чем-то незнакомым, спиртовым. Кажется, в соседней мастерской красили автомобильные детали. После занырнула в увешанные проводами коридоры с низким потолком. Да, точно, наверняка выставка будет в подвале. К черту такое…

– Меня должна ждать подруга, – сообщила гостья провожатому, на что тот, заперев за ними двери, ответил.

– Она уже здесь.

Тори нашлась за следующим поворотом. Обнялась, подпрыгнула на месте от нетерпения.

– Привет!

Она часто так делала – подрыгивала, как маленькая собачка. Все потому, что рост всего сто шестьдесят. И это при надутой-таки попе, обтянутой вечно черными джинсами. Штаны в цвет кудрявых волос и блестящие тонкие губы, которые Виктория Олденс – подруга с институтских времен – часто пыталась редактировать на фото в различных приложениях.

«– Смотри, какая я была бы красотка!»

Была бы. При больших веселых черных глазах, вздернутом носе и чуть заостренном подбородке. Вот только бьюти индустрия, ранее раздававшая листовки на каждом углу, канула в лету вместе с таксистами класса «комфорт». В неспокойные времена первыми ко дну идут сферы «релакса» и «развлечений». Больше никто не посещал кинотеатры, массажные салоны, спа. А также не делал маникюр, перманентный макияж, не надувал губы. И Тори страдала. Денег на модификацию лица хватало, но подвальные мастера – это риск. Как отдаваться в руки «мастера», когда не проверить ни дипломы, ни сертификаты? Не отрубили бы в ближайшее время сотовую связь и интернет.

– Идем?

– Идем.

Виктория, напоминая коротконогую уточку, засеменила первой.

(EM44 – Fun)

Выставочный зал удивил. Просторный, в светлых тонах, прекрасно освещенный, с высокими потолками. Даже окна казались целыми, пока Хелена не присмотрелась, не поняла, что это были не окна, а искусно вставленные в стены телевизионные экраны. Что ж, атмосфера казалась уютной, располагала к дорогим покупкам. Значит, кто-то еще торговал «по уму», понимал, что товар важно представить в выгодном ракурсе и свете.