Сказки печали и радости - Стрельченко Дарина - Страница 5

Василиса пролистала полицейский протокол до конца и вернулась к медицинской карточке пациентки. Ее волновало кое-что, напрямую не связанное с преступлением, а именно – список вещей, с которыми Мария Купцова поступила в клинику.

Их оказалось совсем немного: джинсы, худи, кроссовки и куртка, в кармане которой нашли потрепанное птичье перо и носовой платок с ручной вышивкой. Ни телефона, ни ключей от дома, ни косметички. Описание вышитой картинки (распахнутый человеческий глаз) занесли в базу, но Василиса сделала пометку взглянуть на вещи лично: мало ли, вдруг что-то упустили из виду. Ну а пока определенно пришло время еще раз поговорить с Купцовой.

Она нашла ее прогуливающейся по саду. Мягкие больничные тапочки на ногах Марии с легким шуршанием скользили по асфальтированной дорожке. Вьющиеся волосы трепал ветерок. Он же заставил Марию ухватиться за высокое горло зеленой (как и вся больничная одежда) водолазки и стянуть его под подбородком. Солнышко припекало по-летнему, но после дождя воздух еще не прогрелся. Серебристые капли поблескивали на зеленых листьях деревьев, между которыми вилась садовая дорожка. Чуть позади прогуливающейся подопечной брел Сергей. Заметив Василису, он приободрился и сухо бросил:

– Спровадили бывшего?

В отблесках солнца прищуренные глаза старшего медбрата сверкнули по-звериному хищно, а улыбка больше напомнила оскал. Василиса одернула себя: сама-то она сильно добрая после ночной смены? А у Сергея она вторая подряд.

– Откуда знаете, что бывшего?

– Мудрая женщина с такими не церемонится.

– С какими?

– С избалованными папенькими сыночками. Я таких в свое время навидался. Одного еле с себя сбросил…

Василиса торопливо отвела глаза. На миг вместо Сергея она увидела серого волка с царевичем на спине. Картинка оказалась такой яркой, живой, что все вокруг поплыло цветными пятнами. Пришлось снова снять очки, а затем с усилием вернуть их на место и чуть надавить на оправу. Мир встал на место, как собранный пазл, а вновь напомнившая о себе мигрень прошла.

Что ж, учитывая прошлое место работы Сергея, неудивительно, что он успел нанянчиться с чужими богатыми отпрысками.

– Я хочу поговорить с Марией. – Василиса вернула разговор в деловое русло. – Лучше здесь, в саду, в неформальной обстановке.

Были в клинике пациенты, которым запрещали прогулки, но Купцова к такой категории не относилась. Все могло измениться вечером, после заключения Василисы, но пока…

– Я буду рядом. – Сергей кивнул на ближайшую лавочку. – Располагайтесь.

С этими словами он отошел в сторону, но остался в зоне видимости. Мария же, все это время безмолвно наблюдавшаяся за их разговором, неуверенно улыбнулась:

– Ты вернулась.

– Мы еще не договорили.

Рукой Василиса предложила пациентке присесть и сама опустилась рядом. Купцова не казалась опасной, но близость Сергея успокаивала. В самом начале их знакомства этот одинокий волк пытался к ней подкатить, но понятливо соскочил, стоило ей намекнуть на жениха.

– Расскажи, пожалуйста, что случилось, когда ты проснулась? – с почти искренним интересом спросила Василиса. Блокнот в этот раз она не взяла, а потому готова была запомнить каждую мелочь, чтобы затем занести ее в историю болезни. – Ты сразу поняла, что твой отец – отражение?

Между Марией и ее отцом считывался застарелый конфликт. Возможно, всему виной его женитьба на другой женщине? Василиса погуглила. Их клиент, «тот самый Купцов», в отличие от своего сказочного прототипа, горевал недолго и быстро нашел утешение в объятиях известной фотомодели. Не это ли стало первым камешком в лавине, накрывшей Марию?

– Да. Не только он, но и большинство людей здесь, – ответила Мария. Ее взгляд рассеянно заскользил по кронам деревьев, на ветках которых мелькали воробьи. – Ты первая оказалась настоящей. Я даже обрадовалась: вдруг это добрый знак! Вдруг ты мне поможешь.

– Помогу. Моя работа – помогать людям, оказавшимся в ситуации, похожей на твою.

Василиса снова не без удивления отметила, что говорит искренне. По какой-то причине Мария вызывала у нее симпатию. Возможно, из-за личной драмы? Василиса давно разорвала отношения с отцом, тем еще бездушным типом, чахнущим над своим криптовалютным златом. Но отголоски этой боли до сих пор иногда давали знать о себе.

Мария резко повернулась. На веснушчатом лице нежным цветком расцвел восторг.

– Спасибо! – сказала она и порывисто сжала ладонь Василисы. – Что тебе рассказать? Что ты хочешь знать?

Василиса покосилась на мягкую девичью руку, затем на Сергея, зорко следящего за ними, и, кашлянув, сказала:

– Ты говорила, что шагнула в зеркало. Что было потом?

– Оказалась в этом мире. Поначалу спала, как и все тут, а затем перышко меня разбудило. Ты не знаешь, стражники, которые меня обыскали и в повозку с решетками посадили, не потеряли его?

– Не знаю, – уклончиво ответила Василиса. – Но попробую узнать.

В глазах Марии вспыхнула благодарность.

– Только перышко меня с любимым связывает! Если ударить перышком о сырую землю, он ко мне прилетит, никакие оковы не удержат.

Василиса уточнила:

– Раньше уже прилетал?

– Нет, – жалобно ответила Мария, но тут же с жаром добавила: – Так он не знал, где меня искать!

Что ж, пожалуй, лучше перевести тему. Сейчас не время искать логические нестыковки в ее рассказе.

– Как ты оказалась в доме Финистова?

– Подожди, дай расскажу все сначала. – Мария помолчала, собираясь с мыслями, а затем затараторила: – Как проснулась, вспомнила наказ Бабы-яги, которая меня зельем напоила и в зеркало пустила. Она сказала, чтобы нашла я трех ее сестер. У первой по блюдечку с яблочком узнаю, где искать любимого. Две другие вручат мне дары, от них отказываться нельзя: пригодятся.

– Ты не знала, где искать Финистова? В сети ведь все есть.

Тут Василиса немного слукавила. Вряд ли адрес известного певца гуглился на раз-два, но при желании эта проблема решалась.

Мария покачала головой:

– Не пойму, о чем ты. Догадываюсь, но смысл слов теряется. Хорошо, скажу как на духу: память отражения слетает с тебя осколками, стоит проснуться. А потому я как ребенок в этом мире: ничего не разумею, плутаю в трех соснах. Только судьба, что ниткой волшебного клубка ведет, и не дает вконец заблудиться.

– Понимаю. Продолжай.

– Бросилась я наружу в чем была. Вокруг шум, гам, повозки без лошадей… От испуга влетела в первые попавшиеся двери. Они меня завертели и выплюнули внутрь терема с высокими потолками. Там я ни жива ни мертва упала на лавку, а вскоре ко мне девчушка села. С виду Баба-яга Бабой-ягой, хоть и маленькая совсем.

– Почему?

– Волосы зеленые, в косы заплетены, но из кос веревки торчат.

«Дреды», – поняла Василиса и кивнула.

– Я спросила, знает ли она моего Финиста. Она рассмеялась и сунула мне под нос его портрет. Я хотела забрать, но она отобрала и сказала, чтобы не трогала больше ее телефон. А телефон ну точно блюдечко только не круглое, но яблоко сзади на нем издали видно.

«Айфон», – мысленно хмыкнула Василиса.

– Так-так, а дальше?

– Взмолилась я, попросила рассказать, как мне его найти. Она посмеялась, но в телефон носом уткнулась, а потом сунула мне бумажку с местом, где живет Финист.

Что ж, Марии повезло: ей попался эмпатичный подросток. Говорят, дети сейчас все через одного рождаются компьютерными гениями. И адрес чужой пробьют, и данные личные взломают.

– Я поблагодарила и отправилась восвояси. По дороге попалась мне небольшая комнатка с вышивальщицами. Одна из них снова мне напомнила ягу. Но волосы у нее были красные, как пламя.

Судя по описанию, Мария набрела на мастер-класс по рукоделию. Василиса, не перебивая, внимательно выслушала историю о подаренном наборе для вышивания (наверняка рекламная кампания какой-нибудь фирмы) с пяльцами и иголкой. Там же, на мастер-классе, Мария вышила тот самый платок и отправилась дальше. Уже внизу, в холле, ее окликнула старушка, в которой Мария, конечно же, признала третью сестру Бабы-яги. Старушка, похоже, и сама не очень хорошо соображала, потому что попросила донести тяжелую сумку до дома. Из рассказа получалось, что старушка буквально вырвала из мочек золотые сережки и всучила их Марии. Хорошо, если и правда так, а иначе в скором времени им поступит запрос из полиции на некую девушку-воровку, обманом выманившую у старой больной женщины семейную реликвию.