Паук у моря (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 9

Скрип навевал какие-то топчанные рассохшиеся мысли, на строчках в планшете издевательски танцевали крошечные ксаны, вертели глянцевыми восковыми попками. Верн понял, что задремывает, причем весьма приятно.

Свисток дежурного фельдфебеля принес всеобщее облегчение.

— Предъявить конспекты и следовать на обед! — равнодушно приказал фон Рихтер.

Курсанты маршировали мимо стола преподавателя, показывая планшеты, заполненные мелкими строками. Ну, или не заполненные.

— Глупец, ты попадешься, — шепотом предрек Вольц. — Хотя бы затер бабскую башку. Запросто вышвырнут из училища.

— Меня? Никогда! Я один из лучших рубак курса, — напомнил Фетте, размахивая планшетом, на котором из-под размашистого заключительного тезиса о правильном расселении низших рабочих рас, выглядывала кудрявая головка некой легкомысленной красавицы. — Всем до жопы эти науки. Нас готовят к войне, это главное и единственное!

«Он прав» — подумал Верн, убирая планшет на место. «Мы рождены для боев, остальное, так или иначе, приложится».

На обед был томатный суп с надоевшей крольчатиной, но это тоже было вполне обычно. Опустошив миски, курсанты расхватали кружки с кофе и куски пирогов и высыпали во двор — приятная привилегия выпускного курса.

— Это все для детишек, — провозгласил, взмахивая кружкой, Вольц. — Истинные арийские герои после обеда сидели за беседой с сигаретами, а то и со старой доброй сигарой. Мы найдем табак и возобновим бессмертную традицию!

Вольц, Цицо и еще пара говорливых парней завели привычную трепотню на тему «что лучше — сигары или сигареты?».

Табак — это такое мифическое растение Старого мира, его по преданиям, как-то «курили», набирая дым в легкие. Лично Верн по древней дымной традиции ничуть не скучал, хватало занятий по химической подготовке и изучению противогаза Тип-38. Занятие, конечно, было чисто теоретическим, с использованием эрзац-прибора из кожи с пустым медным фильтром и настоящим классическим футляром-цилиндром. По слухам, в Замковом Арсенале еще сохранились исправные противогазы. Ну, о ЗамАрсе что только не болтали — пещера сказочных чудес, а не башня.

По правде говоря, Верн не думал, что противогазы когда-нибудь понадобятся воинам Эстерштайна. Даже в земляных жилищах тресго не так уж и воняет, слухи преувеличивают. О боевых газах и магическом удушье даже говорить нечего — в реальности таких кошмаров никто не встречал. В общем, чистая теория эти противогазы, военная история, столь возлюбленная Вольцем. Ну и традиции, на которых держится училище Ланцмахта.

«А ведь мы скоро отсюда уйдем» — подумал Верн, дожевывая сыроватый пирог с фиговой[6] начинкой и глядя на двор у казармы — здесь знаком каждый камень мостовой. ' Да и черт с ним, с училищем, башку ему сдери, пора в настоящую жизнь'.

Свисток — сорок пять минут обеда и отдыха промелькнули как и не бывало, торопливая сдача кружек, построение, получение личного оружия и снаряжения, бег к причалу…

— Живей, параша бродячая, шевелите сапогами! Бомме, не отставать, тюфяк ты мокрый! — вполнакала ревел капитан Ленц.

Взвод, тяжелый, как сборище гужевых тяжеловозов в кирасах, копьях и щитах, обвешанный арбалетами, ножнами гросс-мессов[7], подсумками болтов, частями тяжелого вооружения, сходу попрыгал на палубу шнель-бота[8] типа «В» и в буксируемую лодку. Посадка десанта отработана до последнего движения, на первом курсе обучения запрыгивали-выпрыгивали чаще, чем в сортир ходили.

К счастью, четвертый курс — не первый, сейчас никаких весел и «развития мускулатуры жопно-плечевого отдела». Курсанты — пассажиры, можно перевести дух. Нет, сегодня капитан не в духе, посему нарабатываем офицерский голос.

— Песню, ленивые олухи!

Скользил под парусом широкий старый шнель-бот через залив, блестели на солнце тщательно начищенные медно-кожаные учебные шлемы, а глотки пассажиров слаженно исторгали:

— И коль пробьет геройский час,

Судьба нам гавкнет — стоп!

Здесь в форте, многие из нас

Найдут плиту себе на гроб![9]

Песня была полна мрачного и мужественного арийского духа, но насчет гроба — явное преувеличение. Пехотному офицеру светит лишь торжественная церемония и пронос в медном временном гробу по пути в крематорий, да и то если повезет совершить подвиг, достойный Рыцарского креста, и погибнуть недалеко от Хамбура. Чаще — яма или скальная расщелина на пограничных территориях и «паук», наспех выбитый на надгробном камне или склоне обрыва. Дорогой деревянный гроб — лишь для истинных дойч, после траурного городского собрания у ратуши их тела замуруют в склепах подвалов замка. Лично Верн предпочел бы сожжение — подвалы замка Хейнат, по слухам, весьма неприятное место.

Плавать через Имперскую гавань курсантам нравилось — здесь никогда не штормило, ветер попеременно нес запахи океана и зелени Карл-парка; на северном берегу возвышалась твердыня Хейната — возможно, не очень изящная, но мощная и непоколебимая, как эпоха грядущего Рейха. Глядя на подобные стены и башни,можно было твердо верить в лучшее будущее, Второй Приход и воцарение Империи.

Шнель-бот подошел к пристани, дежурный моряк принял причальные концы.

— Выметайтесь, крысы сухопутные! — скомандовал бородатый шкипер.

Первая пара курсантов выскочила на причал, помогала выбираться остальным, волокущим разобранные взводные «скорпы»[10] и боезапас. Утопить оружие, даже легкое-штатное — неминуемый военный суд и суровый приговор. Шталаг — это снисходительный минимум.

Остров, именуемый как и здешний форт — Хаур, вытянутой и довольно узкой полосой прикрывал вход в Имперскую гавань. Сам форт и береговая батарея располагались на южной оконечности, все остальное занимало армейское стрельбище. Взвод рысью двинулся по утоптанной до каменной твердости песчаной дороге.

Далее всё как обычно: стрельба из легкого арбалета, сборка-разборка тяжелого станкового «скорпа», стрельба из него. Техническая команда лейтенанта Маке — вечного начальника стрельбища — меняла мишени на подвижные, тарахтел барабан троса, проволакивая условного «конного казака», «льва», «лодку»…

Свистнули перерыв, обозначенный возможностью присесть на песок, выхлебать кружку воды и сжевать походную соленую галету. Совершенно внезапно явился полковник фон Хайнц. Курсанты дружно вскочили.

— Будет дело! — в восторге прошептал Вольц.

— Молчать! Смирно! — заорал капитан. — Приветствовать!

— Хайль! — в один голос заорал взвод, слаженно и высоко вскидывая руку.

Полковник небрежно козырнул. Он был незаменимым и главным руководителем по занятиям с вундер-оружием[11]. Серьезные и секретные стратегические знания, обладая коими, курсанты закономерно причисляли себя к избранным.

— Господа, станковая стрельба, — без предисловий объявил полковник. — Три патрона на расчет. Дистанция пятьсот метров. Первое отделение — подготовиться к стрельбе!

Оба «скорпа» стояли на огневой позиции, тройки расчетов из первого отделения немедленно упали на колени. Собственно стреляющую часть — дуги, желоб и барабан — долой с треног! Метнуться к уже выставленным ящикам с секретным оружием, вынуть из оббитого сукном футляра. Третий номер несет коробку с боезапасом. Закрепить тело оружия на станке, проверить, протянуть спусковой шнур, прочистить затвор, снять дульную крышку…

— К стрельбе готов! — почти одновременно закричали расчеты.

Убийственное оружие Старого мира смотрело тонкими стволами на далекие мишени. Пятьсот метров — это далеко, даже очень далеко. На подобных дистанциях способна вести сражение лишь непобедимая армия Эстерштайна. Меткий выстрел — он действеннее почти любой магии. Даже самые дерзкие вожди тресго теряют мужество, осознавая, что в любом бою их может настичь неумолимая дойч-пуля. Нет, конечно, не в каждой мгновенной и незначительной стычке, там применение столь серьезного и дорогостоящего вооружения бессмысленно, но тут главное — враг знает, что его могут достать.